тридцати. Одета Лигейя была в строгом экологическом стиле: льняная блузка, длинная холщовая юбка и веревочные сандалии без каблуков. Вся ее внешность вызывала ассоциации с чем-то чистым и холодным… А еще у нее были потрясающие светлые волосы. Толстенная пепельная коса, перекинутая через плечо, исчезала под столом, касаясь кончиком пола. «Это ж сколько лет надо такую косищу растить! — восхитился я. — Наверно, мама с бабушкой стричься не разрешали…» Мне так и представилась тихая домашняя девочка, много лет запоем читавшая сказки, а потом романтическое фэнтези, чтобы однажды попасть в игровую тусовку и окончательно уехать крышей в мир своей мечты…
— Сразу видно, что ты тут новичок, — произнесла Лигейя. — И как, нравится?
— Не особо…
— Знаешь, поначалу тут никому не нравится. Это ужасное, леденящее чувство, когда подходишь к двери…
Я пожал плечами, не совсем понимая, о чем она.
— Помню, когда я в первый раз увидела вход, меня мороз продрал по коже, — задумчиво продолжала Лигейя. — Не поверишь — испугалась! Понимала, что сейчас сделаю шаг — и останусь совершенно беззащитной… Хотя у меня не было оснований думать, что мне кто-то угрожает, но привычка… Никогда в жизни не испытывала такой неуверенности! Но потом я подумала — если клуб устроен именно так, на это ведь наверняка есть причины, правда? Как глупо будет, если я потопчусь перед дверью, развернусь и уйду… Тебя такие мысли не посещали?
— Посещали, — буркнул я.
Хотя первая часть ее речи меня, честно говоря, озадачила.
Лигейя негромко рассмеялась. Улыбка у нее была очень милая, слегка ироничная. Меня вдруг потянуло на откровенность.
— Я и сейчас пытаюсь понять — зачем я вообще сюда явился?
— А что так?
— Не знаю, о каком страхе ты сейчас говорила, но лично я вообще-то ожидал другой, более серьезной, гм, публики. А тут тинейджеры какие-то, дракантропы, блин… Ну да ладно, какой с них спрос! Но если хочешь знать мое мнение по поводу некоего Идолищева, то я скажу прямо…
— О, Идолищев — это местная знаменитость! — с энтузиазмом воскликнула Лигейя. — Хочешь пройти его тест на драконность?
Я прислушался: из лектория все еще доносился зычный бас старого махинатора.
— Ну давай. Но платить я за него не собираюсь!
Лигейя порылась в торбе, будто сшитой из старого коврика, достала смятый лист бумаги, расправила его и торжественно прочитала:
— Вопрос первый! Не хочется ли вам порой запустить когти в своего врага?
Следующие минут двадцать мы веселились от души. Я старался отвечать честно, но оказался драконом процентов на сорок. А моя новая знакомая вообще тест не прошла.
— Я не дракон? — произнесла она, с искренним изумлением глядя в тест. — А кто? Что-то Идолищев перемудрил…
Я внимательно посмотрел на эту тургеневскую девушку в экологическом прикиде и спросил:
— Слушай, как тебя вообще сюда занесло?
Лигейя вдруг стала очень серьезна.
— Я обычно все время сама по себе, — заговорила она, выпрямляя спину и складывая руки на коленях. — Одна да одна. И вот этой весной был жестокий циклон, а я смотрела, как из теплых стран возвращаются птицы… Они летели и летели мимо, сквозь снеговые облака — такие маленькие, теплые, такие беспомощные и упорные, как будто их тянуло что-то невидимое, но необыкновенно сильное. Нечто более сильное, чем любая буря. И мне внезапно подумалось — надо найти кого-нибудь! Я не знаю, откуда пришло это желание. Меня ведь полностью устраивало быть одинокой. Я и вообразить ничего другого не могла. Я не переношу чужих, я не могу подстраиваться, мне дороги мое время и пространство. Я должна быть совершенно свободна, иначе я просто не могу жить… Но тут я поняла, что где-то среди этих мокрых туч есть одна птица… Моя птица. Она мала и слаба, но она упорно летит сквозь опасности, сама не зная куда. А я должна показать ей дорогу… чтобы она долетела…
На протяжении этого страстного монолога я незаметно отодвигался от Лигейи подальше.
Нашла себе маленькую птичку, тоже мне. Нет, спасибо! Только чокнутых старых дев мне не хватало!
— Хм… Это… Если ты рассчитываешь на меня, хочу сказать — я не свободен, — заявил я сразу, чтобы расставить все точки над «i».
Лигейя осеклась и посмотрела на меня с недоумением. Но тут же рассмеялась.
— Да я вижу, — ответила она без всякой обиды. — Я тут уже давно сижу и успела изучить всех. Увы, никто не подошел. Тут много очень славного молодняка. Но они ненастоящие. Они только играют.
— Вот-вот. Детский сад.
Лигейя очень оживилась.
— Это ты очень правильно сказал — именно детский сад! Младшая группа. Такие славные птенчики, но никуда не годятся! Я, пожалуй, загляну сюда еще разок через год-два. Может, кто-то из них подрастет.
Когда она попрощалась и ушла, я даже пожалел ее. Бедняжке ничего не светило.
Минут десять я спокойно допивал кофе. Мысли блуждали где-то далеко, раздражение ушло. Странное общение со странной девушкой, как ни удивительно, оказало на меня умиротворяющее действие.
Пора было уже забирать отсюда Ники и уходить.
Стараясь не расплескать с трудом обретенное спокойствие, я вышел в коридор. И тут же понял, что зря стараюсь. Гомон голосов и табачный смог оглушили меня, как пыльным мешком по голове. Все мои драконьи обостренные чувства задохнулись и исчезли, словно внутри накрепко захлопнулся десяток глаз. Теперь я воспринимал действительность исключительно как человек — причем человек уставший и раздраженный.
Толпа в коридоре только увеличилась, и я принялся обходить ее по стеночке. Юнцы, перебивая друг друга, взахлеб обсуждали какого-то всеобщего кумира, дракона-экстремала по фамилии Чудов-Юдов. Один парнишка привязался ко мне и начал назойливо выпытывать мое мнение по поводу какого-то подвига этого деятеля. Я сердито отодвинулся и громко заявил, что понятия не имею, чем прославлен Чудов-Юдов, но, судя по его фамилии, он редкостный дятел.
В коридоре мгновенно воцарилась мертвая тишина; юнцы уставились на меня так, будто не поверили своим ушам, или будто меня вот-вот разразит гром или что-то в этом роде. Их глупые, ошеломленные физиономии рассердили меня еще сильнее. Я шагнул в толпу, собираясь протолкнуться к двери в лекторий, забрать оттуда Ники и уйти (и больше сюда не возвращаться). Толпа сама расступилась передо мной, словно я внезапно заболел проказой, — и прямо перед собой я увидел бледное лицо.
Это было очень знакомое лицо. Точнее, ненавистная рожа!
— Какие люди! — медленно произнес я в тишине. — И без охраны! И почему-то без формы! Что, лейтенант, скрываешь под человеческим обликом свою истинную сущность? Вот ты и попался… змеюга!
Белобрысый мент — он же белый змей-искуситель — попятился и уперся спиной в стену, глядя на меня вытаращенными глазами. Вот, значит, какое бывает лицо у тех, кто встречает наяву свой ночной кошмар.
Что касается меня — честно говоря, я почти не удивился, когда его увидел. Я очень надеялся его тут встретить. А обычно мои желания сбывались — еще в те времена, когда я был просто человеком.
Что я чувствовал? Безграничное злорадство. В нашу последнюю встречу, обнаружив себя на полу ментовки с ногой лейтенанта в зубах, я не то что обдумать — даже и почувствовать ничего не успел. Было только одно желание — удрать оттуда побыстрее.
Зато теперь нахлынула запоздавшая злоба. И жажда мести.
Сейчас я расквитаюсь с ним за все!
— Ну, оборотень в погонах, располагайся! Разговор у нас будет долгий и вдумчивый. Присесть не хочешь? — Я быстро оглянулся. — Стульев нет, уж извини, зато вот эта штука тебе больше подойдет!
Я толкнул его к урне с окурками. Вокруг нас тут же образовалось пустое пространство.
