— Ты чего? — жалобно (и очень тихо) спросил лейтенант. — Перестань… Тут нельзя…
Я прямо не узнавал прежнего наглого змея. Может, он отвлекает меня, а сам готовится превратиться и напасть? Что ж, я готов сразиться! Хоть со змеем, хоть с человеком — все равно, так даже и лучше…
Но мент ничего такого не делал, только мямлил и ныл. Когда его не прикрывала милицейская форма, он оказался самым настоящим трусом! Но почему он не пытается хотя бы убежать? Почему не уходит в лимб, не проваливается сквозь пол, не ныряет в стену? Почему не превращается?!
И тут при одной мысли об этом меня начало трясти. Это было похоже на тот ужас, который умел внушать Валенок, — но сейчас ужасом обдавали мои собственные мысли. «Тут нельзя превращаться», — понял я (или мне подсказали). Стены этого клуба блокировали превращение! Не удивлюсь, если и магией тут пользоваться невозможно.
Впоследствии Грег сказал мне, что так оно и есть. Именно поэтому (в том числе поэтому) взрослые продвинутые драконы избегают клуба на Лиговском. Они слишком сильно завязаны на магии — настолько сильно, что, лишившись ее, чувствуют себя почти увечными. А молодым драконам терять нечего — они и так ничего не могут и не умеют.
Лигейя права — место было далеко не такое простое, как мне показалось поначалу.
Но тогда я отметил эту мысль лишь самым краем сознания. Все внимание было сосредоточено на лейтенанте. Убедившись, что он не удерет, я схватил его за плечо и выволок из толпы в темный тамбур возле входной двери.
— На этот раз, гад ползучий, — прошипел я, — ты ответишь на все мои вопросы. Во-первых, про своего лорда. Кто он такой? Как его имя? Где его искать? Короче, выкладывай все, что знаешь!
— Я не…
— А второй вопрос — про змееныша!
— Какого еще змееныша? — пискнул он.
— Моего!!! — заорал я. — Ты ведь в курсе, правда?! Что ей сейчас грозит? В чем опасность?!
Толпа юнцов задвигалась — кто-то энергично через нее пробирался. Кажется, бармен. Я увидел его рыжую шевелюру, потом пылающие глаза и застыл — они были цвета латуни!
Мне запоздало вспомнился совет Валенка — помалкивать о дочке в присутствии посторонних драконов. К счастью, в этот момент закончилась лекция Идолищева. Распахнулась дверь лектория, наружу повалил народ, и толпа стала в два раза плотнее. Я воспользовался этим и потащил мента к выходу из клуба. Лучше быстро уйти самому, чем дожидаться, пока тебя выкинут или учинят допрос!
Лейтенант среагировал на мое движение неожиданно. Он запаниковал.
— Нет! — Он вцепился мне в руку. — Не надо на улицу! Мне туда нельзя! Меня там…
Но я был так зол, что даже не заметил абсурдности его поведения. Я знал одно: сейчас мы выйдем во двор, и там я выбью из него все ответы. А потом начищу морду — исключительно для собственного удовольствия!
На выходе случилась небольшая заминка — по крутым ступенькам, ведущим из полуподвального помещения на воздух, мог подняться только один человек. Мгновение поколебавшись, я вытолкнул мента перед собой. Он, скуля и спотыкаясь, устремился наверх.
Я отвлекся буквально на секунду — придержал за собой дверь. А когда обернулся, ни на лестнице, ни во дворе, ни в небе никого не было.
Лейтенант исчез бесследно.
Глава 3
НАДО БЫТЬ ВНИМАТЕЛЬНЕЙ!
Следующим вечером после похода в драконью нору я возвращался с работы — шагал себе не спеша, то и дело поглядывая на небо. Было жарко и душно, парило. На западе над новостройками Лахты клубились сизые тучи. Неужели первая гроза? Пора бы уже! Я с детства обожал грозы. Всякий раз, как слышал вдалеке раскаты грома, в душе нарастало радостное волнение — что-то будет! На этот раз точно будет! (Что именно «будет», я, естественно, понятия не имел.) Есть примета: увидеть радугу — к удаче. А для меня к удаче было увидеть молнию. И еще ужасно хотелось оказаться в самом сердце грозы, чтобы молнии били совсем рядом, в деревья, антенны и фонарные столбы…
Помнится, бабушка не разрешала торчать во время грозы на улице, гнала в дом, пугала рассказами из жизни: «…а потом нашли того мальчика на балконе мертвого — молния вошла в висок, вышла в пятку, даже ресницы у него сгорели…» «Кла-а-ас!» — восхищенно говорил я, представляя на месте «того мальчика» себя, с головы до пят наполненного нестерпимым для глаз небесным огнем — только, конечно, живого. Более чем живого!
Вот как, скажите на милость, в туче рождается электрический разряд? Пламя — из взаимодействия воды, ветра и пара? Нет, теперь-то я знал. Но ощущение волшебства от этой небесной алхимии все равно где-то сидело.
— Эй, Леша! — раздался окрик.
Я поднял голову и увидел, как из переулка, из-за кустов доцветающей сирени, появляется Ники. В первый момент улыбнулся и тут же нахмурился, вспомнив, что мы с ней в ссоре. На обратном пути из драконьего клуба Ники пилила меня за драку в коридоре и оскорбление Идолищева (хотя это он первый обозвал меня нацистом), пока не вывела из себя. А я, и так находясь в отвратительном настроении из-за побега лейтенанта, не выдержал и наговорил ей всяких резкостей. На том мы и расстались, даже не попрощавшись, друг на друга очень сердитые.
— Не думай, что я тебя простила! — первым делом предупредила Ники, приближаясь. — Хотя, если хочешь знать, я уже не злюсь. Мне тебя даже жалко.
«Кто тут кого должен прощать?» — возмутился я, но вслух этого говорить не стал, а холодно спросил:
— В каком смысле «жалко»?
— Меня послал за тобой Грег. Желает с тобой побеседовать. Судя по голосу, он о-очень недоволен.
Я гордо пожал плечами (хотя мурашки по спине все же пробежали).
— Да пожалуйста. Я все равно прав. Хоть прямо сейчас!
Странно, что он сам мне не позвонил. Я бы даже сказал — подозрительно…
— Он и велел — прямо сейчас. Тогда пошли вместе, — как ни в чем не бывало предложила Ники, пристраиваясь рядом. — Только, Леш, давай по дороге заглянем в магазин. Грег попросил купить продуктов для бабки, чтобы она не орала, что мы ее объедаем. Во какой список надиктовал! Я одна не дотащу…
— Ах, вот оно что, — хмыкнул я.
Ники лукаво улыбнулась, и я с облегчением понял, что наша размолвка осталась в прошлом.
«Бабкой» была мамаша Валенка. Я сильно подозревал, что старуха догадывается о том, кто такие на самом деле ее сын и его странные друзья. Но она ни разу даже не намекнула на это. Что, впрочем, не мешало ей всячески крыть Валенка и учить его жизни. К нам с Ники она относилась с неприкрытым презрением. Благоволила она только к Грегу, который обращался с ней как со вдовствующей императрицей.
Ники достала список покупок и вручила его мне.
— Кстати… Прочитай-ка его. Ничто тебя в нем не настораживает?
Я пробежался взглядом по списку. Обычный набор продуктов… Пельмени… Хлеб… Сыр… Но последний пункт меня удивил.
— А это что? Торт «Птичье молоко»?
— Угу. Тортик, блин. К чаю! Странно, да?
— Торт — это серьезно, — подтвердил я. — Я бы даже сказал, зловеще.
Ники не обратила внимания на сарказм.
— Интересно, кому он предназначен? — подумала она вслух с хмурым видом.
— Мне? — невинно предположил я.
