день он пишет книги, ездит в медитативные центры, развлекается резьбой по дереву – и забыл обо всяких там светских раутах, гольфе и прочем в этом роде.
Супруги у господина Дикулова не было, но в остальном он вполне понимал американца.
Вопрос для него состоял по-настоящему лишь в том,
И вот в первых числах марта он позвонил Валентину и предложил встретиться.
Музыкант, конечно, сразу полез на рожон.
– Зачем это? – сердито бросил он в трубку.
– Поговорить надо.
– Не о чем мне с тобой говорить!
– Но я тебя прошу, Валя. Мы ведь все-таки родственники.
– Я тебе не родня.
– Ты можешь так думать, это твое право, но кровную связь между нами словами не сотрешь.
– Именно кровную, очень точно сказано!
– Валя, ну перестань ты! Сколько раз я уже объяснял: это была случайность! Трагическая случайность, и все!
– Случайностей не бывает! – отрезал племянник.
В общем, Дикулов и сам с некоторых пор думал так же, но не объясняться же с мальчишкой по телефону на столь философскую тему?
– Валя, давай все же увидимся. Скажи, где и когда тебе будет удобно, я приеду.
Музыкант наконец то ли смягчился, то ли решил, что проще один раз повидаться с дядей, чем сто раз спорить с ним по телефону.
– Хорошо, – соизволил сказать он. – Давай завтра днем в кафе «Заира» на улице Марата. Знаешь?
– Найду. Во сколько?
– В два. У меня будет полтора часа свободных.
– Спасибо, Валя, – искренне поблагодарил племянника господин Дикулов.
Он хотел бы, конечно, пригласить мальчика в хороший ресторан, но раз уж Валентин предпочитал разные дешевые забегаловки, то зачем и пытаться?
Придя в кафе, Сергей Пафнутьевич сел за столик у окна и с интересом огляделся. Ну и местечко, весело подумал он, и чем тут могут кормить-поить? Полусырыми блинами и приторно-сладким кофе из ведра? Столы покрыты клетчатыми пластиковыми скатертями, солонки пластмассовые, стулья тоже, плафоны под потолком, похоже, приобретены на распродаже... Но при всей дешевизне обстановки кафе сверкало безупречной чистотой, это господин Дикулов вынужден был признать. Однако гардеробной не наблюдалось, верхнюю одежду посетители или просто бросали на соседние стулья, или оставляли на стоячих вешалках в углах помещения.
Валентин ворвался следом за ним, рухнул на стул напротив дяди, не сняв куртки, и сразу спросил:
– Ну, в чем проблема?
– Давай что-нибудь закажем сначала, – предложил Сергей Пафнутьевич.
– Это можно, – согласился племянник. – Я вообще-то здорово проголодался. Здесь очень вкусно люля- кебаб готовят, со свежей зеленью, рекомендую.
Люля-кебаб? Ах да, вспомнил господин Дикулов, кафе же называется «Заира». Значит, тут должен присутствовать некий восточный оттенок в меню.
– Можно кебаб, – согласился он.
Девушка в аккуратном зеленом платьице приняла заказ – два люля-кебаба с рисовым гарниром, два салата из огурцов, два зеленых чая. В ожидании обеда (если это можно было назвать обедом) дядя и племянник как бы приценивались друг к другу, роняя ничего не значащие слова – о погоде, о Думе, о последних катастрофах и катаклизмах...
Но вот наконец на столе появились тарелки с весьма прилично приготовленным салатом и действительно аппетитным на вид люля-кебабом. Музыкант сразу приступил к еде, а Сергей Пафнутьевич, попробовав восточное блюдо и удостоверившись в том, что оно вкусное, некоторое время наблюдал за племянником, собираясь с духом. Наконец он решился заговорить на важную для него тему.
– Видишь ли, Валя, – осторожно начал он, – я недавно перенес серьезную операцию...
– Слышал, – небрежно кивнул музыкант.
– И в общем... Ну, я могу, конечно, прожить еще и десять лет, но не обязательно, – сказал Дикулов. – Скорее, получится гораздо меньше. И для меня стал насущно важным вопрос: кому передать мой бизнес?
– Не мне, – решительно заявил Валентин. – Уж это точно.
– Почему ты так категорически отвергаешь то, чего совершенно не знаешь? Почему бы тебе не присмотреться к делу, прежде чем давать окончательный ответ?
– Не хочу, – коротко бросил музыкант. – Я человек творческий, почему ты не хочешь этого понять? Или ты просто не способен на такое понимание?
– Валя, давай не будем сразу переходить к оскорблениям, – попросил Сергей Пафнутьевич. – Ну что ты сразу в драку кидаешься, почему не желаешь просто порассуждать логически, как свойственно разумным людям?
Кажется, на этот раз он сумел задеть племянника. Во всяком случае, тот не стал огрызаться, а пожал плечами и пробормотал:
– Да о чем тут рассуждать? Я не деловой человек, ты и сам это знаешь.
– Ты
– Я знаю, уж поверь, – серьезно сказал Валентин. – Я не могу думать ни о чем, кроме музыки.
– И в кого только ты такой уродился? – недоуменно произнес Сергей Пафнутьевич. – Вроде у нас никто из предков творческими болезнями не страдал.
Валентин неожиданно рассмеялся:
– Творческими болезнями? Прелесть! Значит, с твоей точки зрения, творчество – это нездоровое явление?
– В общем, да, – согласился господин Дикулов. – Нет, я понимаю, конечно, что культура представляет собой самоценность, но... но создают ее все-таки странные люди.
– Не все ли равно какие? Важен результат, а не то, как в глазах других выглядит поэт или художник.
– Да, конечно... Но я все-таки хочу попросить тебя еще раз: потрать хотя бы несколько дней на ознакомление с моей фирмой. Кто знает, вдруг в тебе проснется другая сторона твоей натуры, о которой ты сам пока что не подозреваешь?
Валентин посмотрел на дядю с нескрываемым интересом, и Дикулов внутренне порадовался: не зря он готовился к этой встрече! Не зря посоветовался с опытным психологом, даже прочитал кое-какие книги... Племянник наконец взглянул на него не как на мушку-дрозофилу, невесть как попавшую в чай, а как на человека, достойного внимания творческой личности.
– А ты изменился, – констатировал племянник.
– Смерть очень меняет человека, уж ты мне поверь, – спокойно сказал Сергей Пафнутьевич. – А я ведь умер во время операции.
Валентин вытаращил глаза, и сразу стало понятно: он совсем еще ребенок. Наивный, агрессивный и в то же время чудовищно доверчивый...
– Умер? – растерянно переспросил он.
– Ну да, клиническая смерть.
– Жуть, – констатировал опомнившийся наконец племянник. – Просто жуть. Подумать страшно.
– Ну, что было, то было. Теперь нет смысла все это обмусоливать. Просто прими как факт: я действительно не тот, что прежде.
– Но это не значит, что я должен заниматься торговлей, – окончательно пришел в себя музыкант.
– Валя, опять ты... Я же прошу тебя только об одном: познакомься с делом! И все! И если после того ты снова скажешь «нет», я больше никогда не вернусь к этой теме, обещаю.
