— Ну ты, русачок! — оборвал его Лось — вор «в законе» из Масиса, — Приканал сюда сгребать бабки на нашей крови — получай их и сопи в свои две дырочки, а нам фуфель не навешивай! Тоже мне, советчик выискался! У себя сперва порядок наведите! Развалили страну, флот, армию, засрали все моря и мозги людям заодно, а теперь сюда приперлись порядки наводить. Видали мы уже таких — без принципов, идеалов и Родины — своих хватает!
— Так же, как и у нас в России — твоих любимых соотечественников! — не выдержал Грунский, — Вон их сколько — беженцев. И оседают они почему-то не на Аляске и на Сахалине, а потихоньку, без выстрелов оккупировали Краснодарский край и Ростовскую область. Работают исключительно почти по коммерческой части, а насчет принципов и идеалов ты бы, Лось, заткнулся лучше: хоть и строят твои земляки христианские храмы на моей Родине — оружие и наркотики тоже они завозят, и в немалом количестве. А попробуй их тронь, тут же начинают на весь мир вопить о геноциде!
— Ах ты козел! — взревел Лось, поднимая свою полуторацентнеровую тушу с койки. — Да я таких идеалистов на зоне враз «петухами» делал! Хочешь потерять невинность сейчас или подождешь, пока клешня заживет? — угрожающе шагнул он в направлении Грунского.
— Ты о своем здоровье побеспокойся! — мрачно посоветовал ему Олег, он был уже на ногах. — Харя вон давно на поросячий зад смахивает — того и гляди скоро треснет. Думаешь — не вижу, куда «сливки» с кухни уходят? Тебе и твоим «шестеркам»! Что ж ты, Лось, своих земляков на жратве накалываешь? — Олег нарочно дразнил, «заводил» рецидивиста, и это ему с успехом удалось.
Обширная рожа Лося аж посинела от бешенства, он-то думал, что все операции по доставке лучших продуктов из больничной столовой в обмен на «планчик» проворачиваются втихаря. А этот русак… Ну что же, он сам напросился.
— А ну пошли выйдем! — Лось двинул к выходу из палаты. Олег шагнул за ним.
— Ребята, не нужно! — забеспокоился учитель из Гориса. — Ну, пусть правительства между собой не поладили, а вам-то что делить? Едите из одной посуды…
— А ну, заглохни, профессор недоделанный! — мгновенно обернулся Лось, приставил к горлу учителя неизвестно откуда появившуюся в его руке финку, — Мало, что тебя снизу укоротили, я могу запросто и сверху такую же операцию проделать! Жрем мы, может быть, из одного котла, но разное варево. И то, что хаваю я, этому пидору в жизни не перепадет! Потому что закон выживания гласит: лучшее — сильному, а остатки — остальным!
Вы с ним, — кивнул он на Олега, — относитесь ко второй категории, поэтому и будете жрать дерьмо. Будете, будете, потому что полковник из Минобороны неизвестно когда теперь приедет с повторной проверкой, а я — вот он, здесь, на месте. И долго еще здесь буду, потому что в больнице мне понравилось больше, чем на передовой. Питательно и спокойно. Понял, гнида?
Лось чуть дернул лезвие финки на себя, и на горле учителя появилась тоненькая красная полоска, на которой стали набухать бусинки — капельки крови. Учитель, вытянувшись на кровати как струна, лишь молча закрыл глаза.
— Ты, хряк! — позвал Лося Олег.
Тот молниеносно обернулся в его сторону с выставленным ножом, и Грунский с удовольствием, от всей души вмазал по его запястью ребром ступни здоровой ноги — раненой пока еще опасался бить. Финка мягко стукнулась о стенку и закатилась куда-то под кровать учителя, а Лось затряс рукой.
— А теперь пошли! — указал на выход Олег. — Понравилось, говоришь, в больнице? Подольше здесь задержаться хочешь? Что ж, по мере сил и возможностей постараюсь исполнить твое заветное желание!
Он пошел к выходу.
— Да я тебя, сука, одной рукой!
Лось ринулся за ним из больницы и… нарвавшись на жесточайший хук в челюсть, завалился под ее стену. Другого такой удар, наверняка, вырубил бы надолго. Другого, но не здоровяка, отъевшегося и набравшегося сил в гражданской столовой: Лось помотал головой, приподнялся и въехал подбегавшему Олегу кулачищем в живот. Тот сложился, как перочинный ножик, а рецидивист, пользуясь слабым светом уличного фонаря на недалеком столбе, уже вовсю молотил его руками и ногами. Затем, присмотрев прислоненный к углу здания лом, ухватил его и, замахнувшись изо всей дури, повернулся к Грунскому с явным намерением сделать из него гербарий, но… того уже не было рядом. Поняв, что на свету Лось просто раздавит его своей тушей, он благоразумно предпочел откатиться в темноту, за стенку из кустов желтой акации. А когда Лось бросился за ним, размахивая стальной дубиной, как перышком, — подставил ему ногу. Тот грохнулся со всего маху так, что, наверное, было слышно по ту сторону земного шарика — в Америке. Вырвавшийся из его рук лом прошелестел по кустам рядом с Олегом, а он, не теряя времени даром, принялся охаживать ногами лежащего Лося, презрев неписаный закон уличных драк — «лежачего не бьют». Тому, видать, хорошо перепало по ребрам: заорав, он вскочил вдруг на ноги и напрямую, через кусты, ломанулся к видневшемуся неподалеку приземистому кирпичному зданию — душевым, совмещенным с прачечной.
Олег в горячке бросился за ним. Открывшаяся дверь гостеприимно приняла Лося, ему же повезло меньше: сунутая за порогом в ноги палка заставила потерять равновесие, а сверху, по затылку, добавили чем-то тяжелым. В глазах коротнуло вспышкой, и Грунский полетел мимо пола дальше, дальше, вниз — в черную бездну…
Очнулся он от голосов. Лось распекал кого-то из «шестерок» — судя по командному тону:
— Суки позорные, я вам че базарил, когда пачку давал? Выжрали, паскуды, «первак», а мне, Лосю, нифиля? Это за мою-то доброту? Грею вас, грею, а толку — как с пидора ребенок! А ну, канай сюда, Хомяк! На, падла, закуси чифирок!
Послышались глухие удары по мягкому и вскрики. Олег дернулся в ту сторону и лишь теперь осознал свое положение: при тусклом свете керосиновой лампы, стоящей на грубо сбитом столе, рядом с электроплиткой и дюралевой кастрюлькой с чифиром — круто заваренным чаем. Он лежал на деревяшке, обшитой дерматином. Повертев головой, догадался: спортивный конь. Руки были привязаны к боковым упорным кольцам «коня», а ноги — к «копытам», так что тело Грунского оказалось согнутым в пояснице под прямым углом. И еще одно понял он: ниже пояса его раздели догола…
Закончив «вставлять ума» Хомяку, Лось взял лампу со стола и, подойдя к спортивному снаряду с Грунским, поставил ее перед его связанными руками. В нос Олегу тут же ударил запах сгоревшего керосина. Потом, оглядев «работу» своих «шестерок» и, по всей видимости, оставшись довольным ею, захохотал:
— Ой, наемничек, ну и видок у тебя сейчас — как у одной шалавы, которую я в былые времена трахал таким же способом! Так говоришь — изуродовать меня собрался, а? Грубо, очень грубо с твоей стороны! Но я человек более гуманный, поэтому вместо того, чтобы пересчитать твои ребра, приласкаю тебя!
Лось с удовольствием пошлепал по выпяченным обнаженным ягодицам Олега, и это оказало на уголовника странное действие: физиономия враз забурела, дыхание участилось, а лапищи принялись мять и щипать обнаженное тело. Лось тут же нервно дернул «молнию» ширинки и извлек на свет свое естество: огромный член — «шестерню», с вживленными у головки под кожу пластиковыми «шариками».
— Лось, этого тебе делать нельзя! — спокойно проговорил Грунский. В нем начал просыпаться тот прежний Айс.
— Это почему же, дорогуша? — покачивая своей «елдой», тот сделал шажок к Олегу.
— Потому что придется тебя убить в этом случае. А заодно и свидетелей — твоих «шестерок». А мне сейчас на «мокряк» раскручиваться не с руки — других проблем хватает. На больничку ты работать будешь — это я тебе после сегодняшнего случая обещаю точно, но если, не дай Бог, сделаешь то, что собираешься сделать, — всем вам, стоящим рядом, — кранты! Это не пустые обещания, можешь мне поверить на слово, Лось! У тебя останется только два выхода: или убить меня, или умереть самому, третьего не дано.
— Ну хорошо, моя маленькая, убедил — я воспользуюсь твоим первым предложением! — сюсюкал, распаляясь, Лось. — Здесь, в подвале прачечной, есть отличная котельная — там ты и сгоришь, весь, без остатка. И пепел твой развею я в ночи! — промурлыкал он, пристраиваясь поудобнее сзади Грунского, и вдруг досадливо вскрикнул: — Да ты девочка совсем еще, без вазелина с моим инструментом здесь делать нечего! Хомяк, Сука, Черпак, а ну, живо в больницу за смазкой, пока я на склад схожу за настоящим чаем — не пить же мне помои после вас!
— Лось, а может, пока эти сбегают, я покараулю «девочку»? — предложил Хомяк.
