– Я попробую связаться с генералом Груши, – заверил носатого доктор. – И обещаю вам, что провиант сегодня вечером будет доставлен.
– Сколько подвод? – сухо осведомился носатый.
Доктор подумал и ответил:
– Не менее трех.
– Дьявол! Мне нужно три сотни! Где оставшиеся восемьдесят пять подвод? Куда они подевались?
– Я постараюсь их отыскать, – пообещал доктор.
– Войска истекают кровью, а я окружен изменниками! Кругом измена! – прорычал носатый и, обхватив руками плечи, отвернулся к стене.
Реальность покачнулась и поплыла перед глазами Стейница.
– А может быть, он правда Наполеон? – тихо пробормотал шахматист. – Кто знает… Чтобы судить о других, нужно, как минимум, знать себя самого… А это сложно… Почти невозможно… Слишком мало времени…
– Верное замечание, – кивнул доктор и, щелкнув крышечкой часов, глянул на циферблат. – Вы засыпаете. Не сопротивляйтесь сну.
Стейниц легонько махнул перед лицом рукой, как бы разгоняя туман, и безмятежно улыбнулся.
– Я могу передвигать фигуры силой мысли, не касаясь их рукой, – сообщил он доктору.
– Правда? Замечательно! Вот поспите, а потом обязательно меня этому научите!
– Мысль действенна… Я могу сдвинуть фигуру… Могу сдвинуть гору…
Глаза Стейница закрылись, и он упал бородатой щекой на мягкую подушку.
– Я – бог… – прошептал он напоследок и уснул с блаженной улыбкой на губах.
7
Два доктора в белых халатах сидели за круглым деревянным столиком и пили чай с пирожками. Одного звали Николай Александрович, он был тот самый врач, что усыпил Стейница посредством укола. Второго звали Илья Сергеевич, этот был так молод, что более походил на гимназиста, чем на доктора. Илья Сергеевич только что пришел на службу, и пирожки, которые с удовольствием поедали коллеги, испекла его жена Ксения.
– Ну, что сегодня интересного? – поинтересовался Илья Сергеевич, отхлебывая чай.
– Ничего особенного, – ответил Николай Александрович, позевывая. – Вот разве что нового чемпиона мира привезли.
– По шахматам? – угадал Илья Сергеевич.
– Угу.
Илья Сергеевич усмехнулся.
– Из-за этого турнира все как будто с ума посходили. Прости за невольный каламбур. Интересно, если в Питере будут проводить турнир по боксу, сколько чемпионов мира нам придется расселить по палатам?
– И не говори, Илюша. Хотя по мне так чемпионы-шахматисты лучше чемпионов-боксеров. Эти хоть не дерутся.
– Да уж. Главное – не давать им шахматную доску. Хотя… – Неожиданно в голову молодому врачу пришла какая-то идея. – Послушай, Коля, а что, если он и впрямь неплохо играет? Надо бы проверить, а?
Николай Александрович скептически покачал головой:
– Не думаю, что это даст положительный эффект.
– Эффекта, может, и не даст. Но, по крайней мере, у меня появится достойный соперник. Надо же как-то использовать служебное положение!
Николай Александрович улыбнулся:
– Не знаю, Илюш, я бы на твоем месте не рисковал.
– Почему?
– А вдруг этот сумасшедший тебя обыграет!
Николай Александрович подмигнул своему коллеге, и оба засмеялись.
– Где он у тебя, с Филидором?[9] – спросил, все еще посмеиваясь, Илья Сергеевич.
– Нет, с Филидором я его селить не стал. К чему усугублять? Поселил к Наполеону и Диогену.
– Достойная компания.
– И не говори. Знаешь, порой и самому хочется бросить все и стать одним из них.
Илья Сергеевич откусил кусок пирога и проговорил с набитым ртом:
– Попахивает «Палатой № 6». Опять проблемы с выплатой по кредиту?
Николай Александрович махнул рукой:
– Да ну его… Сил уже никаких нет.
– А я думал, у тебя все на мази.
– Какое там.
– Ладно. – Илья Сергеевич запил пирог глотком чая и встал из-за стола. – Пойду проведаю нашего чемпиона.
– Не терпится? – Николай Александрович глянул на часы. – Иди, он как раз должен проснуться.
– Дай-ка его карточку.
Николай Александрович протянул молодому доктору карточку с описанием первоначального состояния больного и причин его отправки в дом умалишенных.
Илья Сергеевич пробежал карточку глазами, то хмурясь, то улыбаясь, затем вернул ее коллеге, взял с полки шахматы и, сунув их под мышку, направился к четвертой палате.
Стейниц сидел на кровати в прежней позе – подтянув колени к груди и обхватив большую, бородатую голову ладонями. Илья Сергеевич сразу прошел к его кровати, поставил стул и сел, положив шахматную доску себе на колени.
– Меня зовут доктор Илья Сергеевич Одинцов, – представился он.
– Вильгельм Стейниц, – ответил шахматист, не меняя позы.
– Как ваши дела, господин Стейниц? – поинтересовался доктор.
– Мои дела плохи, – ответил шахматист. – У меня завтра игра с Пильсбери, а я вынужден сидеть здесь.
Илья Сергеевич сочувственно кивнул.
– Да-да, понимаю. Ну, ничего. Бывают неприятности и похуже. Мы вас пока понаблюдаем, и, если выяснится, что все в порядке, завтра утром вы сможете спокойно ехать на свой турнир.
Стейниц отнял руки от головы и недоверчиво посмотрел на молодого доктора.
– Завтра утром?
– Да.
– А сегодня?
– Сегодня уже поздновато, – с мягкой улыбкой ответил Илья Сергеевич. – Да и зачем вам? Проведете ночь здесь. Тут не хуже, чем в гостинице. В палате с вами живут милейшие люди, с которыми приятно вести беседу. Если что-нибудь понадобится – вы всегда можете кликнуть санитара. Кстати, господин Стейниц, не хотите сыграть партейку в шахматы?
Стейниц посмотрел на доктора недоверчиво.
– А вы умеете?
– Я был первым шахматистом в гимназии! – похвастался тот. – Я и теперь часто играю в клубе, и чаще выигрываю, чем проигрываю!
Стейниц задумался. Затем скосил взгляд на доктора и уточнил:
– Вы точно не можете выпустить меня сегодня?
– Точно.
– Что ж, давайте поиграем. Надо же как-то убить время. Но сперва объясните мне, почему я здесь?
Доктор мягко улыбнулся:
– А вы сами как думаете?
– Вероятно, меня с кем-то спутали, – ответил Стейниц. – Либо приняли за сумасшедшего из-за того, что я понижал давление кровяного тока в черепной коробке.
