Подбодрив себя такими мыслями, Рута осмелела и спросила:
– А ты правда свей?
Парень чуть прищурил глаза и ответил спокойно:
– Правда. Меня зовут Гудред. А тебя как?
– Рутою, – ответила Рута и снова смутилась. – Откуда ты так хорошо знаешь наш язык, Гудред?
Парень улыбнулся.
– Я до десяти лет рос в семье ильменских словен. Потом меня разыскал отец и забрал к себе.
– Вот оно что. А кто твой отец?
– Тоже свей. Воин хольмгардского конунга.
– Вот оно что.
Подружки рядом снова зашептались и захихикали. Рута покраснела и опустила глаза, но Гудред, похоже, не обращал на их ужимки никакого внимания.
– Я тоже служил у хольмгардского конунга, – сказал он. – А теперь пришел в ваше королевство наниматься на службу к конунгу Егре. Хочу, чтобы он взял меня в свой хирд.
– Вот оно что, – снова глупо пробормотала Рута, не смея поднять на парня глаз.
У нее отчего-то перехватило дыхание, а сердце забилось быстро, как пойманная в силки птичка. Рута сделала над собой усилие и взглянула Гудреду в лицо.
– Ты отстанешь от своих спутников, – проговорила она.
Парень беззаботно улыбнулся.
– Сигурд и Харальд пошли в кружало. Я рассказал им, что русы готовят вкусный мед и хмельной сбитень, вот они и решили попробовать.
– Смотри, как бы не перепробовали. Мед – питье опасное. Пока пьешь, голова ясная. А как встанешь, так и глаза пеленой заволочет, и ноги путаться станут.
Гудред улыбнулся, блеснув полоской белоснежных зубов:
– А ты откуда знаешь? Мала ведь, чтобы пробовать.
– Да уж знаю.
Они помолчали. Первым молчание нарушил Гудред.
– Нравишься ты мне, – сказал он. – Очень нравишься.
– Я многим нравлюсь, – ответила Рута.
– А я тебе нравлюсь? Ведь нравлюсь, да?
Рута усмехнулась, но улыбка получилась какой-то стыдливой, растерянной.
– С чего ты взял?
– Вижу. Когда девке кто-то нравится, у нее на лбу значок появляется – навроде махонького колечка.
Рута испуганно схватилась за лоб. Гудред засмеялся. Засмеялась и Рута.
– Поймал! – сказала она весело.
– Значит, вправду нравлюсь! Дай мне твою руку, Рута.
– Зачем?
– Судьбу тебе расскажу. Мой отец был ведун. Я от него немного перенял. Дай.
Рута покосилась на хихикающих подружек и неуверенно протянула парню руку.
От его прикосновения по коже Руты прошли две волны, сначала холодная, а потом жаркая. Гудред глянул на ее ладонь и сказал:
– Ждет тебя впереди большая любовь, Рута. Ежели не испугаешься, обретешь молодого и красивого мужа.
Рута смущенно улыбнулась.
– Молодой да красивый, говоришь? А будет у молодца тугой кошель?
Гудред улыбнулся:
– И в кошеле кой-чего найдется.
– И кто же будет сей молодец? Я его знаю?
– Скоро узнаешь.
Он сжал ее ладонь в своей руке, чуть нагнулся и тихо проговорил:
– Знаешь разбитую молнией осину возле двора Дулея Кривого?
Рута глянула на него удивленно:
– Ну, знаю.
– Приходи туда сегодня, как стемнеет.
– Зачем?
– Зачем? – Гудред усмехнулся. – Пирожки будем печь.
Рута покраснела.
– Рано мне еще, – сказала она и быстро глянула молодцу в лицо – не смеется ли? – Рано с молодцами затемно разгуливать.
Гудред приподнял брови.
– Мамка, что ли, запрещает?
Рута нахмурилась. Помолчала немного, потом призналась:
– Хворает моя мамка. Третью седмицу с постели не встает. Думаю, помрет скоро.
Гудред осторожно и бережно взял Руту за подбородок и приподнял ее лицо.
– Не кручинься, – мягко проговорил он. – Все мамки помирают. Моя вон тоже умерла. Давно. – Гудред горько усмехнулся. – А твоя еще может долго прожить.
Рута высвободила подбородок и вздохнула.
– Лекарские снадобья покупать надо. Но платить за них нечем.
– Нечем платить? Так я тебе дам!
– Дашь? – не поверила ушам Рута.
– Дам. – Гудред прищурил синие глаза. – Коли к разбитой осине придешь, то точно дам. Запомни – сегодня, как стемнеет, у двора Дулея Кривого. Не придешь – в другой раз не приглашу.
Рута поджала губы. Слова Гудреда показались ей дерзкими. Однако глаза его смотрели мягко и ласково, и Рута не смогла долго сердиться.
– Тебе пора, – сказала она. – Догоняй своих спутников.
– Я буду ждать!
Гудред быстро схватил ее руку, прижал на мгновение к своим губам, затем выпустил, повернулся и зашагал прочь с торжка.
Девки-торговки засмеялись ему вслед, но он не обратил на них никакого внимания.
Рута с нетерпением дожидалась вечера. Как только Гудред сказал, что поможет купить для матери лекарство, она сразу для себя решила – пойдет под разбитую осину, а дальше будь что будет.
Как только стемнело, Рута была у постоялого двора Дулея Кривого. Гудред уже поджидал ее в темноте. Завидев Руту, он шагнул ей навстречу и улыбнулся:
– Ты пришла!
Потом взял ее за руки, притянул к себе и поцеловал в губы. Рута застыдилась и хотела отвернуться, но Гудред удержал ее лицо и сказал:
– Ты очень красивая, Рута. Скажи, люб ли я тебе?
Рута взглянула ему в глаза. Страх вдруг покинул ее, и она с улыбкой проговорила:
– Люб. Ты мне люб, Гудред.
Он сжал ее пальцы в своих и сказал:
– Я живу у Дулея. Идем ко мне.
Рута внезапно снова забоялась.
– Обожди… – сказала она.
– Чего ждать-то? – нетерпеливо спросил Гудред.
Рута боязливо повела плечами.
– Я еще никогда не была с мужиком, – сказала она. – Боюсь, что ты меня обидишь.
– Я? – Гудред улыбнулся. – Я скорее расшибу себе лоб камнем, чем обижу тебя! Идем же!
И он потянул ее за руку к постоялому двору. Они прошли несколько шагов, и Рута снова
