остановилась.
– Постой, Гудред. Я тут неподалеку живу. Идем ко мне.
Он посмотрел на нее с сомнением.
– У тебя же дома мамка.
Рута смущенно улыбнулась. Девке неподобало приглашать парней в дом, но она ничего не могла с собой поделать.
– А мы в амбаре, – дрогнувшим голосом проговорила она. – Там у меня лежанка. Когда с мамкой ссорились, я всегда в амбар убегала.
Гудред согласно кивнул:
– Хорошо. Идем к тебе. Куда идти?
– Прямо по этой тропке.
И Рута первая зашагала к дому.
Уже возле дома Руту опять одолели сомнения. Гудред был ей люб, и его обещание купить матери лекарское снадобье должно было избавить ее от последних сомнений. Но что-то в ней протестовало против этой встречи. Какие-то неприятные предчувствия томили ее неопытную душу.
Перед домом Рута остановилась и сказала:
– Обожди.
– Что еще? – вскинул брови Гудред.
Рута посмотрела на него жалобным взглядом и спросила:
– А что будет потом?
– Когда?
– После… всего. Ты точно дашь мне денег на снадобья?
– Дам. Обещал ведь, значит, дам! Где ваш амбар?
– Вот он, – кивнула Рута подбородком на темную постройку с обвалившейся крышей.
– Так чего же мы встали? Идем скорее!
Гудред порывисто схватил ее за руку и потащил к амбару. На этот раз Рута не нашла в себе сил сопротивляться.
В амбаре Гудред сам увидел лежанку из сена и тряпья. Подвел к ней Руту и помог ей сесть. Сам сел рядом и тут же, без промедлений, принялся целовать ее – в губы, в глаза, в шею. Движения его были пылкими, но мягкими, он весь дорожал от нетерпения.
Рута тоже задрожала – от страха и возбуждения. Гудред положил ее спиной на лежанку и сунул руку под юбку. Руту передернуло.
Она, сама не понимая, что делает, оттолкнула юношу и взволнованно произнесла:
– Нет, я не могу. – Села на лежанке и виновато добавила: – Прости.
Гудред смотрел на Руту ошеломленно.
– Как это не можешь? – хрипло спросил он. – Ты ведь сама меня сюда привела. А теперь гонишь прочь?
Он снова попытался задрать Руте юбку, но она оттолкнула его:
– Нет, сказала!
– Так дела не делаются! – рассердился Гудред, схватил ее за волосы и хотел поцеловать, но Рута вырвалась и гневно крикнула:
– Поди прочь, свей!
Губы парня задрожали.
– Ах ты…
Прежняя мягкость ушла из глаз Гудреда, и теперь на Руту смотрело злое лицо воина-победителя, которому отказались платить дань. Он вдруг размахнулся и ударил Руту по лицу. Она опрокинулась на спину и хотела снова вскочить, но он не дал, схватил ее за плечи и прижал лопатками к лежанке.
– Лучше не противься, – грозно прорычал Гудред. – Хуже будет.
– Пусти… – хрипло выдохнула Рута. – Пусти, прошу…
Навалившись на Руту всем телом, свей задрал ей юбку до живота и спустил с чресел свои штаны. Почувствовав его возбужденное, горячее тело, Рута заплакала.
– Пожа… луйста, – ревела она. – Не обижай…
Гудред уже не слушал. Он рывком раздвинул Руте ноги и грубо вошел в нее. Рута забилась и закричала.
– Тихо… – хрипло проговорил Гудред, не останавливая пакостных движений, и накрыл ей рот широкой ладонью. – Тихо…
Кончив дело, он отвалился от Руты, лег спиной на сено и блаженно перевел дух.
– Ну, вот и все, – сказал он легким, беззаботным голосом. – Видишь, ничего страшного не случилось. А ты боялась.
Рута не отозвалась. «Обиделась», – подумал Гудред. И ему вдруг стало неловко.
– Эй, Рута, – тихо позвал парень. – Я не хотел так грубо. Само получилось.
Рута молчала. Гудред нахмурился.
– Рута, – снова позвал он. – Эй, Рута.
Девка опять не откликнулась.
– Рута! – рассердился Гудред. Он привстал, схватил девку за плечи и встряхнул ее: – Рута!
Широко открытые глаза Руты неподвижно смотрели в потолок. Рот Гудреда открылся от удивления. Вдруг, догадавшись о том, что произошло, он быстро прижал ухо к груди девки и прислушался. Сердце ее не билось.
– О боги! – воскликнул Гудред.
Он снова вгляделся в лицо Руты, погладил ладонью по теплой еще щеке и прошептал:
– Я не хотел. Прости меня.
Но Рута не ответила. Она была уже не здесь. Гудред поднялся на ноги и взъерошил волосы руками.
– Что ж теперь делать? – пробормотал он.
За спиной у него скрипнула дверь. Гудред быстро обернулся. В дверях стояла пожилая, иссохшая чуть ли не до костей баба. Застывшими глазами смотрела она на труп Руты.
«Мать!» – понял Гудред. Морщинистые губы бабы разлепились, и она пробормотала:
– Это что же?
– Я…
«Я не нарочно!» – хотел сказать Гудред, но понял, как глупо это прозвучит, и замолчал.
Баба медленно подняла на него взгляд.
– Это ты ее… – Она не договорила и снова перевела взгляд на девушку: – Доченька… Доченька моя…
Вдруг баба обернулась к двери и крикнула в голос:
– Люди!
Гудред вздрогнул.
– Люди добрые! – заголосила мать Руты. – Это что ж такое де…
Молодой воин больше не медлил. Выхватив из ножен меч, он шагнул к бабе и наотмашь рубанул ее клинком по голове. Баба упала на пол и затихла.
Гудред стоял с окровавленным мечом в руках и затравленным взглядом смотрел на тела женщин – молодой и старой.
– Дуры, – хрипло выговорил он. – Заманили… Это все из-за вас!
Но стоять так до бесконечности свей не мог. Пора было что-то предпринять, чтобы обезопасить себя.
Больше всего Гудреду хотелось убежать из амбара, но он понимал, что прежде нужно избавиться от тел. Рута и ее мать жили одиноко, и их не скоро хватятся. Главное – замести следы.
И Гудред, не медля, принялся за дело.
Начал он с тела Руты. Взвалив девушку на плечо, Гудред вышел из амбара и, благодаря богов за безлунную ночь, быстро зашагал к городской стене.
Мимо ночного дозора удалось пройти незамеченным. Дозорные дремали на лавках и на траве, сжимая в
