– Не овец и не коз пасу я, Хлопуша. Я пасу человеков.
Что-то запрядало в воздухе, и вдруг Хлопуша увидел, что за спиной у незнакомца раскрылись огромные белоснежные крылья.
– Оставь всё, что у тебя есть, Хлопуша! – громко сказал Пастырь. – Оставь и иди за мной. Истинно говорю тебе: лишь тот ступит в кущи светлого уграя, кто оставит всё и пойдет за мной!
Хлопуша захлопал глазами и растерянно проговорил:
– У меня только и есть, что бурая пыль.
– Пыль? Так брось её!
Хлопуша достал из-за пазухи мешочек с бурой пылью и без жалости бросил его в траву.
– Вот так, – кивнул Пастырь. – А тебе ступай за мной, и да будет светлым твой путь!
Он повернулся и поплыл по тропке, едва касаясь ногами земли, в своем сияющем облаке, с распростертыми белоснежными крыльями. И Хлопуша, позабыв обо всем на свете, двинулся за ним, как слепец за добрым, зрячим проводником.
Глава вторая
Должок
1
Человек, подошедший к Глебу Орлову, был высок и статен, а одет был дорого и, как скажут тысячу лет спустя, «со вкусом». По виду – купец.
Усевшись на лавку рядом с дубовой стойкой, молодой купец окликнул целовальника и попросил для себя кружку хмельного сбитня. Когда сбитень был подан, купец взял кружку, отхлебнул, почмокал губами и сказал:
– Хороший сбитень. Прямо как в Хлынь-граде, у нас.
Сказав это, купец быстро покосился на Глеба. Тот сидел за стойкой с бесстрастным лицом и никак не отреагировал на слова купца.
Тогда купец снова отхлебнул сбитня, облизнул губы и вопросил:
– Тебя зовут Первоход, верно? Ты ходок в места погиблые.
Глеб отхлебнул своего олуса и глухо ответил:
– Ты ошибся, купец. Я простой огородник.
Тот улыбнулся:
– Что ж, пусть будет так. Но что-то подсказывает мне, что ты знаешь Первохода. Ежели так, то не мог бы ты кое-что для него передать?
– Повторяю тебе: я не знаю никакого Первохода, – заявил Глеб. – Но если кто-нибудь познакомит меня с ним, я передам ему все, что ты мне скажешь.
Купец сунул руку в карман. Пальцы Глеба скользнули к рукояти меча. Заметив его движение, купец улыбнулся и сказал:
– Это не то, о чем ты подумал. У меня в кармане – послание. И я собираюсь передать его те…
Договорить он не успел. Из-за широкого дубового стола, стоявшего у Глеба за спиной, выскочил парень, одетый охотником, и молниеносно выхватив из-за пояса метательный нож, швырнул его в Глеба.
Однако за мгновение до того, как нож оказался в руке охотника, Глеб увидел отражение противника в оловянном стаканчике. Мгновенный уклон вправо, и нож, просвистев возле уха Глеба, вонзился в бочонок с олусом.
Глеб прыгнул к охотнику, схватил его за ворот куртки, рывком стащил на пол и стукнул головой об лавку. Затем швырнул парня к двери, шагнул к нему и наступил сапогом бедолаге на руку.
– А-а! – заорал парень, силясь выдернуть пальцы. – Пусти! Пусти, изверг!
– Кто тебя послал? – хрипло спросил Глеб.
– Никто… Я сам…
– За что ты хотел меня убить?
Глеб перенес вес тела на ногу, прижавшую пальцы парня к полу.
– Награда!.. – хрипло выкрикнул молодой охотник и облизнул побледневшие губы. – Награда… Двадцать серебряных дирхемов.
Глеб убрал ногу с руки парня.
– Убирайся вон, – сухо проронил Глеб. – Еще раз увижу тебя здесь – оторву пальцы вместе с рукой.
Парень, сморщив лицо от боли, неуклюже поднялся на ноги и шагнул к выходу. У самого порога он остановился и хотел что-то сказать, но Глеб дал ему пинка, и парень вылетел на улицу, как пробка из бутылки.
Вернувшись к стойке, Глеб посмотрел на купца прямым, холодным и острым, как замороженный осколок стекла, взглядом.
– Это и было твое послание? – спросил он.
Купец испуганно качнул головой.
– Нет. Я не с ним. Клянусь Сварогом, я понятия не имел, что здесь будет ловчий!
Глеб недобро прищурился:
– Достань из кармана то, что хотел достать. Только делай это медленно.
Купец снова сунул руку в карман и медленно извлек из него кусок бересты.
– Вот, – сказал он, протягивая Глебу берестинку. – Один человек просил передать тебе это. Он сказал, что ты сразу все поймешь.
Глеб взял берестинку, скользнул глазами по белой коре.
Посреди берестяного клочка было нацарапано славянскими рунами одно слово:
Глеб опустил бересту. Посмотрел мрачно на купца.
– Это все, что ты хотел мне передать?
– Да, – ответил тот. И робко спросил: – Могу я теперь уйти?
– Можешь, – ответил Глеб. – Только не забудь расплатиться.
Купец положил на стойку несколько медяков, сполз с лавки и, поклонившись Глебу и целовальнику Назарию, робко засеменил к выходу.
Минуту спустя Назарий убрал в чулан разбитую лавку и вернулся к стойке.
– Твое соседство становится все более хлопотным, – заметил он Глебу, беря в руки рушник.
– Да, Назарий. Прости.
Несколько секунд оба молчали. Глеб пил свой олус, а целовальник усердно натирал рушником очередной стаканчик. Затем он сказал:
– Они не оставят тебя в покое, Глеб. Пока за твою голову назначена награда, всегда найдутся желающие добыть ее и отнести князю.
– Я решу эту проблему, Назарий.
Глеб снова посмотрел на кусок бересты, затем смял его в кулаке и швырнул в бочонок для мусора.
– Дурные вести? – поинтересовался целовальник.
– Нет. Все в порядке.
– По твоему лицу этого не скажешь.
Глеб отхлебнул олуса и вытер рот рукавом.
– Присмотришь за моим домом и огородом? – спросил он у Назария.
– Конечно, – ответил тот.
– Если через месяц не вернусь, продай мой дом и мой огород и забери все деньги себе.
– Хорошо.
Глеб залпом допил олус и поставил кружку на стойку. Затем расплатился, достал из притороченной к поясу сумки связку ключей и швырнул ее целовальнику.
Когда Глеб вышел из кружала, Назарий прошел к бочонку для мусора, достал смятый кусок бересты и, близоруко прищурившись, поднес его к глазам. На берестинке славянскими рунами было выведено всего одно слово: «
2
Весна пришла в Хлынь ранняя. На улице было пасмурно, но тепло. Крепкая телега-общанка
