Хлопуша вздохнул, поднялся с бревна и, опустив покатые медвежьи плечи, двинулся к своей деревянной будке, служившей ему кельей. Там, на гвозде, вбитом в стену, его ждала плеть с оплетенным в железо охвостком.
Хлопуша назначил себе наказание сам – десять ударов плетью. Однако страха в его душе не было, и о предстоящем истязании Хлопуша думал почти с радостью. Плеть – штука неприятная, но кожа у него толстая – это раз, а боль поможет ему хотя бы на время позабыть о пустом брюхе – это два.
2
Ранняя выдалась весна. Теплая, мокрая, пасмурная. Глеб шагал по размокшей дороге, старательно обходя лужи.
«Что, если Молчун не врет? – размышлял он. – Что, если белый чародей и впрямь явился в Хлынь из Гиблого места?»
В ушах у него все еще звучали слова Молчуна:
Часа два Глебу понадобилось, чтобы напасть на след бродяжки Пичуги. Один из калик-попрошаек рассказал Глебу (в обмен на три медяшки), где можно отыскать Пичугу. Сунув в карман монетки, попрошайка ощерил беззубый рот и сообщил:
– Я видел Пичугу полчаса назад. Он собирался навестить одного приятеля.
– Какого? – сухо осведомился Глеб.
Попрошайка сдвинул со лба шапку, прищурил слезящиеся глазки и ответил:
– Этого прохвоста зовут Ерш. И характер у него ершистей самого ершистого ерша.
– Где его найти?
Попрошайка ухмыльнулся.
– Знаешь лавку тетки Яронеги?
– Ну.
– Вот там он и околачивается с утра до ночи. Помогает Яронеге грузить на телегу коробы с зельем.
Глеб сунул в рукавицу попрошайки еще одну медяшку и отправился к лавке, которую держала торговка лекарскими снадобьями Яронега.
Возле лавки и впрямь околачивался какой-то парень. Парень был долговяз, хмур и одет в странную хламиду, похожую на одеяло с прорезями для рук.
Завидев приближающегося Глеба, парень сунул правую руку под хламиду и взглянул на него острыми, холодными глазами. Глеб остановился в двух шагах от парня и спросил:
– Ты Ерш?
Парень сплюнул Глебу под ноги и дерзко огрызнулся:
– Я-то Ерш. А ты что за донный карась?
– Меня зовут Глеб. Хочу с тобой поговорить. Отойдем?
– Я тебя не знаю, – холодно отмахнулся парень. – Иди своей дорогой, прохожий.
Глеб откинул полу плаща, скрывающую оружие, и положил пальцы на рукоять меча.
– Видимо, ты не расслышал с первого раза, – сказал он, глядя парню в глаза. – Я хочу с тобой поговорить. Отойдем под деревья.
И он посторонился, пропуская парня к деревьям. Ерш несколько секунд играл желваками, приглядываясь к Глебу, затем кивнул и быстрой походкой отошел от лавки. Глеб, по-прежнему держа пальцы на рукояти меча, последовал за ним.
– Ну? – спросил ерш, войдя в тень деревьев и обернувшись. – И чего тебе от меня надо?
– Я ищу Пичугу, парня с деревянной ногой, – сказал Глеб. – Где он?
Парень прищурил колкие, цепкие глаза.
– Не понимаю, о ком ты говоришь. На торжке много разных пичуг. Брось на снег горсть хлебных крошек, они и слетятся.
Глеб, пристально глядя на парня, сжал рукоять меча.
– Я повторю свой вопрос, – отчеканил он. – И если ты снова вздумаешь юлить, мне придется достать меч из ножен. А будет тебе известно: я никогда не достаю меч, если не уверен, что пущу его в ход. Итак, я повторяю: где мне найти Пичугу?
– Он… – Парень осекся и закусил губу.
– Ну? – сдвинул брови Глеб.
– Он тут… недалеко. В подклете ерохинского дома.
– Идем, покажешь!
Однако парень не двинулся с места. Покусав губы, он нехотя признался:
– Вряд ли Пичуга сможет с тобой говорить.
– Почему? – насторожился Глеб.
– Я дал ему бурой пыли.
Брови Глеба приподнялись.
– Вот оно что, – презрительно вымолвил он. – Так ты – тайный разносчик?
– Не совсем, – качнул головой парень. – Я скупаю у одного добытчика пыль, бодяжу ее дурман-травой и толкаю нищим бродягам по дешевке. Я доволен, бродяги – тоже. А добытчик – в наваре.
Глеб задумался.
– Значит, ты сам смешиваешь эту бодягу? – уточнил он после паузы.
Ерш угрюмо кивнул:
– Да.
– Вот и хорошо. Выходит, ты знаешь, как привести Пичугу в чувство.
Глеб схватил парня за плечо и грубо толкнул его на освещенную луной тропинку:
– Топай вперед, химик! И если через полчаса Пичуга не запоет, ты будешь петь вместо него. Только имей в виду: если твоя песня мне не понравится, я посажу тебя в клетку и буду кормить гусеницами и червяками, пока ты не засвистишь щеглом.
Полчаса спустя Пичуга открыл глаза и обалдело взглянул на Глеба.
– Ты кто? – изумленно вымолвил он.
– Я-то? До сих пор звался Глебом Первоходом.
– Перво… – Пичуга изумленно моргнул. Несколько секунд он таращился на Глеба, затем перевел взгляд на свою мокрую, испачканную рвотой грудь и передернул плечами.
– Пичуга! – окликнул его Глеб. – Ты понимаешь, что я говорю?
Пичуга посмотрел на Глеба, перевел взгляд на Ерша, сидевшего с угрюмым видом у ведра с блевотиной, снова посмотрел на Глеба, облизнул губы и хрипло спросил:
– Какого лешего здесь происходит?
– Мне нужна твоя помощь, старина, – ответил Глеб.
Пичуга снова взглянул на Ерша.
– Эй, Ерш, – неуклюже заворочал он языком, – ты обещал, что я очнусь только утром. Гони назад мои деньги.
Ерш угрюмо взглянул на Пичугу и сказал:
– Этот парень задал тебе вопрос. Лучше ответь ему.
Пичуга вновь повернулся к Глебу, поморщился и потер пальцами виски.
– Леший… – хрипло обронил он. – Как мне худо.
– Меньше надо жрать всякую дрянь, – холодно проговорил Глеб.
Пичуга вяло усмехнулся.
– Жрал бы не дрянь, да где ее возьмешь? Нынче чистая бурая пыль дороже злата.
Глеб качнул головой, словно перечеркивая все, что было сказано, как незначительное и не заслуживающее внимания, и нетерпеливо осведомился:
– Говорят, ты как-то связан с Пастырем. Расскажи мне про него.
– С Пас… – Пичуга потер ладонями лицо, прогоняя остатки наркотического тумана, и сказал: – Прости, Глеб, но я еще плохо соображаю. Погоди… Ты ведь ходок. А у вас, ходоков, вечно припрятан золотничок-
