– Вот как? – Капитан усмехнулся. – И с каких это пор?
– С тех пор, как им перестал интересоваться генерал Якуба.
Зрачки Двадцать Пятого сузились.
– Значит, на мои интересы вам плевать?
Бойцы молчали, неприязненно глядя на своего бывшего командира. Тогда он разомкнул губы и медленно, презрительно проговорил:
– Значит, они добрались и до вас.
– Кто? – спросил рыжебровый.
– Псионики. Вы стали такими же слабыми и трусливыми, как люди. Это псионики сделали вас такими.
– Это не страх, – возразил боец-азиат. – Это четкое следование инструкции. Генерал Якуба приказал вам вернуться в полицейский участок. Вы отказались и тем самым нарушили приказ старшего по званию. Но мы выполним свой долг и приведем вас туда.
Двадцать Пятый чуть склонил голову набок, и этот небрежный жест заставил бойцов крепче сжать автоматы.
– А если я откажусь? – спросил капитан.
– Тогда мы приведем вас в участок силой, – сказал рыжебровый. – Вы у нас на прицеле. И если для того, чтобы сломать ваше сопротивление, мне придется отстрелить вам ноги, я это сделаю.
– Что ж… – Двадцать Пятый насмешливо поднял руки. – В таком случае, я повинуюсь. Глупо возражать, когда тебя держат на прицеле два таких бравых солдата, как вы.
В голосе Двадцать Пятого, внешне ровном и спокойном, проявилось нечто такое, отчего бойцы напряглись еще больше. Тем временем, капитан, в знак того, что готов подчиниться, снял автомат с плеча и швырнул его в пыль.
– Ну, вот, – заявил он. – Я безоружен. Теперь я могу сказать вам пару слов?
Бойцы-дройды искоса переглянулись.
– Каких слов? – осторожно уточнил рыжебровый.
– Когда вы вернетесь в Большой Град, вы увидите совсем не то, что ожидаете. И увиденное вряд ли вам понравится.
Боец-азиат усмехнулся:
– Опять пугаете нас псиониками? Иллюзии, которые они насылают, рано или поздно проходят, капитан. А разрушенные здания можно восстановить. Правительство разберется с псиониками, и все придет в норму.
Двадцать Пятый усмехнулся.
– Вы так ничего и не поняли, да?
– Чего мы не поняли?
– Все это… – Капитан обвел рукою пространство вокруг себя, при этом подразумевал территорию гораздо большую. – Все это – никакая не иллюзия. Нашей реальности приходит конец. Мир заболел. Он рушится, гниет.
– Это ерунда, – возразил боец-азиат. – Во всем виноваты псионики.
– Псионики? – Двадцать Пятый усмехнулся. – Посмотрите на небо.
Боец-азиат поднял взгляд и тут же опустил его.
– И что?
– Посмотри внимательнее!
– Господи… – выдохнул рыжебровый боец.
– Что там? – нервно спросил азиат.
– Луна, – хрипло проговорил рыжебровый. – Она одна. Мы не на Соло-Рексе!
– Этого не может…
Капитан шагнул к рыжебровому, молниеносно схватился за автомат, крутанул его на шее бойца, захлестнув ременную петлю, мигом оказался у бойца за спиной и резким движением переломил ему шею.
Боец-азиат успел нажать на спуск всего один раз – заряд плазмы обжег Двадцать Пятому щеку, но в следующий миг из уродливого лица капитана выскочил, подобно псевдоподу, гибкий отросток кожи, с невероятной быстротой обвил цевье автомата и вырвал его из рук бойца.
Двадцать Пятый схватил оружие руками, но не выстрелил, а, перевернув автомат, нанес азиату удар прикладом в лицо. Боец рухнул на землю.
– Ты должен был выполнить задание, солдат! – рявкнул капитан.
Он размахнулся и снова ударил дройда прикладом в лицо.
– Ты должен был выполнить мой приказ, ублюдок!
Двадцать Пятый снова ударил бойца прикладом. Потом еще раз и еще. Он бил с такой чудовищной силой, словно хотел выместить на бойце всю накопившуюся за эти дни ярость. Остановился капитан лишь после того, как голова спецназовца превратилась в бесформенное месиво из пластика, металла, микросхем и нарощенной органики.
Капитан опустил автомат и вытер рукавом куртки лицо.
– Я становлюсь слишком человечным, – проворчал он.
В этот миг тело его завибрировало и начало стремительно выцветать – одежда и открытые участки кожи слились воедино и стали серыми.
– Что за?.. – с трудом разлепив губы, пробормотал Двадцать Пятый.
Он попробовал поднять ногу, но за ботинком его потянулись нити серой грязи, а затем – словно что-то с невероятной силой притянуло ее – нога снова опустилась на землю и стала сливаться с серым повлажневшим песком воедино. Тело Двадцать Пятого завибрировало еще сильнее, по нему побежали трещины, а затем оно осыпалось серым песком и смешалось с землей.
5
– Как думаете, что она пытается с нами сделать?
Дорога под ногами слегка выровнялась, и идти было легче. Ник пожал плечами:
– Не знаю. Быть может, она просто изучает нас. То есть – вас, людей.
– Считается, что Клоаки агрессивны по отношению к человеку.
– Зверю, лежащему на операционном столе, тоже кажется, что ветеринар агрессивен. А физиолог Павлов для собак был сущим садистом. Но никакой агрессии за этим не стояло. Только научный интерес либо искреннее желание помочь.
Денис нахмурился.
– И как Клоака может нам помочь? Добьет нас, чтоб не мучились?
Ник оставил этот вопрос без ответа.
Они прошли еще несколько шагов, и Бойцов обратил внимание на то, что движения их стали странно обрывочными и замедленными.
– Что происходит? – спросил он.
Денис посмотрел на навигатор и ответил:
– Мы входим в зону ментального параллакса. Неприятная штука, но, если верить Мацухиро Соболеву, довольно безопасная. Нужно только сконцентрироваться на своих внутренних ощущениях.
– Зачем?
Денис усмехнулся:
– Чтобы «не потерять свое «Я». Так было написано в книге.
Ник хотел уточнить – что это, черт подери, означает, но вдруг заметил удивительный оптический эффект: когда он поднял руку, чтобы откинуть со лба прядь волос, по траектории движения руки возникли ее туманные отображения. Одно, два, три… Полупрозрачные отображения возникали на каждом сантиметре пути, пройденном рукой, наслаивались одно на другое.
Ник опустил руку – прежние отображения исчезли, но возникли новые – цепочка призрачных «рук» потянулась в обратную сторону и через несколько секунд истаяла.
– Правда, красиво? – спросил Денис.
Ник повернул голову и посмотрел на него. За спиной у парня он увидел шлейф замерших в воздухе
