Имперский крест

– Почему ты ведешь себя так, будто ты пришелец в этом мире.

– Я и есть пришелец.

– Что?

Егор нахмурился:

– Это сложно объяснить. Но самое главное – ты мне все равно не поверишь.

– А ты попробуй.

– Мой знакомый – профессор Терехов изобрел Машину времени. Я отправился в прошлое и убил величайшего из тиранов. Я думал, что мой поступок спасет жизни миллионам людей и что мир от этого станет лучше и светлее. Но когда я вернулся – я застал вместо привычного мира этот кошмар.

Юля обдумала его слова и сказала спокойно и даже буднично:

– Ты утверждаешь, что изменил ход истории?

– Да. Мой поступок изменил мир. Москва две тысячи одиннадцатого года, которую я знал, была прекрасным городом. Фашистов победили в сорок пятом году прошлого века. У меня было счастливое детство и неплохая юность. Все было иначе, понимаешь?

Юля нахмурила лоб:

– Твои слова звучат странно. Но я тебе верю. Не может быть, чтобы этот кошмарный мир был единственным, что заслужило человечество. Я много думала об этом. И знаешь… – Юля слегка смутилась. – В детстве я видела хорошие сны, и в снах этих я жила в красивом доме, и у меня была хорошая семья, и люди вокруг были свободны и счастливы. Быть может, я видела тот мир, про который ты говоришь?

– Да, – неуверенно произнес Волчок. – Может быть. Один умный человек говорил мне когда-то, что наши сны – это призрачное эхо других реальностей, в которых мы проживаем другие жизни.

Юля улыбнулась:

– Хотела бы я, чтобы это было так. И что ты теперь намерен делать, Волчок? Ты собираешься все исправить, верно?

– Я должен отыскать профессора Терехова. Если он, конечно, жив. Я попрошу его послать меня обратно в прошлое, чтобы я смог исправить свою ошибку.

Юля помолчала, обдумывая его слова, а потом неожиданно спросила:

– В твоем мире люди поют песни?

– Да, – рассеянно ответил Егор.

– У нас песни запрещены. В детстве мать пела мне колыбельную, но я ее совсем не помню. Ни слов, ни мелодии. А ты знаешь какую-нибудь песню?

– Да. Наверное. Сейчас…

Егор напряг память и пропел первое, что пришло ему в голову:

По минутам осыпается
Ожидание невозможного,
Ранним утром просыпается
От движения неосторожного.
Как молчание ледяной зимы,
Нас окутало неизвестностью.
Здесь так долго друг друга искали мы,
И конечно, пропали без вести…

Проститься…
За потерей потеря,
И года полетели.
За дождями метели.
Перелетные птицы…

Егор замолчал. Юля смотрела на него широко раскрытыми глазами, на щеках ее проступил взволнованный румянец.

– Ты сам это придумал? – спросила она тихо.

Егор качнул головой:

– Нет. Это «Уматурман». Группа.

– Боевая?

– Что?

– Боевая группа?

Он усмехнулся:

– В каком-то смысле да.

Юля отвела взгляд. Она долго молчала, а потом сдвинула брови и спросила:

– Скажи, а в том мире, про который ты говорил… там тоже была я?

– Да, – ответил Егор. – Ты была там.

– И мы с тобой…

– Мы любили друг друга.

– Значит… ты хочешь вернуться к той Юле.

Егор молчал, глядя на свои руки. И тогда она заговорила снова:

– Если тебе удастся вернуться в прошлое и исправить ошибку, наш мир исчезнет, верно?

– Он станет другим, – сказал Егор.

– Но этот мир исчезнет, так?

– Да.

– Но если наш мир исчезнет, что будет со мной? Что будет со всеми нами?… Ты ведь понимаешь, что я другая? Я – не она.

Егор потер пылающее лицо ладонями.

– Черт… – глухо проговорил он. – Я сам постоянно об этом думаю. Я не знаю, что тебе ответить. Возможно, ваш мир не исчезнет, а продолжит существовать как один из альтернативных вариантов.

– Наряду с тем миром, откуда ты пришел?

– Да.

– Но ведь это означает, что ты ничего не сможешь изменить. Это означает, что существовать будут оба мира одновременно. И возможно, таких миров множество…

Юля замолчала, ожидая ответа. Волчок вздохнул:

– Умеешь ты задавать трудные вопросы. Я не знаю, что тебе ответить. Правда, не знаю.

Юля подняла с земли камушек и подкинула его на ладони.

– Кем ты был в том мире? – спросила она.

– Хакером.

– Кем?

– Электронным взломщиком, проникающим в компьютерные системы через разные лазейки.

– Это благородная профессия?

Егор усмехнулся:

– Не очень. Но зато благодарная. По крайней мере, я чувствовал себя настоящим героем, когда занимался этим.

– А кто ты в нашем мире?

– Я не могу вспомнить. Едва появившись, я сразу попал под обстрел. Фашисты уничтожили боевой отряд, в котором был Шрам. Я оказался на линии огня, и мне тоже досталось.

– Понятно.

Юля снова подкинула камушек на ладони, а потом сжала его в кулаке и бросила в остатки старинной кирпичной кладки.