Егор быстро поднялся на ноги. Разбитое ружье осталось на дне расселины, но у него с собой были мечи. Егор одним движением сорвал их с перевязи и взялся за рукояти.
Краем глаза он успел заметить, что узоры-руны на клинках уже не просто мерцали, а горели ослепительным желтым светом, как было тысячу лет назад, когда Егор и его друзья-викинги повстречали на горном перевале демонов.
Сжав в руках мечи с волнистыми клинками, Егор замер на месте, исподлобья глядя на белых медведей и отслеживая их маневры.
И тут из-за тороса вышел третий медведь — огромный, с клочковатой шерстью и длинной головой. На мгновение он остановился, уставившись на Егора глазами, в которых полыхал голодный свирепый огонь, затем взревел и ринулся вперед.
Егор отступил в сторону и взмахнул праворучным мечом. Клинок меча рассек медведю морду. В этот миг второй медведь бросился в атаку. Егор поднырнул под могучую лапу, норовившую снести ему голову, рубанул по этой лапе праворучным мечом, а затем вонзил леворучный меч чудовищу под лопатку.
Третий медведь обрушился на Егора всем телом, но Волчок сумел откатиться в сторону, извернулся и всадил оба меча медведю в брюхо.
Схватка была закончена. Волчок поднялся на ноги. Один из медведей был еще жив, он лежал на снегу с разрубленным надвое черепом. Егор отшвырнул леворучный меч, быстро подошел к медведю, перехватил рукоять тяжелого праворучного меча двумя руками, размахнулся и одним ударом отсек медведю голову.
Из-за туч вышло солнце. Тяжело дыша и обливаясь потом, Егор поднял лицо к небу, и на мгновение ему показалось, что от солнца раскинулись в стороны четыре луча, образовав огромный золотой крест. Егор протер рукавом пуховика воспаленные глаза и снова посмотрел на небо — странный эффект исчез. Однако на душе у Егора вдруг стало легко, словно он и впрямь получил известие о могущественной поддержке и теперь мог не бояться никаких врагов и напастей.
Спустя час Егор достал из расселины собак, сани и рюкзак с остатками провизии. Ружье от удара о лед пришло в полную негодность, пистолет Егор не смог отыскать. Мечи, единственное оставшееся у него оружие, Волчок привязал к саням.
Усевшись в сани, Егор перекрестился и крикнул собакам:
— Гой-го!
Сани заскользили по снежной глади.
Егор правил собаками спокойно и уверенно, надеясь на то, что теперь ему хватит сил, чтобы добраться до полярной станции «Север-3» и сделать то, что мог сделать только он.
Глава 10
«Север-3»
1
Снаружи полярная станция выглядела невзрачно — заурядная россыпь темных вагончиков, наполовину погребенных под снегом. В центре этой россыпи находилось главное здание, чуть выше остальных, с круглой крышей, похожей на купол.
На крыше ближайшего вагончика была закреплена большая тарелка-антенна. Станция была слабо освещена желтоватым светом, исходившим из-под круглой крыши главного здания.
Спрыгнув на снег, Волчок привязал сани к стойке метеорологической будки и надел на собак глухие намордники, приготовленные заранее, чтобы ездовые хаски не заскучали по человеку и не подняли шум.
Мечи-фламберги он оставил на санях, рассчитывая найти на станции оружие посерьезней. Затем пробрался к двери станции и осторожно потянул ее на себя. Как и рассчитывал Егор, дверь оказалась незапертой. От кого запираться в этой снежной пустыне?
Егор чувствовал себя совершенно измотанным. Мышцы ног ныли от усталости, пальцы рук были обморожены и плохо его слушались.
Однако едва Волчок переступил порог станции, как силы вернулись к нему. Боль ушла из тела, движения стали ловкими, поступь — бесшумной. Егор почувствовал себя хищным, голодным зверем, проникшим в амбар с домашним скотом и втягивающим ноздрями воздух, чтобы узнать, где находятся сторожевые овчарки.
Полумрак широкого коридора был тускло подсвечен лампами дежурного освещения. Егор продвигался медленно, то и дело поднимая голову и втягивая ноздрями теплый воздух станции. Звериное чутье Егора помогало ему вычленять из воздуха сотни разных запахов. Один из них был очень знаком Егору, это был запах «Каберне» и вишневого табака, и Егор шел по коридору, следуя этому запаху.
Пару раз Егор сворачивал, один раз едва не попался на глаза двум охранникам, которые внезапно вывернули из-за угла, и был вынужден спрятаться в нишу с распределительным электрическим щитком. Дождавшись, пока охранники пройдут мимо, Егор бесшумной тенью выскользнул из ниши и продолжил путь. Наконец он остановился возле одной из дверей и осторожно приоткрыл ее.
Профессор Терехов сидел за столом с дымящейся трубкой во рту и что-то записывал в тетрадь. На столе перед ним стояла початая бутылка крымского «Каберне» и хрустальный фужер. Услышав скрип двери, Терехов, не оборачиваясь, резко выпрямился, помедлил немного, а потом вынул изо рта трубку и спросил сварливым голосом:
— Почему так долго?
Егор не удержался от улыбки:
— Если я скажу, что на улице пробки, вы поверите?
— В Москве пробки давно перестали быть оправданием. — Профессор встал с кресла и повернулся к Егору. — Рад тебя видеть, малыш!
Волчок закрыл дверь на защелку, подошел к профессору, и они обнялись. Усадив гостя на диван, Терехов посмотрел на пятна крови, присохшие к куртке Егора.
— Тебе опять пришлось убивать? — тихо спросил он.
Волчок прищурил желтоватые глаза.
— В последнее время мне часто приходится это делать, проф, — сказал он.
— Бедный мальчик.
— Не стоит меня жалеть, проф. Мне нетрудно убить того, кто заслуживает смерти.
— Бедный мальчик, — повторил Терехов. — Прости за то, что я втянул тебя во все это.
Профессор опустился в кресло, посмотрел на Егора грустным взглядом.
— Мне правда жаль, что я испоганил твою жизнь, Волчок. Но больше всего мне жаль, что из-за меня ты потерял любимую девушку. Думаю, ты был страшно расстроен.
— Любимую девушку? — На лице Егора отобразилось удивление. — О чем вы, проф?
— То есть… как? — растерянно проговорил Терехов. — Я говорю про Юлю Литвинову. Ты ведь, кажется, любил ее?
Егор чуть качнул головой, как бы отметая нелепые домыслы профессора.
— Я не понимаю, о ком вы гово… — Вдруг он осекся и замер с перекошенным от ужаса лицом.
Пауза тянулась долго, невыносимо долго. Профессор не решался прервать ее, понимая, что произошло что-то чрезвычайное.
— Юля… — вымолвил, наконец, Волчок. — Я забыл… Господи, я все забыл!
— Ты забыл, что ее убили? — не поверил своим ушам Терехов.
Волчок поднял руки к лицу и с силой потер пальцами виски.
— Как? — хрипло спросил он. — Как это произошло?
