зафиксировать их в своем сознании. Нужно было остановить эту дьявольскую карусель возможных миров, зафиксировать один из них, тот, который был Егору знаком и который
— Мир тот, каким был прежде, — твердо проговорил Волчок, накрыл кольцо правой рукой и крепко сжал его пальцами.
Подождав, пока кольцо перестанет вибрировать, Егор открыл глаза и взглянул на охранников.
От увиденного у него в жилах застыла кровь, а волосы на голове встали дыбом. Охранники лежали на полу лаборатории. Они были мертвы, но выглядели как экспонаты из паноптикума уродов. У одного из них вместо двух рук было шесть, среди которых выделялась одна детская рука. Лицо другого охранника напоминало кошмарную мозаику, сшитую из кусков лиц разных людей. Тело третьего было раздвоено, словно состояло из двух сросшихся тел, а голая левая нога, торчащая из порванной штанины, была по- женски тонкой. Четвертый охранник напоминал груду человеческого фарша с торчащими из нее обезображенными конечностями, некоторые из которых еще подрагивали.
Егор отвернулся и посмотрел на Ребуса. Лысый босс сидел в своем инвалидном кресле, тупо пялясь на экран монитора. Внешне он был цел и невредим.
Тут Ребус зашевелился. Он медленно повернул голову и посмотрел на Егора.
— Что ты сделал? — спросил он костяным голосом.
— Я привел в движение кольцо, — ответил Волчок.
Глаза Ребуса ярко замерцали, на бледных щеках заиграл взволнованный румянец.
— Теория декогерентности… — выдохнул он восторженно. — Ты синхронизировал частоту волновых функций и совместил возможные миры!
— С вами ничего не случилось, — сказал Егор. — Почему?
— Почему я остался таким, каким был? — Ребус усмехнулся. — Думаю, все дело в одной давнишней аварии. Впрочем, я не намерен обсуждать это с тобой.
Агадамов отбросил плед, и Егор увидел белую руку, сжимающую уродливый пистолет-автомат «FN- P90». Держа Егора на прицеле, Ребус медленно поднялся с кресла.
— Вы можете ходить? — не поверил своим глазам Волчок.
Ребус нагнулся и приподнял брючину на правой ноге. Тускло блеснула сталь.
— Протез, — понимающе выдохнул Егор.
Агадамов отпустил брючину и выпрямился. Неторопливо подошел к Егору, продолжая держать его на прицеле, поднял левую руку, такую же неестественно белую, как правая, взял Волчка за горло и крепко сжал.
Пальцы были крепкими, как железо, и такими же холодными. Уткнув ствол автомата Егору в живот, Ребус приблизил свое лицо к его лицу и тихо сказал:
— Я калека. Но искусство протезирования здорово продвинулось за последние двадцать лет.
Егор посмотрел на белую руку лысого босса, перевел взгляд на его багровое лицо, усмехнулся и спросил:
— Хотите стать повелителем Вселенной?
— Почему бы и нет, — холодно ответил Ребус. — Мне нравится, как это звучит.
Егор поморщился от боли и уверенно заявил:
— Все повелители плохо кончали. Рано или поздно.
Ребус прищурил блеклые, холодные глаза, в которых не было ни жизни, ни страсти, ни ненависти, ни боли.
— А ты, похоже, вообразил себя ангелом с огненным мечом? — спросил он шипящим голосом.
— Я не ангел, — ответил Волчок, едва не задыхаясь. — Но мой меч разит не хуже. И направлен он против зла.
— Против зла? — Ребус неприязненно усмехнулся. — А сам-то ты кто? Вервольф! Выродок среди людей! Добро нельзя сделать из зла, оборотень. Как нельзя сшить белую тунику из вонючих рваных обносков.
— Святые праведники не носили белых туник, — прохрипел Егор, глядя на Ребуса налитыми кровью глазами. — Они ходили в рубище.
За спиной у Ребуса громыхнул выстрел. Лысый фээсбэшник вздрогнул, автомат выпал из его разжавшихся механических пальцев. Еще несколько секунд Агадамов стоял неподвижно, а потом глаза его закатились под веки, и он замертво рухнул на пол.
У дверей лаборатории, сжимая в руке старенький восьмизарядный «кольт» с укороченным стволом, стояла Эльза.
Обняв Егора, девушка заплакала. Егор тоже чувствовал, что слезы выступают у него на глазах, но держался, решив, что хотя бы один из них должен владеть собой.
— Эй, — мягко проговорил он.
— Эй, — прошептала Эльза, уткнувшись Егору в шею.
Он крепко обнял девушку. Потерся о ее волосы небритой щекой и спросил:
— Ты как?
— Нормально, — ответила она.
— Уверена?
Эльза подняла лицо, посмотрела на него снизу вверх, улыбнулась и тихо проговорила:
— После схваток с троллями и ульфхеднарами я не боюсь ничего. Хотя у меня такое ощущение, будто все это было давным-давно.
— Примерно тысячу лет назад? — с улыбкой спросил Егор.
— Да. Знаешь… я не верила, что ты умер. Я знала, что ты…
В этот миг за окном что-то ярко вспыхнуло, залив светом всю лабораторию. Егор зажмурил глаза и услышал, как Эльза крикнула:
— Ребус успел запустить Установку!
Он открыл глаза. Девушка отпрянула от Волчка и бросилась к компьютерной панели. За окном лаборатории полыхал пожар.
Егор схватил со стола виброствол, подбежал к стальной двери, ведущей во внутренний дворик, рывком распахнул ее и выскочил на улицу.
Часть Установки была объята пламенем. Снег вокруг нее был усеян осколками спиралевидного зеркала, и осколки эти ярко сверкали, отражая огонь и придавая всему сюрреалистический вид.
Дверца, ведущая в кабину Установки, была распахнута настежь, но внутри никого не было.
Егор быстро огляделся и увидел на снегу цепочку следов, ведущую прочь от Установки. Следы были странные, и в душе Егора, подобно занозе, засаднило неприятное предчувствие.
Вернувшись в лабораторию, он обнял Эльзу за плечи и сказал:
— Идем к профессору! Надеюсь, он нам объяснит, что за чертовщина здесь происходит!
Профессор Терехов, седой, встрепанный, морщинистый, сидел в кресле с фужером вина. Когда Егор и Эльза вошли в комнату, он поставил фужер на стол и быстро поднялся им навстречу.
— Что произошло? — взволнованно спросил он. Черные крашеные усики Терехова подергивались вместе с дрожащими губами.
— Ребус успел запустить Установку, — ответил Волчок.
— Он вставил кольцо в паз на панели управления?
— Нет. Кольцо у меня.
Борис Алексеевич облегченно вздохнул.
— Слава богу… А что с Ребусом?
— Он мертв.
— А… — Голос профессор понизился до взволнованного шепота. — Ларин?
— Пропал. Внутри Установки его не было. Но я видел на снегу странные следы.
Терехов перевел дух, взял со столика фужер и залпом допил остатки вина. Вытер рукавом восточного халата губы и сказал:
