Снова и снова Сайор обнаруживала, что лишь играет роль матери, не будучи таковой на самом деле. Ребёнок, которого она вырастила и вскормила, был для неё чужим, даже более того — был врагом. Казалось бы — пустяк: Аня избила того мальчишку, Сайор наказала Аню, чувствуя, что ненавидит себя за это, но всё это вместе было мукой. Ей надо было рассказать Ане о своей боли, но она не привыкла доверять секреты чужим людям. Она могла бы поговорить с Рин, но от неё Сайор ожидала уважения, а не жалости.
«Я одна. Я всегда была одна. Когда со мной был Лайан, мне казалось…»
Она словно оказалась в комнате со множеством дверей, не запертой из которых была только одна. Сайор подалась вперёд, почувствовала, что падает, и расставила руки в стороны, чтобы лететь свободно, как птица.
Глава третья. Пришельцы
Сначала тетива врезалась ей в пальцы, но теперь, после долгой практики, кожа на пальцах стала такой твёрдой, что она уже не чувствовала боли. Аня посмотрела на кончик стрелы, чувствуя её как бы продолжением своего тела, и совместила её со стилизованным изображением оленя, которое сделала Рин на стволе дерева. Вся шея оленя была в отметинах от Аниных стрел.
Она отпустила тетиву и поглядела вслед стреле, пролетевшей быстро, как свет, и гордо застывшей между глаз оленя. Почти тотчас она достала новую стрелу, и опять была готова к стрельбе. Она была недовольна собой, потому что еле дышала от напряжения, а Рин говорила, что самое главное в искусстве стрельбы из лука заключается в спокойствии и полном контроле над телом. Чтобы она могла провести весь период бодрствования, стреляя из лука, и после этого не чувствовать усталости. Вторая стрела чуть не расщепила первую. Третья вонзилась в дерево между первых двух. Если бы олень был настоящим, а не нарисованным, он был бы уже убит три раза.
— Достаточно, — повелительно сказала Рин. Её волосы поседели, но она была всё такой же энергичной, как раньше. — Теперь поупражняемся с мечом.
Аня ещё не успела приготовиться, а деревянный меч Рин уже просвистел у неё над головой. Аня упала на колени, отбрасывая в сторону лук, и достала из ножен свой учебный меч. Одновременно она схватила Рин левой рукой за ногу. Женщина-воин отскочила, но всё же потеряла равновесие, попятилась назад, пытаясь не упасть, но вскоре обнаружила острый конец Аниного меча в неприятной близости от своего горла.
— Сдавайся.
— Сдаюсь, — сказала Рин
Они сели на мягкий дёрн и улыбнулись друг другу. Рин достала немного хлеба и мяса, и некоторое время они просто ели. Жир потёк у Ани по подбородку и она вытерла его рукавом, на котором после этого осталось блестящее пятно.
— У тебя здорово получается, — сказала Рин. — Тебе, конечно, далеко до твоего отца, но всё же неплохо.
— А Сайор была хорошим воином?
— Нет. Она была храброй, когда её вынуждали к тому обстоятельства, но ей не хватало умения.
— Почему ты хочешь, чтобы я была умелой?
— Потому, что ты поведёшь нас.
Аня бросила свой меч в воздух, наблюдая, как он вращается, падая вниз, и поймала его за ручку.
— Я не хочу, — сказала она, бросая меч как копьё, остриём в землю.
— У тебя нет выбора.
— Почему?
— Люди в деревне — вот причина. Теперь, когда ты здесь, некоторые из них вспомнили Лайана и то, как он вёл крестьян на войну с Домом Эллона. От тебя ожидают того же самого, хочешь ты того или нет.
Рин сорвала маргаритку и понюхала её. Обе женщины закончили еду.
— Я не хочу убивать людей, — сказала Аня.
— У тебя почти нет выбора.
— Почему?
— Из-за эллонов. Мы были в их власти слишком долго.
Аня посмотрела на траву перед собой.
— Ты считаешь себя моей матерью? — застенчиво спросила она.
— В некотором смысле, да.
Что ты имеешь в виду?
— Твоя мать погибла. Ты знаешь это. Я твоя
— В таком случае, я твоя
— Можно и так сказать, — после паузы согласилась Рин. — Пусть всё так и остаётся.
Она подобрала острый камень и бросила его в изображение оленя. Камень попал в Анины стрелы, и они упали на землю.
Рин поднялась, расправила плечи и сделала несколько наклонов, касаясь пальцами мысков. Аня засмеялась.
— Домой, — сказала Рин. — Нам пора возвращаться.
Женщины собрали оружие в корзины и убрали деревянные мечи в ножны.
— В следующий раз, когда эллоны придут в Лайанхоум, — сказала Аня, — мы перебьём их.
— Да. В следующий раз. Но не слишком ли много было этих
Они шли через лес, мягко ступая по опавшим сосновым иголкам.
— Я не понимаю, — задумчиво произнесла Аня. — Ты постоянно говоришь, что я должна быть лидером, но каждый раз, когда я собираюсь сделать что-то, останавливаешь меня и напоминаешь об осторожности и осмотрительности.
— Да.
— Но почему?
Рин посмотрела на голубое небо и на зелёную листву деревьев. Воспитание ребёнка после смерти Сайор было нелёгким делом. Подростковый возраст вообще не самый лучший, а с Аней после такой страшной смерти матери было и того хуже. Рин пыталась быть для Ани одновременно матерью и отцом, но чувствовала, что ей не удаётся ни то, ни другое.
— Почему? Странный вопрос. Мне кажется очевидным, что если ты собираешься вести нас, ты должна быть живой, — она обошла коровий блин, чувствуя раздражение. — Пока ты была не готова к войне с эллонами, было бы сумасшествием открываться им. Но теперь, я думаю, ты готова. И они не заставят себя долго ждать.
Аня некоторое время молчала. Она была среди жителей деревни, нашедших тело её матери у подножья холма, и наблюдала за тем, как они похоронили чудовищно покалеченные останки под неприметным кустом. Рин объяснила Ане, что если бы её не было там и если бы она не была дочерью Лайана, крестьяне моментально забыли бы о существовании её матери. Вместо этого они удостоили её почестей, которых заслуживал разве только монарх. Аня-подросток смотрела на церемонию со слезами на глазах, но не чувствовала в душе особого сожаления. Сайор всегда была дальше от неё, чём Рин; было заметно, что она не любит мать, даже когда сидела у неё на коленях. А Рин играла с ней в мяч и учила приёмам рукопашной борьбы.
— Значит, мы начинаем? —— спросила Аня.
— Да. Скоро мы нанесём удар.
Они входили в деревню по немощёной, но хорошо утрамбованной дороге.
— Мы должны убить их?
— Я не вижу ничего другого. Альтернатива одна — они перебьют всех жителей Лайанхоума. Уж они-
