— Да, — ответил он насторожённо.
— Тебе везёт. Похоже, ты ей очень понравился. — Пальцы Рин двигались с поразительной сноровкой. — Она ни когда раньше не спала с мужчиной.
— Я заметил. — Реган хотел, чтобы этот разговор побыстрее закончился, а ещё больше — чтобы он вообще не начинался.
— Мне будет недоставать её, — сказала Рин с нарочитой небрежностью.
— Разве она хочет уйти отсюда? — спросил Реган, а затем, когда до него дошёл смысл её слов, запнулся.
— Я знала, что это время придёт, — говорила Рин, спокойно пережёвывая грибы. Он никогда раньше не встречал людей, которые говорили так красиво с набитым ртом.
— Ты была её любовницей?
— Нет, у нас не было с ней физической близости. Это выглядело бы как-то неприлично. Аня видела, что мы были любовницами с её матерью, и всегда считала меня одной из своих родителей. — Говоря это, Рин не чувствовала совершенно никакого смущения. Реган не мог сказать того же о себе. — Но мы были ближе друг другу, чем люди, находящиеся в физическом контакте. Если бы не обстоятельства…
Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган не знал, что ему на это ответить. Он сидел за столом, положив подбородок на руки, и с сочувствием смотрел на собеседницу. Его собственная половая жизнь была гораздо менее интересной, чем ему хотелось бы, и он хорошо помнил чувство покинутости, которое возникало всякий раз, когда объект его вожделений становился для него недоступным. Он протянул руку и провёл пальцами по руке Рин.
— Извини, — просто сказал он.
— Не бери в голову. Какая-то часть меня готова петь и плясать от радости за неё. Однако вот, что я тебе скажу. Наша Аня — очень важная птица. И не в смысле, что она — Та Кто Ведёт, а просто —
Меньше всего на свете Регану хотелось сейчас причинить вред хотя бы одному волоску на теле Ани. Рин прочла это у него на лице и с удовлетворением кивнула.
* * *
Несколькими периодами бодрствования позже в Лайанхоуме появился новый пришелец, также посланный туда Элисс. Пришельцы в деревне были столь редки, что по крикам, доносившимся с улицы, Рин поняла: ей следовало надеть свой ремень с ножнами, вложить в них стальной, а не деревянный меч, и пойти на разведку. Она устало взялась за рукоятку, как бы желая убедиться, что оружие в действительности там, где ему положено быть. «В какой-нибудь другой стране, возможно, — подумала она, — всё совсем по- другому. Там не надо постоянно предполагать, что пришелец — это враг, пока не убедишься в обратном. Как бы мне хотелось расслабиться и просто привечать пришельцев чашкой кваса или чая».
Она пожала плечами. Дурацкие мечты.
Выйдя на улицу, Рин зажмурилась от яркого света. Она вначале не поняла, что происходит, но потом заметила грязного, оборванного старика, который приближался к их дому, не обращая внимания на звонкие голоса окруживших его мальчишек. Когда он поднял голову и увидел Рин, стоящую в полной боевой готовности метрах в пятнадцати от него, на лице пришельца появилось облегчение.
Он кивком указал на свой эскорт, и Рин поняла намёк.
— А ну, бегите отсюда! — прикрикнула она на детей. — Разве вы не видите, что человек устал с дороги?
Мальчишки, понурив головы, отошли в ближайшую тень и стали наблюдать оттуда, что происходит.
— Это Лайанхоум? — прохрипел старик. Его длинные седые засаленные волосы прилипали к плечам, а такая же длинная и грязная борода переплелась с грубой шерстью кроваво-красного плаща.
Рин кивнула.
— Слава всему, что есть хорошего в мире — хотя этого и не очень много, — сказал он. — Сейчас я даже пропел бы маленькую хвалебную песню самому Деспоту за то, что наконец добрёл до этого места.
Он замолчал на минуту.
— Я действительно дошёл? — подозрительно переспросил он, когда Рин уже собралась ему ответить. — В смысле, ты не шутишь, нет? Ты, случайно, не мираж, который мучает больного старика, изображая перед ним деревню?
Рин засмеялась и уверила его, что она самая настоящая женщина и что находится он в самой настоящей деревне под названием Лайанхоум.
Он посмотрел на неё своими подозрительными красными глазами.
— Всё, что ты мне сейчас сказала, — правда?
Рин опять улыбнулась и, вытянув вперёд загорелую руку, медленно, чтобы не напугать его, пошла навстречу.
— Ущипни меня, — сказала она, — тогда поймёшь, что я настоящая.
Он тут же ущипнул, да с такой силой, что она отскочила, потирая больное место.
— Гм-м-м, — пробормотал он, задумчиво почёсывая за ухом. — Полагаю, что ты и в самом деле существуешь, хотя трудно быть уверенным. Эти миражи — хитрые бестии. Они обманывают людей, используя самые хитрые уловки. Правда, всё это мне рассказывали, сам же я пока не встречал ни одного. Однако могу заметить, что ещё никто не рассказывал о твёрдом мираже, поэтому пока я принимаю тебя во внимание, женщина. Но помни, ты находишься под подозрением. И если вдруг обернёшься облаком тумана, старый Джоли тут же заметит это и набросится на тебя, как ястреб на полевую мышь!
Рин засмеялась над этой перспективой, но потом что-то в глазах старика остановило её смех. Пришелец не был таки тщедушным и глупым, как казался. Она поняла, что недооценивает его.
Заметив, как поднимаются её брови, он улыбнулся.
— Я не желаю тебе худого, девушка, — сказал он.
— Прошло немало лет с тех пор, как я была девушкой, — поправила его она, кивая головой в благодарность за комплимент. — Кто ты?
— Я уже говорил, я Джоли. У меня есть множество достоинств, но главное из них то, что я — дрёма.
Он с усмешкой поклонился.
Рин тяжело вздохнула. Меньше всего она хотела видеть рядом с собой дрёму. Неудивительно, что старик выглядит таким измождённым: возможно, прошло много периодов сна и бодрствования после того, как он последний раз позволил себе спать.
Дрёмы платили ужасную дань за свой дар.
— Ты не будешь спать в этой деревне, — сурово сказала она.
— Не бойся, — сказал он, махнув на неё рукой. — Я не такой дурак, каким выгляжу. Я послан помочь вам, а не подвергать опасности ваши ничтожные жизни. Если мне понадобится выспаться, я уйду куда- нибудь в холмы, где смогу найти одиночество.
Рин поняла, что Джоли был прислан Элисс, но она не могла понять, зачем. Общим правилом было — опасаться дрём, потому что они были крайне опасны. Их сновидения оживали. Как любой сон, они не подчинялись никакой логике и при этом влияли на всё, что находилось в непосредственной близости от дрёмы. Часто их сны были довольно безобидны — например, когда дело касалось сексуальных фантазий.
Но иногда у дрём бывали кошмары. Вот когда становилось страшно.
Рин ни разу не испытывала на себе влияние дрёмы, но слышала очень много рассказов об этом. В них были и огромные расплавленные камни, падающие с небес, и кровожадные злодеи, и отвратительного вида монстры, выбравшиеся из глубин подсознания, и страшные трещины, появляющиеся в земле у самых ног…
Она поёжилась.
— Ты будешь спать далеко от Лайанхоума, — твёрдо сказала она.
— Я же сказал, да. Я обещаю.
Он пожал плечами и почему-то показал ей свои ладони, как бы говоря, что безоружен. Рин
