— Что не так в нас, мужчинах? — полюбопытствовал Росс.
— Сколько дней тебе понадобится, чтобы это узнать? — вопросом на вопрос ответила Блейз.
— Ты нашел себе достойную пару, — заметил герцог Килчурн сыну. — Я уже слышу, как звенит посуда.
— Папа, каковы мои карманные деньги?
— Росс дает тебе тысячу фунтов в месяц.
Блейз улыбнулась, удовлетворенная такой суммой. Тысяча фунтов — это на девятьсот фунтов больше того, что она получает сейчас.
— Почему это я должен делиться? — Росс улыбался. — Она же со мной не делится.
— Никто не заставляет тебя делиться со мной. — Блейз встала, показывая, что готова уйти, и в упор посмотрела на Росса. — Никаких ежемесячных денег на булавки, никакого брака, никакого законного наследника.
Герцог Инверари и герцог Килчурн едва не подавились от смеха.
— Да, она загнала тебя в угол, — сказал герцог Килчурн сыну.
— Я пошутил. — Росс взял Блейз за руку. — Все, что принадлежит мне, — твое. Я не похож на некую эгоистичную особу, имя которой не будем называть.
— Теперь я подпишу.
Блейз снова села в кресло и поставила подпись, а потом передала перо Россу.
— Если Пег проиграет «Вторую весну» или дерби Эпсома, — мы уедем в Шотландское нагорье раньше, не дожидаясь августа, — сказал Росс.
— Зачем нам ехать в Шотландское нагорье? — удивилась Блейз.
— Молодоженам нужно некоторое время пожить вдали от других, — объяснил ей Росс.
— А что, если Геркулес выиграет дерби? Ты пропустишь «Две тысячи гиней».
— Отец еще до моего рождения занимался чистокровными лошадьми, так что он знает, что делать.
Росс полез в карман и достал обтянутую бархатом маленькую коробочку. Открыв крышку, он взял кольцо с крупным бриллиантом, возвышавшимся над полоской оправленных в платину более мелких бриллиантов, и надел его Блейз на средний палец левой руки.
— Это обручальное кольцо моей матери, — сказал Росс. — Я подумал, что ты могла бы носить его, пока не будет готово твое обручальное кольцо. Если тебя это устраивает, мне было бы приятно, если бы кольцо моей матери послужило тебе как обручальное.
— Ты оказываешь мне честь, вручая кольцо матери. — Блейз оторвала взгляд от бриллианта и заглянула Россу в глаза. — Я буду беречь его.
Росс губами коснулся губ Блейз.
— Ты краснеешь, милая.
— Нужен тост. — Герцог Инверари выставил на письменный стол три небольшие хрустальные стопки и налил в каждую порцию виски. — Этому виски уже восемнадцать лет.
— За мою невесту, которая лишь немного старше этого виски, — поднял стопку Росс, сделал глоток и поставил стопку на стол. — У меня есть еще подарок для тебя, — обратился он к Блейз, — но нужно выйти из дома.
Все четверо встали и, выйдя из кабинета, зашли по дороге в гостиную, чтобы показать мачехе Блейз и Селесте Макартур обручальное кольцо.
— Какое изысканное кольцо! — пришла в восторг герцогиня. — Не правда ли, Селеста?
— Да.
У Селесты Макартур был такой вид, словно она съела лимон.
— Когда-то оно принадлежало матери Росса, — сообщила им Блейз. — у его, пока не будет готово мое обручальное кольцо, буду носить уже после свадьбы.
— О, носить семейные реликвии, — сказала герцогиня Инверари. — Я люблю бриллианты почти так же как своегомужа.
— Спасибо тебе за это, дорогая, — улыбаясь, откликнулся герцог. — Меня всегда интересовало, кого из нас — бриллианты или меня — ты любишь больше?
— Маркиз, вы редкая драгоценность среди мужчин.
Росс вместе с Блейз вышел из гостиной, и они спустились по лестнице в холл.
— Примите мои поздравления, милорд, — сказал Тинкер, открывая для них дверь. — Всего наилучшего, мисс Блейз.
— Спасибо, Тинкер.
— Ну, держись.
Росс положил ладонь на спину Блейз и слегка подтолкнул ее.
С растерянной улыбкой Блейз подошла к груму Кэмпбеллов, который держал за поводья ослика.
У коричневого ослика были большие уши и торчащая грива, по спине у него шла темная полоса, по плечам — другая, и темные полоски опоясывали бедра.
— Я хочу, чтобы ты приняла первого постояльца в свой приют для животных. Я застал двух мальчишек, избивавших зверушку, и решил, что ты будешь рада, если я спасу его.
Ослик стоял неподвижно, как статуя, позволив Блейз погладить его по голове.
— Бедный, бедный ослик, — промурлыкала Блейз.
— Я назвал его Бо, — с улыбкой сказал Росс.
— Бо — мне нравится, — отозвалась Блейз.
— Бо его уменьшительное имя, а полное — Фламбо.
— Фламбо?
— Он такой же упрямый, как ты. — Внезапно Бо несколько раз испустил пронзительное «иа». — Что он сказал?
— Бо сказал «иа», — с невозмутимым видом ответила Блейз.
Пегги галопом двигалась к тому, чтобы стать легендой скачек как кобыла, которая мчится так же быстро, как мифический крылатый конь. С каждым проходящим днем возбуждение в Ньюмаркете все больше возрастало, и «Жокей-клуб» наслаждался славой лошади.
Блейз не могла побороть собственного восторженного состояния. Победа на «Второй весне» означала, что Пегги сможет участвовать в дерби Эпсома, первой скачке «Классики».
В день скачки рассвет был солнечным, в небе ни облачка, трек быстрый, и дождь не помешает легенде.
Люди всех сословий заполнили трибуны и бродили вокруг в поисках места, с которого удобнее всего наблюдать за скачкой.
Блейз любила запах трека, где аромат женских духов и мускусный запах лошадей смешивались с запахами сена и навоза.
— Не волнуйся, — успокаивал ее Росс, провожая через загон. — Твоя сестра предсказала, что Пегги победит.
Блейз поздоровалась с Пегги своим обычным способом…
«Милая Пег».
«Моя любовь».
«Пег бежит?»
«Бегу, бегу, бегу».
И обратилась к Руни:
— Я буду держать связь с Пег, но если тебе удастся сразу захватить лидерство, никто тебя не догонит.
Прозвучал колокол, Бендер подсадил Руни на Пегги, и жокей, отдавая Блейз кнут, сказал:
— До встречи в кругу победителей.
Росс и Блейз направились к трибунам, но вместо того, чтобы занять места, отведенные герцогу Инверари, остановились у стартовой линии, так что от лошадей их отделяла только деревянная изгородь.
