причитается, и оставить службу. Ты должен взять только то, на что имеешь право. Хороший слуга стоит своих денег.
— Если ты вернешь тюльпаны в Нью-Холл, они погибнут от недосмотра, — тихо произнес Джей. — Там никого не осталось для ухода за ними, и получится, что мы убьем единственные в Англии тюльпаны «Лак».
Мысль о том, что впустую могут пропасть тюльпаны, была для Джона невыносимой. Он потряс головой, как бык после долгой травли, когда он уже абсолютно измучен и ждет, что собаки наконец набросятся на него и положат всему конец.
— Я слишком устал для размышлений, — заявил он, поднимаясь на ноги, но взгляд жены удержал его.
— Герцог причинил тебе боль, — промолвила Элизабет. — Во время похода на Ре. Он сделал с тобой что-то и разбил тебе сердце.
Традескант жестом попытался остановить ее, но она продолжала:
— Ты вернулся с болью в сердце, а потом он позвал тебя снова и собирался отправить на гибель.
— Это правда, — бросил Джон небрежно, будто дело было пустяковое.
— Тогда пусть он заплатит, — отчеканила она. — Пусть он заплатит за то горе и ужас, которые нам причинил. И я буду думать, что мы в расчете. И буду поминать его в молитвах.
Джон положил руку на мешочек с бриллиантами на шее.
— Он был моим господином, — напомнил он, и все услышали глубокую печаль в его голосе. — Я был его слугой.
— Пусть почиет с миром, — сказала Элизабет. — Он мертв. Никаких обид больше нет. Пусть заплатит долги и позволит нам начать новую жизнь.
— Ты будешь за него молиться? Искренне, из самого сердца?
Элизабет кивнула. Джон молча снял с шеи мешочек и протянул жене.
— Езжайте, посмотрите ферму, — распорядился он. — Вам решать. Если тебе, Джею и Джейн понравится, тогда покупайте, и мы обустроим там дом. За это ты должна пойти и помолиться за душу герцога, Элизабет. Ему нужны твои молитвы. Бог свидетель, мало кто за него молится.
— А тюльпаны? — спросил Джей.
Джон встретил ожидающий взгляд сына и ответил:
— Конечно, мы оставим тюльпаны себе.
НОЯБРЬ 1628 ГОДА
Паромщик перевез их через Темзу у Ламбета.[37] Джейн, сильно располневшая на восьмом месяце беременности, сидела на носу лодки. Джон, Элизабет и Джей — посередине. Элизабет сжимала ключи от их нового дома, купленного на бриллианты Бекингема. Когда она снова и снова поворачивала в руках тяжелый ключ, холодный металл поблескивал на солнце.
На южной стороне стояла гостиница «Лебедь», там Джей заказал повозку, которая теперь встретила их. Он помог Джейн забраться в нее, а потом вскочил сам. Традескант улыбнулся, увидев, как его сын поддерживает свою жену на ухабах и рытвинах Саут-Ламбет-роуд.
Поездка была недолгой, ехали в тишине. Все ждали, что Джон прервет молчание, но он ничего не говорил. Он отдал бриллианты, а вместе с ними снял с себя всю ответственность. Он сидел в повозке, как будто совсем ослаб после тяжелой болезни и теперь выздоравливал. Отныне все решения за него принимали жена и сын.
— Вот и дом! — Джей показал вперед и пробормотал так тихо, что его слышала только Джейн: — Очень надеюсь, что отцу понравится. Он разрешил купить этот дом, но вдруг сейчас он откажется от него?
Традескант посмотрел на свое новое жилище. Это был старый, развернутый задом к дороге, наполовину деревянный фермерский дом с перекрещивающимися балками, которые под влиянием погоды стали серебристо-серыми. Когда-то штукатурка между балками была выкрашена в белый, но с годами приобрела цвет бледной грязи. Между дорогой и домом бежал небольшой ручеек, через него был перекинут низенький мостик, достаточно широкий, чтобы могла проехать телега. Джон слез с повозки и перешел мостик в одиночестве. Остальные ждали, пока он хоть что-то скажет.
Сад между дорогой и домом был узкой полоской, заросшей вереском и крапивой. Традескант обогнул дом и оказался у фасада, который смотрел на юго-восток, ловя утреннее и полуденное солнце. Перед фасадом лежал обширный луг в добрый акр. Традескант воткнул каблук сапога в землю, потом нагнулся и внимательно посмотрел. Почва была темная, плодородная, легкая в работе. Джон поднял горсть земли, растер на ладони и подумал, что здесь можно вырастить кое-что интересное. За лугом находился фруктовый сад. Традескант спустился туда, где деревья были отделены от луга маленьким деревянным заборчиком, и окинул сад взглядом. Около двух акров, и уже есть яблони, сливы и груши. Вдоль ограды, выходящей на юг, росла растрепанная айва, рядом пара персиковых деревьев, кое-как сформованных в шпалеру.
На мгновение Джона пронзило острое чувство ностальгии по саду и огороду в Нью-Холле, с высокой подогреваемой стеной, построенной по его новаторскому проекту, где к его услугам были десятки мальчишек, таскавших навоз и воду для деревьев. Он тряхнул головой. Не было смысла горевать. Ему уже приходилось покидать прекрасные сады и начинать все заново. Самым трудным было оставить дворец Теобальдс и перебраться в Хэтфилд. Но в конце концов Хэтфилд превратился в предмет его большой гордости. И этот сад можно сделать прекрасным. Конечно, не в таких масштабах, как в Теобальдсе, Хэтфилде или в Нью-Холле. Но это будет его собственный сад. Фрукты с деревьев будут на его столе. Его внук будет играть в тени деревьев. И никто никогда не прикажет ему уехать.
Джон обернулся на дом и увидел покатую крышу из красной глиняной черепицы и красивые высокие гроздья колпаков на дымовых трубах. Перед домом была выложена из камня площадка, обнесенная перилами, как борт корабля, над ней нависала черепичная крыша. Площадка возвышалась над фруктовым садом и лугом. Джон направился по некошеной траве к дому и поднялся по трем скрипучим ступенькам на террасу. Там он оперся на перила и посмотрел сверху на свою собственность, первый сад достойного размера, который принадлежал ему.
Лицо его сморщилось в улыбке удовлетворения. Наконец он нашел место, где может пустить корни и обеспечить будущее сына и внука.
Джей, Элизабет и Джейн вышли из-за угла дома и застали Джона, прислонившегося к столбику террасы и обозревающего свои владения.
— Напоминает палубу корабля, — проницательно заметила Джейн. — Неудивительно, что вы сразу почувствовали себя как дома.
— Я назову этот дом «Ковчег», — сообщил Традескант. — Потому что мы, две пары, явились сюда спастись от потопа, угрожающего стране. И еще потому, что это будет ковчег с редкими и диковинными вещами, которые мы сохраним в эти трудные времена.
Они не стали тянуть с переездом. Джон нарисовал планы сада и послал в Ламберт за парой помощников, чтобы те вскопали и пропололи землю. На соседней ферме он одолжил лошадь и плуг вспахать землю перед домом. Традесканты собирались выращивать в саду фрукты и травы для продажи в Лондоне, где продукты хорошего качества уходили за высокую цену. Кроме того, они знали, что каждый садовник в королевстве мечтает о каштане, махровой сливе или о русской лиственнице. Собственно, их дело еще только зарождалось. У любого хорошего садовника имелся запас обычных растений. Благодаря невыразимой щедрости Бога там, где росло одно растение, осенью вызревали сотни семян. Все успешные садовники или обменивались растениями из своих запасов, или продавали другим садовникам с прибылью для себя. Но больше всего они жаждали приобрести что-нибудь экзотическое, необычное и редкое. Когда Джон работал на хозяина, в его задачи как раз входило культивирование редких растений. Он охранял свои
