– Синтия Бойль?! – От этого известия у Лаванды стало спокойнее на душе и былая уверенность вернулась к ней почти в полной мере. – Неужели ты стал слушать женщину, в списке врагов которой я занимаю первое место?
– Так она солгала?
Николас задумался. Видимо, ее слова зародили в нем какое-то сомнение. Почувствовав его замешательство, Лаванда воспрянула духом.
– А ты как считаешь?
Он ответил не сразу. Вне себя от волнения, Николас прошелся пару раз по комнате, резко остановился и с раскаянием произнес:
– Прости. Я вел себя глупо.
Лаванда кивнула и сочувственно улыбнулась, давая ему понять, что нисколько не сердится. Видит Бог, ей хотелось обнять Николаса, заставить его забыть свою Лотос и обратить внимание на нее, Лаванду. Так невыносимо было видеть его страдающим!..
– Да, тяжело, когда любимая женщина отказывает во взаимности.
– Что ты сказала? – Николас внезапно насторожился, но Лаванда не заметила первых симптомов опасного разоблачения и повторила:
– Лотос не должна была говорить, что не любит тебя, – печально вздохнув, произнесла молодая женщина.
– Откуда ты знаешь? Я не рассказывал этого, – сухо произнес Николас. Прежняя подозрительность вернулась к нему.
Лаванда с опозданием осознала совершенную ошибку и попыталась в очередной раз выпутаться. Она неопределенно взмахнула рукой.
– Так, догадалась.
Однако на этот раз Николас не спешил верить ей. Лаванда явно пыталась от него что-то утаить, и он решил докопаться до истины во что бы то ни стало.
– Невероятно! Слишком много догадок. Одно из двух: либо ты ясновидящая, либо что-то скрываешь. Я склонен верить в последнее.
Загнанная в угол Лаванда молчала. Ее мозг работал в поисках выхода. Меньше всего она хотела открыть Николасу правду при подобных обстоятельствах.
– О боже, Лаванда, разве ты не видишь, как я измучен? – неожиданно устало произнес Ридли. – Для тебя не секрет, что значит для меня потеря возлюбленной. После ее исчезновения в Токио жизнь утратила для меня смысл, но в моей душе всегда теплилась надежда на то, что однажды она вернется и одарит меня ответной любовью…
Николас посмотрел на Лаванду полными муки глазами.
– Когда я увидел Лотос там, на маскараде, я поверил, что чудеса происходят и в реальной жизни, однако и представить не мог, чем это для меня обернется… Я вовсе не стремлюсь тебя разжалобить, но без нее мой мир рушится с невероятной скоростью, и только ты в силах спасти те крохи, что от него еще остались…
Лаванда слушала Николаса, и в сердце ее рождалась ненависть к Лотос – иллюзии, которая, странным образом став чем-то самостоятельным, отняла у нее любовь дорогого человека.
– Все! Я больше не могу слышать о ней! – неожиданно заявила Лаванда. – Пойми, Николас, Песчаного Лотоса нет! Ее никогда не существовало. Она всего лишь придуманный мною образ!
Николас запрокинул голову и рассмеялся, потом взглянул на Лаванду и вновь рассмеялся. Все услышанное было принято им за шутку. Но шутить можно до определенного предела, и он намеревался напомнить об этом стоящей рядом женщине.
– Что ты такое говоришь? Лотос не существует? Но я ведь сжимал ее в своих объятиях, целовал в губы…
– Это была я, Николас! – резко оборвала его Лаванда. – И если ты скажешь о ней еще хоть слово, я взвою!
– Ты?!
Заявление Лаванды показалось ему настолько нелепым, что он опять, против воли, улыбнулся и привел веские, на его взгляд, доводы, доказывающие абсурдность ее утверждения:
– Вы совсем не похожи с Лотосом. К тому же она японка, ниже тебя ростом и, прости, несколько изящнее…
– Ты хоть раз видел ее лицо без пудры? – перебила Николаса Лаванда. Ей казалось на редкость обидным то, что она вынуждена убеждать его в столь очевидных вещах. – Кроме того, я прекрасно говорю по-японски, и еще…
Прервав себя на полуфразе, Лаванда вышла из комнаты, чтобы тотчас вернуться, держа в руках зеленое кимоно. То самое, в котором Николас видел свою прекрасную гейшу.
– Это принадлежит Лотос, – прошептал он, дотрагиваясь до изображенных на ткани белоснежных журавликов.
– Нет. Оно мое, – с нажимом на последнем слове произнесла Лаванда.
– Не знаю, что за игру ты затеяла, но не собираюсь верить в тот бред, который ты несешь.
Николас резко повернулся и направился к выходу. Ему стало ясно, что добиться правды от Лаванды не удастся. А тратить время на странный разговор, в который вылились его попытки найти гейшу, он не желал.
– Господи, ну что я должна сделать, чтобы ты мне поверил? – воскликнула доведенная до отчаяния женщина.
– Ответить, где скрывается Песчаный Лотос, и прекратить весь этот фарс. – Николас обернулся и устремил на нее пытливый взгляд, в надежде добиться того, зачем пришел.
Лаванда схватилась за голову. Ей казалось: она спит, видит кошмар и никак не может проснуться. Случилось то, чего стоило бы опасаться: Лотос вторглась в ее жизнь и не желала уходить в небытие. Оставалось одно последнее средство убедить Николаса в своей правоте, и Лаванда собиралась им воспользоваться, причем незамедлительно.
Она стремительно подошла к замершему в дверях мужчине, взяла его лицо в ладони и приникла ртом к его губам в нежном поцелуе.
– Что ты делаешь? – Николас отпрянул от нее с возмущением. – Если ты считаешь, что таким образом заставишь меня забыть Лотос, то ошибаешься. Синтия предупреждала быть с тобой настороже, но я ей не верил.
Отвергнутая Лаванда посмотрела на него с укором блестящими от навернувшихся слез глазами и произнесла сквозь рвущиеся из груди рыдания:
– Ты готов слушать Синтию и глух к моим словам? В таком случае спроси у нее о пари.
– Не знаю, о чем ты, но я в тебе очень разочарован, – заявил Николас и покинул квартиру.
Лаванда услышала, как захлопнулась за ним входная дверь, упала на кровать и уткнулась лицом в подушку, стараясь заглушить судорожные всхлипы…
– Так мисс Лир все отрицала? – переспросила Синтия, не спуская с Николаса внимательного взгляда. Она была заинтригована, когда он внезапно приехал к ней, чтобы выговориться после встречи с Лавандой.
Они расположились в гостиной ее дома возле Грин-парка. Синтия усиленно изображала гостеприимную хозяйку, с небывалой частотой вызывая прислугу и отдавая распоряжения насчет чая и пирожных. Ей очень хотелось произвести на собеседника впечатление молодой очаровательной особы, вполне достойной того, чтобы надеть на ее палец обручальное кольцо.
Создавая видимость того, что очень интересуется рассказом Николаса, она пыталась уловить удобный момент, чтобы переключить все его внимание на себя.
Молодой мужчина, расстроенный последними событиями, не замечал тактических маневров мисс Бойль. Беседуя с Синтией, он заново переживал свой разговор с Лавандой.
Завершая повествование о недавнем визите, Николас вдруг вспомнил ее последние слова и спросил:
– О каком пари упоминала Лаванда? Она уверяла, что ты знаешь.
