ее вызывающей манеры держаться и готовности кинуться в драку по малейшему поводу, Эстреллита кажется вполне безобидной. И нельзя отрицать, что ее стычки с Маком весьма забавны. Кроме того, Фейт уже прониклась симпатией к ней. Даже если Эстреллита цыганка и воровка, у Ника попросту не осталось выбора.
– Ты умеешь ездить верхом?
Она фыркнула, словно ответ был слишком очевиден, чтобы его произносить. Цыгане – известные лошадники.
– Стивенс, ты не возражаешь, если Эстреллита поедет...
– Я не поеду с ним. Я поеду с ним. – Она ткнула пальцем в сторону Мака.
– Это мне решать.
– Есть вьючная лошадь, капитан... – начал Стивенс.
– Никакой вьючной лошади. Я еду с ним! – Говоря это, Эстреллита метнула вызывающий взгляд на Мака.
Ник не спорил. Нет смысла доверять ей вьючную лошадь, лишний раз давая возможность ускакать вместе со всеми их вещами. И потом, ей явно требуется крепкая рука.
– Мак?
Тот окинул девушку долгим взглядом.
– А, ладно, но я не сомневаюсь, что она сведет меня с ума.
Вместо того чтобы выразить благодарность, Эстреллита прищурилась, словно ее подозрения подтвердились.
– Отлично! – воскликнула Фейт, явно не заметив этого безмолвного обмена взглядами. – Не знаю, как насчет остальных, но я бы очень хотела, Николас, чтобы ты поиграл на гитаре. Сыграй, пожалуйста.
Он не мог устоять против мольбы в ее глазах, поэтому принес гитару и тихо играл, наверное, с полчаса. Он играл в основном испанскую музыку, фламенко, которой научился во время войны, и несколько раз замечал, что цыганка вскидывала голову, когда он начинал новую песню. Он хотел спросить, знает ли она их, но, заметив, что он смотрит на нее, Эстреллита ссутулилась и намеренно стала смотреть в сторону. Вот уж действительно вздорная штучка.
Но потом Ник заметил сонные глаза жены, закончил песню и отложил инструмент.
– Пора спать, – объявил он и протянул руку Фейт.
Она вложила свою ладонь в его, он поднял ее на ноги и повел туда, где была расстелена их постель.
Как и в первую ночь в лагере, они расположились вокруг костра, и мужчины договорились, кто когда дежурит. Мак заступал на дежурство первым. Он бросил взгляд на цыганку, мешкая в нерешительности. Потом взял в охапку свои одеяла и с угрюмым видом сунул их ей.
Эстреллита налетела на него, как загнанная в угол лисица:
– Чего ты хочешь? Потому что я говорю тебе прямо, что не буду спать с тобой. Только попробуй, и я убью тебя!
Мак метнул взгляд в сторону Фейт и Ника и, понизив голос, сердито прошипел:
– Заткни свою глотку, девка, я у тебя ни черта и не просил!
Она презрительно фыркнула:
– Даже и не думай об этом, англичанин!
– Да дойдет же до тебя наконец, глупая курица, что я не англичанин! Меня зовут Мактавиш!
– Привет, Тавиш. Я Эстреллита. И я ни с кем не сплю. Пойми это, и мы будем друзьями.
– Господи, помоги!
– Надеюсь, что поможет, – вежливо сказала она. – Но зачем ты пытался утащить меня, если не хотел спать со мной?
Мак испустил многострадальный стон.
– Я принес тебе одеяла! Ночь теплая, но на земле холодно.
Она фыркнула.
– Думаешь, я не знаю, что такое спать на земле? Я не какой-нибудь нежный цветок!
– Да уж скорее колючий куст!
Фейт напряженно наблюдала за их перепалкой, готовая подскочить и защитить цыганку от явной враждебности Мака.
– Не волнуйся, – прошептал Ник ей на ухо. – С ней все будет в порядке. По всему видно, что она привычна к сражениям.
– Да, – прошептала в ответ Фейт. – Но это так тяжело, когда приходится сражаться одному.
Мактавиш возвышался над Эстреллитой, как большой злой медведь.
– А мне наплевать, спала ты на дереве или в какой-нибудь лисьей норе, сегодня ты будешь спать на одеялах!
– Это твои одеяла! – огрызнулась она.
– Да, упрямая ты девка, но я в карауле! Мне не понадобятся одеяла! Кроме того, у меня есть плащ. Давай, заворачивайся. Если я приду с дежурства и увижу, что ты не в одеяле, я за себя не отвечаю. Так отшлепаю, что мало не покажется!
С этой угрозой он бросил одеяла Эстреллите и, топая как медведь, зашагал к тому месту, откуда ему хорошо были видны лагерь и дорога.
Эстреллита проводила его взглядом. Потом пренебрежительно пнула одеяла, еще раз оглянулась на здоровяка, который стоял, словно каменное изваяние, на краю лагеря, и вызывающе встряхнула волосами. С неохотой, сквозящей в каждом движении, она взяла одеяла и привередливо встряхнула их. Затем сложила одно и оставила аккуратной кучкой там, где Мак наверняка его увидит, укуталась в другое и калачиком свернулась на земле. Беовульф потрусил через поляну, остановился и уставился на нее.
Фейт подумала, стоит ли предупредить Эстреллиту, что это ужасное волосатое чудовище ненавидит женщин, но не успела она открыть рот, как цыганка ухватила пса за шерсть и потянула к себе. Фейт ахнула, но пес лишь испустил громкий вздох и закрыл глаза. Поразительно!
Фейт расслабилась, когда Мак ушел. Она понаблюдала, как Эстреллита устраивается на ночь, и прошептала Нику:
– Как жаль, что эти двое так невзлюбили друг друга. Эго сделает путешествие довольно неловким для всех нас.
Ник обнял ее и притянул на постель, которую приготовил.
– Напротив, глупенькая ты моя, это сделает оставшуюся часть пути весьма забавной.
Фейт озадаченно взглянула на него, но не стала развивать тему. Он приготовил одну постель на двоих. Фейт вскинула брови, чтобы поддразнить, но он принял чопорный вид и объяснил своим офицерским голосом:
– Как сказал Мак, сейчас вполне тепло и хорошо, но позже похолодает. Поэтому разумно спать вместе. Для тепла.
– Ну разумеется, для тепла, – согласилась Фейт, чувствуя, как тихонько бурлит счастье. То, что он испытывает к ней, не просто желание. Здесь и речи нет о любовных утехах, но он все равно хочет спать рядом и обнимать ее всю ночь.
Она повернулась к нему и порывисто поцеловала.
– Спасибо за сегодняшнюю музыку. Это именно то, в чем я нуждалась после отвратительной сцены в деревне. Это вновь сделало день прекрасным.
Он обхватил ее пальцами за подбородок и мягко повернул лицо к лунному свету.
– Я рад.
Ник отвернул угол одеяла.
– А теперь залезай. Ты выглядишь уставшей, миссис Блэклок.
Она скользнула в кокон одеял, и он нырнул следом за ней. Их тела разместились, прильнув к другу так естественно, что Фейт испытала истинное удовлетворение. Вот так она хотела бы спать всю оставшуюся жизнь. Ну, не на земле, конечно, но прильнув друг к другу, словно две половинки одного целого.
Осознав направление своих мыслей, она решительно выбросила их из головы. Беспокойство не поможет будущему.
Оно только отравит настоящее. Она обещала жить одним мгновением и будет им жить.
Вот сейчас она лежит под черным бархатом неба с разбросанными по нему миллиардами ярких звезд, и теплый огонь ласково потрескивает рядом. А лучше всего, что у нее есть тепло и сила обнимающих ее рук мужа. Зачем тревожиться о будущих ночах, когда она может наслаждаться тем, что есть сейчас?
Она тяжело вздохнула.
– Что такое? – спросил он.
– Да нет, ничего. Просто я должна поблагодарить тебя за это... это...
«О Боже, вот оно, начинается, – подумал Ник. – Объяснение».
– За предложение жить одним мгновением, не глядя ни вперед, ни назад, – сказала она. – Ты не представляешь, какое значение это имеет для меня.
Ник почувствовал, как напряжение ослабло. От облегчения, решил он.
– И какое же?
– Взгляни на эти звезды. Ты когда-нибудь видел так много звезд? А такую бархатную и тихую ночь? Просто быть здесь, в безопасности, тепле и сытости – достаточно для мгновения, правда? Для мгновения полного счастья. – Она вздохнула. – В сущности, для целой череды таких абсолютно счастливых мгновений.
Ник не ответил. Не мог из-за вставшего кома в горле. Она не переставала удивлять его. Не многие девушки благородного происхождения с радостью забрались бы в самодельную постель, устроенную на твердой земле, не говоря уж о восторженной улыбке.
– Раньше, до тебя, я вечно обо всем беспокоилась, – продолжала она. Потом чуть повернула голову и с бессознательной чувственностью потерлась о его колючий подбородок. – До того как ты научил меня жить одним мгновением. Я, бывало, ужасно переживала из-за прошлого и всесторонне планировала будущее. – Она немного помолчала, задумавшись. – Поэтому так легко попалась на крючок к Феликсу, я думаю...
Он ждал. Он хотел знать, что же такого привлекательного было в ублюдке. Ему показалось, что она больше ничего не скажет, поэтому он легонько сжал ее и попросил:
– Продолжай.
– Мы с Хоуп мечтали о наших будущих мужьях и нашей будущей жизни. Это мечта была наполнена музыкой, солнечным светом, смехом, любовью и счастьем – всем тем, чего не было у нас в детстве. – Она поморщилась. – Ты не представляешь, как я жаждала этого будущего, как тосковала по нему. Вершиной всех моих мечтаний была такая любовь, как у папы с мамой, и такую нашли мои сестры Пруденс и Чарити. Даже моя близняшка Хоуп так неожиданно нашла любовь... я никогда не видела ее такой счастливой. – Она немного помолчала. Ник подумал, что это, возможно, из-за набежавших на глаза слез.
В последнее время Ник ни о чем не мечтал. Он слишком хорошо знал, как мечты разбиваются. А ему хотелось, чтобы у Фейт все было по- другому. Ему с самого начала надо было отослать ее в Англию. Что ж, он отошлет ее, только не сейчас.
Он думал, что может выдержать это путешествие один. Он привык к одиночеству... но
