теперь... после того, как Фейт вошла в его жизнь... Он зарылся лицом в ее волосы.
– Потом появился Феликс, он был самым блестящим музыкантом из всех, кого я слышала, и очень красивым, в общем, кроме этого, я ничего и не видела. Я просто вообразила его в роли своего суженого. Я не знала разницы между реальностью и мечтами.
Она прислонилась к нему спиной и снова вздохнула.
– А теперь знаю. Это реальность...
Ника охватила печаль. Если бы только он мог дать ей такую жизнь как она сказала? – наполненную музыкой, смехом, солнцем, любовью и счастьем. Но это невозможно. Не для них. Она не имеет никакого отношения к тому, что ему предстоит, и Ник поклялся, что не будет иметь.
– И реальность усеяна маленькими прекрасными мгновениями, если только дашь себе труд их увидеть. – Она повернулась в его руках и заглянула в глаза. – Ты подарил мне бесценный подарок, Николас Блэклок, и я благодарна тебе от всей души. Благодаря тебе я теперь знаю: что бы ни принесло будущее, моя жизнь больше никогда не будет безрадостной и несчастной.
Ник не мог говорить. И не мог выносить нежной искренности ее взгляда. Он привлек ее к себе и поцеловал, ища забвения от того смятения, которое вызвали в нем ее слова.
Ник проснулся на рассвете и обнаружил, что цыганка подбоченившись стоит над ним.
– Это ты! – сказала она обвиняющим, воинственным тоном.
Ник сел.
– Ну да, а кто еще это может быть? – раздраженно проворчал он.
– Ты – тот самый.
– Какой еще тот самый? – Он почесал голову. Эстреллита несет какую-то околесицу. Хоть бы она ушла! Рядом с ним зашевелилась Фейт, сонная и прекрасная.
– Тот, который пришел, чтобы забрать жизнь моей бабушки.
– Какой еще бабушки?
– Моей прабабки.
Ник уставился на цыганку.
– Ты думаешь, что я пришел, чтобы убить твою прабабку? Что за бред!
– Это правда. Я знаю это вот здесь! – И она стукнула себя кулаком в грудь, возле сердца.
– Послушай, ты, глупая девчонка! – рявкнул Ник. – Я никогда в жизни и пальцем не тронул ни одну женщину, и если ты думаешь, что я собираюсь причинить какой-то вред старой леди, то все, что я могу сказать, – это что у тебя не все дома.
– Не все дома? – Озадаченная, она повернулась к Маку за разъяснением. Тот выразительно постучал себе по виску, и она в гневе снова повернулась к Нику: – Я не сумасшедшая. Ты – тот самый. Я подумала так вчера вечером, когда увидела твои холодные и серые, как камень, глаза, а ночью опять увидела это во сне, так, как и было предсказано.
– Кем предсказано?
– Бабушкой. «Трое чужеземцев придут; кровь первого в земле у моих ног, второй – человек огня – кровь моей крови, и третий с глазами как лед, чья кровь заберет мою жизнь», – сказала она и многозначительно посмотрела на Стивенса, Мака и Ника. – Три чужеземца, и один из них – человек огня. – Она кивнула на рыжие волосы и бороду Мака.
– Какая чушь! – заявил Ник. – Предсказания до завтрака! Тут у любого случится несварение. Послушай, ты, глупая девчонка, я не сделаю ничего плохого твоей старой бабке, а Мак сделан не из огня, ты же сама видишь, хотя, должен признать, с этой рыжей бородой его можно принять за горящий куст!
Эстреллита проговорила низким, взволнованным голосом:
– Предупреждаю, капитан, я не позволю тебе убить бабушку.
Ник закатил глаза.
– Убери ее, Мак, пока я не потерял терпение.
Мак взял Эстреллиту за руку и отвел в сторону. Она продолжала что-то бормотать и бросать злобные взгляды на Ника.
Ник лег и застонал. Только этой сумасшедшей цыганки им и не хватало в качестве попутчицы. Как будто мало ему осложнений в этом путешествии.
Он взглянул на свое спящее осложнение, поцеловал Фейт в затылок, скатился с постели и направился к речке. Купание – вот что нужно ему, чтобы избавиться от раздражения.
Глава 12
И время на крылатой колеснице
Куда-то все летит, подобно птице.
Кофе уже закипел к тому времени, как Николас вернулся с речки. Увидев, как он возвращается, босой и полуодетый, Фейт пожалела, что не пошла с ним на реку. На нем были только бриджи и рубашка, все еще расстегнутая, и то, и другое облепляло каждый мускул, он натянул одежду на мокрое тело. Волосы мокрые, а подбородок чисто выбрит. Она представила, как Ник стоит обнаженный в воде и бреется. Ее собственный греческий бог.
– Доброе утро, мистер Блэклок. – Она привстала на цыпочки, обвила его руками за шею и поцеловала в твердые губы. Он ответил на поцелуй.
– Доброе утро, миссис Блэклок. Надеюсь, вам хорошо спалось на земле этой ночью.
Она лучезарно улыбнулась ему.
– Мне всегда хорошо спится, когда ты обнимаешь меня, даже на земле. – И это правда, с удивлением подумала Фейт. У нее не было ни кошмаров, ни дурных снов с тех пор, как она вышла замуж за Николаса. – Брак с вами идет мне на пользу, мистер Блэклок.
Его улыбка сникла, и он отпустил ее.
– Ты уже позавтракала? – отрывисто спросил он.
– Нет еще. Я ждала тебя.
– Я не голоден. Поторопись. Я хочу, чтобы мы отправились в путь как можно быстрее. – Он зашагал прочь, оставив Фейт в расстройстве и недоумении, что же такого она сказала.
И тут она заметил кровавый след за ним. Николас истекал кровью!
– Николас, постой! – Она побежала за ним. – Ты порезался? Где болит?
Он уставился на нее так, словно она несла ерунду.
– О чем ты говоришь?
– У тебя идет кровь. – Она указала на кровавые следы и присела перед ним на корточки. – Думаю, ты порезал ногу. – Одна стопа действительно кровоточила.
– Ерунда, – сказал он. – Я даже не чувствую. – Он хотел было идти дальше, но Фейт удержала его.
Она заставила его сесть и попросила Стивенса принести горячей воды и полотенце.
Порез был довольно глубоким и сильно кровоточил.
– Должно быть, ты порезался об острый камень или разбитое стекло. Как же ты не заметил?
Он безразлично пожал плечами:
– Видимо, ноги от холодной воды онемели. Перевяжи, и давайте двигаться.
Стивенс наклонился через плечо Фейт.
– Думаю, надо зашить, капитан. Порез довольно глубокий.
Николас снова пожал плечами:
– Ну так зашей. Я не хочу сидеть здесь весь день.
– Принесу все необходимое. – Стивенс ушел.
Фейт ощутила легкую дурноту от этого разговора. Чтобы скрыть это, она сказала:
– Ты такой храбрый. Я бы непременно плакала, если бы так порезалась.
Он покачал головой, но между бровей залегла складка. Очевидно, ему было больнее, чем он показывал.
Стивенс вернулся с иголкой, ниткой, банкой бальзама и бутылкой бренди. Бренди он протянул Николасу, но тот нетерпеливо отмахнулся:
– Нет, мне это не нужно.
Стивенс нахмурился, но ничего не сказал. Он отодвинул Фейт в сторону.
– Я сам, мисс.
– Хорошо. – Фейт с облегчением отошла в сторону.
Стивенс плеснул на порез бренди. Николас даже не вздрогнул. Морщина на лбу, однако, стала глубже. Стивенс взглянул на него и тоже нахмурился. Николас прорычал:
– Давай, не тяни!
– Стивенс был явно привычен к такому делу; руки его двигались споро и умело, когда он прокалывал и стягивал, прокалывал и стягивал. Фейт становилось плохо каждый раз, когда иголка протыкала кожу Николаса. К третьему стежку она почувствовала, что вот-вот упадет в обморок.
Николас заметил это. Он взял ее руку и сказал низким, почти свирепым голосом:
– Не смотри, если тебе от этого плохо. Со мной правда все в порядке. Пойди позавтракай, Фейт. Это приказ.
Но Фейт покачала головой. Она была готова вытерпеть все до конца. И твердо решила доказать, что может вписаться в его нелегкую жизнь.
Он хотел обернуть ее в вату и отослать в Англию к одинокому, безрадостному комфорту. Но несмотря на неудобства, она счастливее в этом путешествии, чем в любое другое время своей жизни, и не собирается рисковать своим будущим, проявляя излишнюю чувствительность и падая в обморок при виде того, как иголка входит в кожу!
На протяжении всей процедуры Николас ни разу не дернулся и не издал ни звука. Солдаты не такие, как все, подумала Фейт. Ему наверняка было ужасно больно, но он сидел молча, не шевелясь, и только хмурился.
Его руки держали ее ладони, словно это она нуждалась в утешении. Он наблюдал за ней. Она ощущала каждое прикосновение его взгляда, как теплую ласку, призывающую ее смотреть на него, а не на рану. Но Фейт не позволила себя отвлечь. Она не отрывала глаз от пореза. Она твердо решила показать ему, что может справиться со всем, что бы это путешествие ни подбросило ей. Она была решительно настроена остаться с ним и после Бильбао, чтобы вместе, бок о бок, смело встретиться с тем, с чем ему предстоит встретиться.
Его теплые пальцы гладили ее кожу мягкими, ритмичными движениями, которые были очень успокаивающими.
– Мисс, вы знаете, как выглядит подорожник?
Фейт заморгала, удивившись вопросу Стивенса. Ботаника в данный момент казалась совершенно несущественной.
– Это сорняк, верно?
– Да, но очень полезный. Вы узнаете его, если увидите?
Фейт нахмурилась, пытаясь вспомнить.
– Я не слишком хорошо знаю травы, только те, что использовала кухарка, когда мы болели. Подорожник – это такой, с невзрачными зелеными цветочками?
– Совершенно верно, мисс. Низкорослый, с широкими зелеными листьями. В армии мы, бывало, называли его солдатской травой. Он здорово заживляет.
– Да? Тогда я прямо сейчас пойду и поищу. Наверняка он растет где-нибудь поблизости. Он же почти везде растет, верно? –
