впроголодь, экономя каждое пенни со священником, когда она может быть хозяйкой богатого дома и жить в достатке.
– Даже если это счастливая жизнь впроголодь?
– Брак не гарантирует счастье. А вот деньги гарантируют комфорт и удобство.
– Вы хотите гарантировать ее несчастье браком с человеком, который ее не желает.
– Возможно, сейчас лорд д'Акр ее и не желает, но…
– Он любит меня. Меня. – Все-таки она сказала об этом. – А я люблю его.
Старик пристально посмотрел на Грейс.
– Но он согласился жениться на моей Мелли! – Да.
– Из-за денег.
– Не из-за денег, – гордо возразила Грейс. – Из-за дома. Из-за места, где его семья жила на протяжении шестисот лет.
– Но ему же наплевать…
– Нет, не наплевать, поверьте мне. Просто он прячет свои чувства глубже, чем остальные. – Грейс пробовала придумать, как довести это до его сознания. – Это его дом. Он это только что понял, но ему так же нужно быть частью Вульфстона, как и людям, живущим здесь и нуждающимся в нем… И поэтому я уезжаю.
– Хорошо.
Грейс потеряла дар речи.
– Я думала, вы любите Мелли.
– Люблю. И я делаю то, что лучше для нее, даже если она сама этого не понимает. Пока не понимает. – Он откинулся на подушках и закрыл глаза. Спор был окончен.
Грейс промолвила, еле сдерживая себя:
– Тогда прощайте. Не… не могу сказать, что не испытываю к вам никакой обиды, сэр Джон. Но я буду молиться о вашем выздоровлении. И знайте… вы ошибаетесь, пытаясь навязать им этот брак, ошибаетесь глубже, чем когда-либо сможете понять.
Трясущимися руками Грейс закрыла маленькую книжку в кожаной обложке. Это стихотворение поэта из Андалузии Ибн-Сафр аль-Марини было ее любимым. Такое красивое и такое грустное!
Она сидела, свернувшись калачиком в большом кресле в библиотеке. Ужин закончился. Это была ее последняя ночь в Вульфстоне. Она уже сделала распоряжения, чтобы уехать на рассвете. Доминику она ничего не сказала. Она знала, что он начнет возмущаться, а это ей сейчас было не нужно. Но все остальные знали. Она уже попрощалась.
Мелли, погруженная в свое горе, ушла наверх, чтобы посидеть с отцом. Грейс знала, что это всего-навсего предлог, поскольку к этому моменту ее отец крепко спал. Поэтому Грейс удалилась в библиотеку к своей любимой книге со стихами.
Отложи же час расставания, повторила про себя Грейс. Но теперь было слишком поздно. Круг объятий был уже разорван. Доминик женится на Мелли. Через несколько дней имена объявят во второй раз. Она не может остаться и наблюдать за всем этим. Для этого у нее не хватит благородства.
Она оглядела комнату. Тяжелый труд вернул ее из состояния пыльного запустения к красоте. Она закрыла глаза. Она любила это место. Она любила Доминика. Как она могла уехать?
Но как она могла остаться?
Грейс взглянула наверх. Доминик бесшумно вошел в комнату и пристально на нее смотрел.
– Никак не могу решить, когда твои глаза красивее: когда в них отражается солнце, как в море, или когда они похожи на колокольчики, искупавшиеся в утренней росе? – сказал он, подходя к ней.
– И давно ты там стоишь?
Вместо ответа Доминик нагнулся и поцеловал ее в губы. У нее был вкус страсти, нежности и отчаяния. Грейс закрыла глаза и ответила на поцелуй. Это их последний поцелуй. Когда Доминик оторвался от нее на мгновение, она положила руки ему на плечи и сказала:
– Все, хватит.
– Почему?
– Потому что я больше не могу. Нет, я не хочу разговаривать об этом, просто скажи мне, зачем ты сюда пришел.
– Давай поднимемся ко мне. Полежим, поговорим.
– Нет, я не могу. Здесь слишком много людей. Нас обнаружат, и моя репутация будет уничтожена.
Доминик вздохнул, развернулся и пошел прочь. На мгновение показалось, что он оставляет ее, и ее сердце сжалось. Она не хотела расставаться вот так.
Но Доминик отошел, чтобы только запереть дверь. Он вернулся, подхватил Грейс на руки и понес ее, будто она ничего не весила. Кровь шумела у нее в ушах.
Грейс собрала волю в кулак и произнесла:
– Я же сказала нет, Доминик. – Но вышло это у нее неубедительно.
С невинным видом он присел с ней на диван, только вряд ли это можно назвать сидением. Он отклонился на подлокотник дивана и положил ее на колени. Она вяло попробовала сесть, но он притянул ее к себе, и, по правде сказать, его объятия были для нее как рай. Рай и ад вместе. Он собирается жениться на Мелли, напомнила она себе. И как всегда от этой мысли у Грейс стало тяжело на сердце.
– Я не переношу, когда ты расстраиваешься, – сказал он.
– Я не переношу эту ситуацию. Он поцеловал ее.
– Я знаю, но единственное простое решение – это застрелить сэра Джона и Мелли. Что, разумеется, придется делать мне. Только после этого мне придется убить еще и Фрея, что будет уже сложнее. Во-первых, он мой лучший друг, во-вторых, он и сам неплохо стреляет. А затем еще будут различные возможные свидетели, и, разумеется, мне придется пристрелить и их, но после этого придется избавляться от всех этих тел, а я ненавижу копать.
Грейс невольно засмеялась.
– Можешь смеяться, но я действительно ненавижу это, – заверил он ее. – Разумеется, ты думаешь, что раз я владелец замка, то могу приказать крестьянам сделать это, но вот о чем ты не подумала, так это о том, что, чтобы скрыть мои ужасные преступления, мне придется убить также и всех крестьян, так что для копания не останется больше никого. Кроме меня. – Он состроил рожицу. – А это было бы ужасно! Я люблю тебя, Грейс, но, хотя я и готов убить за тебя любого, копание совсем другое дело!
И тут, разумеется, она рассмеялась. И расплакалась.
– Ты просто смешон. Я не понимаю, как ты можешь шутить, когда…
Доминик поцеловал ее. Грейс поцеловала его от всего сердца, со всем желанием, со всей страстью. А затем выскользнула из его объятий и открыла дверь.
Она остановилась у двери и сказала:
– Спокойной… спокойной ночи. – И прежде чем Доминик успел что-либо сделать, вышла. Она наклонилась на мгновение и прошептала: – Спокойной ночи, любимый, – и побежала наверх в спальню.
Ей нужно было убежать от него. Когда он смотрел на нее вот так – с желанием и отчаянием в глазах, силы изменяли ей. А если он поцелует ее опять, что всего-навсего дело времени, ей уже ничто не поможет.
Теперь она поняла, что Доминик имел в виду, когда просил ее стать его любовницей. Это не было оскорблением. Он предлагал это от чистого сердца.
Но Грейс этого было недостаточно. Дети, общество друзей и семьи – была ли она готова пожертвовать всем этим? Нет. Но если никакого другого выхода не было, она была готова подумать над этим.
Брак с Мелли все еще можно предотвратить. Он предотвратил бы его, она не сомневалась, если бы не верил, что брак и любовь не могут сосуществовать. Но Доминик не верил в это, и Грейс не могла придумать, как доказать ему это. Поэтому ей придется уехать.
Ее звали Египет и пирамиды. Ее первая, самая надежная мечта.
Грейс проснулась от хора птиц, певших перед рассветом. Она полежала немного, наслаждаясь погожим утром. Ей казалось, что птицы поют здесь лучше, чем где-либо еще в Англии. Она вылезла из кровати в прохладный серый воздух сумерек и как можно быстрее оделась. Мелли тихо лежала на своей кровати. Сложно было понять, спит она или нет, хотя Грейс подозревала, что подруга не спит, но Мелли ничего не сказала, поэтому и Грейс промолчала.
Хотя ей было грустно. Между ними теперь образовалась пропасть. Возможно, когда-нибудь Грейс сможет понять, но сейчас у нее на это просто не было сил. Она была слишком зла и расстроена.
Она попрощалась с Мелли прошлой ночью, когда они ложились спать. Они поплакали как по их дружбе, так и по всему остальному.
Она поедет в Лондон, где сейчас находится ее сестра Пруденс. Грейс любила всех своих сестер, но в данный момент ей была нужна Пруденс, старшая.
Большую часть жизни Пруденс заменяла Грейс мать. Сейчас она выполняла эту роль вместе с тетушкой Гасси, но когда Грейс было тяжело на сердце, она болела или сердилась, она обращалась к Пруденс. А прямо сейчас Грейс было тяжело на сердце, она сердилась, и ей нужно было утешение старшей сестры.
Ее чемодан был уже внизу. Грейс упаковала ночную рубашку и некоторые мелочи в небольшую сумку и договорилась с Абдулом, что одолжит одну из его карет, кучера и грума. Она хотела заплатить ему, но он лишь отмахнулся.
Она попрощалась со всеми прошлой ночью, хотя намеревалась просто тихо ускользнуть. Она не хотела видеть… никого.
Грейс злилась на Доминика, хотя знала, что он ничего не может сделать, ведь он тоже был в ловушке.
Грейс ненавидела эту ситуацию, которая превращала ее в сварливую женщину. Она даже злилась на сэра Джона, что было уж совсем несправедливо – бедняга боролся со смертью и думал лишь о благополучии дочери.
Не нужно было вообще сюда приезжать. Настолько проще мечтать о любви, чем на самом деле оказаться в ее объятиях. Любовь – это пытка. Почему ей никто об этом не рассказывал?
Грейс закрыла за собой дверь и на цыпочках спустилась вниз, не в силах устоять перед искушением поставить ноги в те углубления, что сделали ноги его предков. К ее удивлению, миссис Стоукс уже была за работой, и любимый завтрак Грейс ждал ее – хлеб, ломтик ветчины, яйцо-пашот, кофе и тост с медом.
– Вы же не считаете, что мы с Инид отпустим вас в долгое путешествие без хорошего
