Пол вежливо улыбнулся.
— Да, конечно. Вообще-то, и у меня тоже. Тогда, может, поужинаем вместе?
— Позвони мне, — ответила Кэрри с такой же бодрой улыбкой, — а там посмотрим.
Она хотела было захлопнуть дверцу, но Пол придержал ее изнутри.
— Детка, не заводи со мной игру.
— Игру? — деланно удивилась Кэрри.
— И не изображай непонимания. Ведь я уже упоминал, что не намерен делить тебя с другими.
— Да. Ты сказал, что пока длятся наши отношения, будешь верен мне.
— И того же жду от тебя.
— Разумеется. Но у меня все равно существует собственная жизнь, Пол. Утром ты напомнил мне об этом. Чему я, признаться, очень рада.
Взор Пола потемнел.
— Надеюсь, это так.
В ее горле образовался комок. Она попыталась проглотить его и натужно улыбнулась.
— Повторяю, Пол, я намерена сполна насладиться своей свободой.
— Вот и славно. — Нахмурившись, он сам захлопнул дверцу. — Завтра в семь я заеду за тобой.
— Я просила тебя сначала позвонить! — запротестовала она.
Но ее слова прозвучали слишком поздно. Пол уже отъехал. Кэрри смотрела ему вслед, пока не улеглась поднятая колесами пыль. Затем вздохнула и побрела к крыльцу.
Пол приезжал за ней каждый вечер. Утром отвозил обратно. Уик-энды они тоже проводили вместе. Однажды даже вновь летали в Санфилд.
— Я подтвердила свое намерение продать поместье, — сказала Кэрри, когда они сидели на деревянных ступеньках веранды. — Можешь сообщить своему отцу, что он вправе приобрести Санфилд в любое время.
— Замечательно. — Пол поднес ее пальцы к губам. Затем поднялся и потянул Кэрри за руку. — Я зарезервировал номер в той гостинице на побережье.
Кэрри поморщилась.
— Что случилось? — спросил он.
— Ничего особенного. Просто голова разболелась. Надеюсь, пока доберемся до гостиницы, пройдет. Мне там понравилось.
Однако к вечеру она совсем расклеилась. Ночью ее лихорадило. К утру температура поднялась до тридцати девяти.
Невзирая на протесты Кэрри, Пол вызвал врача.
— Сильная простуда, — констатировал тот. — Назначаю постельный режим, побольше питья, аспирин… Через несколько дней все пройдет.
— Что для тебя сделать, детка? — спросил Пол, проводив доктора.
— Отвези домой, — вяло прошептала она.
— Сомневаюсь, что ты выдержишь перелет.
— Ничего, наглотаюсь аспирина.
— Согласен, но с одним условием: поживешь пока у меня.
Кэрри эта идея не понравилась, но у нее не было сил спорить. Она выглядела такой беспомощной, что у него непроизвольно сжалось сердце. Его охватило чувство странной нежности, чего он никогда прежде не испытывал ни к одной женщине.
В течение следующих пяти дней Кэрри пришлось нелегко. Она металась в жару, тряслась в лихорадке, стонала и даже плакала.
Пол нежно заботился о ней. Подносил лекарство, промокал испарину, готовил питье, согревал собственным телом, когда она дрожала. Наконец на шестой день все кончилось. Кэрри проснулась, сладко потянулась и объявила, что готова съесть коня вместе с копытами.
Пол повернулся на бок, с надеждой глядя на нее.
— Означает ли это, что тебе стало лучше?
Она улыбнулась.
— Я отлично себя чувствую. — Затем ее лицо посерьезнело. — Неужели ты постоянно находился со мной? Или мне это пригрезилось?
— Ну не совсем постоянно, — скромно ответил он. — Время от времени я отлучался, чтобы принять душ или приготовить кофе.
— А как же твоя работа?
Не переживай, я все уладил.
— Хорошо, но тебе вовсе не нужно было сидеть здесь. — Кэрри взглянула ему в глаза. — Ты мог отвезти меня домой, где за мной присмотрела бы Эмми, моя кухарка.
Пол убрал волосы с ее лба, погладил по щеке и мягко произнес:
— Знаю.
Выражение его лица было таким же нежным, как и прикосновение пальцев. Кэрри захотелось прижаться к нему всем телом и замереть так навсегда. Эти мысли показались ей очевидным свидетельством того, что она еще не до конца выздоровела. Иначе у нее не возникло бы подобного желания.
— Я хотел сам заботиться о тебе, Принцесса. Видишь, как все просто.
Кэрри грустно кивнула.
— Спасибо.
Их взгляды снова встретились. Полу захотелось стиснуть ее в объятиях, сказать, что… что…
Он прокашлялся и произнес совсем другие слова:
— Тебе не за что благодарить меня. Просто посодействуй моему выдвижению на получение Нобелевской премии за человеколюбие, и мы в расчете.
— Разве существует такая номинация? — рассмеялась Кэрри. Потом взглянула поверх его плеча в зеркало. — Ой! Неужели это я?
— Ты?
— Какой ужас!
— Осторожнее, детка! — воскликнул Пол, увидев, как она вскакивает с кровати. — Не делай резких движений, иначе можешь упасть в обморок.
— Мы оба грохнемся в обморок, если я сейчас же не вымоюсь, — возразила Кэрри, обертываясь простыней. Конечно, глупо скромничать после всего, что между ними было, однако ею двигало не смущение, а осознание некоторой перемены в их отношениях. — Кстати, не мог бы ты одолжить мне что-нибудь из одежды, пока я не доберусь домой?
На лице Пола мелькнуло странное выражение, настолько мимолетное, что можно было подумать, будто оно почудилось.
— Конечно. — Он тоже встал с постели и подошел к Кэрри. — После того как мы примем душ, я подыщу тебе что-нибудь.
— Нет. То есть я хочу сказать, что лучше мне отправиться в ванную одной. — Она улыбнулась, словно извиняясь. — Я должна заняться кое-какими женскими штучками. Побрить ноги, например, и все такое…
Пол окинул ее внимательным взглядом, потом кивнул.
— Ладно. Но если почувствуешь головокружение…
— Сразу позову тебя, обещаю.
Процесс мытья доставил Кэрри огромное удовольствие. Восхитительно было ощущать себя чистой. Пока она плескалась под теплыми струями, в ее голове мелькали сцены того, как Пол ухаживал за ней.
«Я хотел сам заботиться о тебе, Принцесса. Видишь, как все просто…»
То есть, подумала Кэрри, мой любовник стал мне другом. Эта мысль казалась столь же пугающей, сколь и приятной.
Возвращаясь в спальню, она не догадывалась, какой сюрприз ее ожидает.
