– Я не думала, что вы на них выйдете. Хотя, если разобраться, это говорит о классе вашей работы.
– Спасибо.
– Это не комплимент. – мимолетная улыбка скользнула по лицу женщины. – Всего лишь констатация факта.
Она улыбнулась впервые за время разговора. Лед начал таять.
– Если не секрет: что вы хотели узнать? – спросил Китайгородцев.
И снова пауза в разговоре. Каждый раз женщине приходилось думать, что она может сказать собеседнику, а о чем лучше промолчать.
– Игорь – натура увлекающаяся, – сказала она. – Ему сообщили о его дворянском происхождении, показали какие-то бумаги, а он сразу поверил. Носится с этим генеалогическим древом как с писаной торбой. Это у него теперь любимая игрушка.
Достала из ящика стола лист бумаги, положила перед Китайгородцевым. Знакомый документ. Генеалогическое древо рода Тишковых – Марецких. Ксерокопия.
– И вот эта фитюлька совершенно лишила его спокойствия.
Кажется, Инна Александровна Марецкая не разделяла восторгов своего брата.
– Вам не верится в то, что все это правда? – уточнил Китайгородцев.
– Да.
– И поэтому вы решили послать своих людей, чтобы они навели справки об истории рода Тишковых?
– Да. Это фальшивка, – женщина указала на схему, – которую неизвестно с какими целями подсунули моему брату. Какая-то возня вокруг него. Что-то очень нехорошее. Вот этого, – ткнула пальцем в лист, – просто не может быть. Сначала я думала – на Игоре кто-то элементарно погрел руки. Составил фальшивую схему, доказывающую его родство с носителями графского титула, заработал на этом деньги. Я попросила Игоря свести меня с архивариусом, с тем, кто составил схему. Я хотела просто с ним поговорить. Не получилось.
– Почему?
– Он исчез.
– То есть? – приподнял бровь Китайгородцев.
– Он назначил мне встречу…
– Архивариус?
– Да. И на встречу не пришел. Я названивала по телефону, его мне Игорь дал, но целую неделю к аппарату никто не подходил. А потом трубку сняла какая-то женщина. Оказалось, родственница того старичка, с которым у меня не состоялась встреча. Она плакала. Сказала мне, что человека уже нет. Пьяные хулиганы избили его прямо у подъезда дома. Он умер. Нападавших ищут.
Китайгородцев медленно прозревал.
– И вот тогда вы испугались за брата, – сказал он. – И посоветовали ему нанять охрану.
– Я сама наняла ему охрану! – нахмурилась Марецкая. – Я! Игорь слишком безалаберный! Ему бы все порхать по жизни!
Прорвалась долго подавляемая досада.
– А существуют еще какие-нибудь факты, которые вас настораживают? – осведомился Китайгородцев.
– Разве этого мало? – кивнула на ксерокопию женщина.
– Вы сказали, что это фальшивка…
– Да.
– Почему?
– Вот этого, – она ткнула пальцем в замыкающие схему квадраты, где были вписаны ее и Игоря Марецкого имена, – быть не может. Потому что мы с ним не можем одновременно быть потомками рода Тишковых.
– Почему?
– У нас с Игорем были разные отцы.
– Как? – опешил Китайгородцев. – Вы разве по отчеству не Александровна?
– В том-то и дело, что Александровна, – усмехнулась Марецкая. – Наша мама была замужем за Александром Марецким. В том браке родился Игорь. Потом они развелись. Но мама свою прежнюю фамилию возвращать не стала. А позже, уже вне брака, мама родила меня. Таким образом, я тоже стала Марецкой. И тоже Александровной. Потому что моего отца… тоже звали Александром. Просто совпадение. Знаете, как наша мама называла своих мужей? Александр Первый и Александр Второй. Такой вот женский юмор. У нас с Игорем – разные отцы. И по отцу, как это указано в схеме, мы оба одновременно потомками рода Тишковых быть не можем. А люди, которые эту фальшивку состряпали, таких тонкостей не знали. Их сбило с толку то, что у нас с Игорем одинаковое отчество. И вот на этом они прокололись.
Готовый материал Маша привезла на утверждение Марецкому в музыкальный клуб. На небольшом пятачке в полтора квадратных метра сменяли друг друга команды музыкантов. Отсюда, из дальнего угла, где сидели Марецкий и Китайгородцев, казалось, что они исполняли одну нескончаемую песню – ни слов, ни музыки было не разобрать из-за гула голосов присутствующих.
Маша не без труда пробралась к Марецкому. Кто-то потеснился, уступая ей место.
– Вот, – сказала Маша со спокойной гордостью человека, с честью выполнившего поставленную задачу. – Готово.
Это был распечатанный на принтере текст, несколько страничек. Китайгородцеву бросился в глаза крупно набранный заголовок: «Здравствуйте, граф!»
Марецкий торопливо пробежал глазами текст. Кажется, ему нравилось.
– А фотографии? – спросил он. – Какие будут напечатаны?
Маша извлекла из сумочки несколько снимков.
– Это те, которые я отобрала.
Просто Марецкий. Марецкий за работой, нотные листы с нарочитой небрежностью разбросаны по столу. Марецкий на развалинах родового имения. Марецкий в краеведческом музее, смотрит на портрет одного из своих далеких предков – глаза в глаза, а кажется, что смотрится в зеркало – настолько похожи.
– Мне нравится, – сказал Марецкий. – Можешь отдавать.
– Хорошо, – кивнула Маша с отрешенным видом.
– Что-то случилось? – спросил он.
Маша вяло отмахнулась. Марецкий склонился над столом, заглядывая ей в глаза.
– Что стряслось?
– Ничего особенного. Просто попала на деньги.
– Кому-то должна?
– Да. Разбила машину.
– У тебя же нет машины.
– Нет, – сказала Маша. – Но я учусь. Уже началось практическое вождение. Подружка предложила покататься на машине ее папика. А тачка какая-то странная – ее к столбам притягивает как магнитом. За рулем была я.
– Понятно, – кивнул Марецкий. – И на какую сумму ты покаталась?
– В автосервисе сказали, что за восемьсот долларов превратят машину в конфетку.
– Придется заплатить.
– Нечем, – пожала плечами Маша.
– Я же дал тебе деньги за материал.
– У меня от них ничего не осталось. Париж – ужасно дорогой город, – невесело усмехнулась Маша.
– И у меня нет ни копейки, – сказал Марецкий. – Как назло. У тебя есть что-нибудь? – обернулся к Китайгородцеву.
– Долларов двести.
– Мало. Ладно, пошли.
Марецкий поднялся и стал пробираться к выходу. Китайгородцеву и Маше оставалось только последовать за ним.
