от него чего.
– Такие! – сказал упырь. – В камуфляже.
– Солдаты?! – обмер Хмель.
– Ты видел?! – всполошился упырь.
– Нет. Мне Маша говорила.
– Какая Маша?
– Девчонка тут, – показал в сторону хутора Хмель.
– Что говорила?
– Здесь солдаты есть.
– Что за солдаты?! – торопился узнать правду упырь.
– С войны которые остались. Призраки, в общем. Их поубивали тут. И не похоронили. Бродят теперь и все такое.
– Какие призраки? – спросил упырь, недоумевая. – Какая война?
– Ну, война, которая с немцами, – пробормотал Хмель. – В сорок первом, в смысле.
– Какие призраки? – повторил упырь, и было видно, насколько он разочарован ответами Хмеля. – Тут реальные какие-то уроды в камуфляже. По лесу шныряют и мочат без разбора всех, кто под руку попал.
Упырь, кажется, не знал, что ему делать дальше. Какая-то заминка случилась. Сидел в траве и смотрел в пространство перед собой задумчиво и мрачно. Потом он то ли позавтракал, то ли отобедал: извлек откуда-то из своих грязных бесформенных одежд батончик «Сникерса» и съел его, не обращая на Хмеля ни малейшего внимания. А Хмель увиденному сильно поразился. «Сникерс» в руках болотного упыря смотрелся столь же неправдоподобно, как, к примеру, мобильный телефон у царя Ивана Грозного. Но почти сразу Хмелю вспомнилось, что он целую упаковку «Сникерса» видел в багажнике «охотников», когда их «Исудзу» разгружал, – и как-то сразу все понятно стало.
– Получается, осталась эта баба, – сказал задумчиво упырь и посмотрел на Хмеля.
Смотрел так долго, что стало понятно: Хмель должен что-то ответить. Только было непонятно – что.
– Нет здесь больше никого в живых, – сказал упырь.
– А дед? – напомнил Хмель. – И бабка, – добавил он упавшим голосом, потому что до него уже дошло, что нету их.
– Нету их, – тут же озвучил упырь страшную догадку Хмеля. – Там, у хутора, закопаны.
Хмель хотел бы поинтересоваться, что такое приключилось с бедными стариками, да побоялся.
– А бабу надо найти, – сказал упырь.
– Зачем? – осмелился спросить Хмель.
– Затем! – огрызнулся упырь.
Но после паузы он снизошел до объяснений. На ходу, наверное, придумал версию, которая лично ему представлялась правдоподобной.
– Отсюда надо убираться, – сказал упырь. – Но по этой дороге, что мимо хутора к шоссе идет, нам нельзя. Там караулят, ты сам видел. Есть еще какие-то дороги. Через болото. Мы не знаем – где. А баба эта знает. Она тут выросла. Может показать. Без нее мы пропадем. Ты понял?
Конечно, понял. Что же тут непонятного?
Упырь убьет Машу. Он ее упустил. Каким-то чудом ей удалось сбежать. А она не Хмель. И не «охотники» эти, придурки городские. Она здешние места превосходно знает и сможет спрятаться так, что упырь ее обыщется, но не найдет. Поэтому упырь будет ее ловить, как опытный рыбак. На живца. А живец – это Хмель. Маша Хмеля знает. Его не побоится. Мы, Маш, хотим отсюда выйти, ты нам, трали-вали, дорогу покажи. Но не нужна дорога упырю. Ему нужна Маша. Он ее убьет. А потом и Хмеля убьет. Потому что Хмель ему тоже будет уже не нужен.
– Ты иди, – сказал упырь.
– Куда? – спросил Хмель.
– Куда хочешь.
Хмель посмотрел озадаченно.
– Иди, гуляй, – сказал упырь. – Хочешь – по лесу. Хочешь – по дороге. В деревню зайди, там покрутись. Передвигайся, в общем. Мельтеши. Будь на виду.
– У кого на виду?
– У бабы этой. Надо, чтобы она тебя увидела.
– А ты?
– А я тебе зачем? – неискренне изобразил равнодушие упырь. – Твоя баба – тебе с ней и встречаться.
– Она не моя, – огрызнулся Хмель.
– Ну, ладно, будет общая, – сказал упырь. – Когда ее найдем.
Он засмеялся гадко, но тут же обнаружил, как передернуло от его слов собеседника, и смех свой оборвал, произнес уже серьезно:
– Она не должна меня видеть. Она должна видеть тебя. Тебя знает. Тебя не боится. А если мы с тобой будем вместе, она не выйдет.
– Откуда не выйдет?
– Почем мне знать? Она тут где-то прячется. Попробуй-ка найди.
Да, Хмель – это живец. Все правильно он понял. Упырь Машу хочет выманить.
– Резонно, – важно сказал Хмель.
Упырь метнул на него настороженный взгляд. Хмель этот взгляд выдержал. Попроще ему надо сейчас быть. Потупее. Если собрался сыграть с упырем в кошки-мышки, ошибиться нельзя. А иначе упырь ему отрежет голову, как тому белобрысому.
Хмеля передернуло.
– Чего? – спросил упырь.
Хмель не сразу нашелся что ответить.
– Страшно, – пробормотал он, когда длинная пауза стала совсем уж неприличной.
– Почему? – продолжил допрос подозрительный упырь.
– А если эти, – нашелся наконец Хмель, – которые тут бродят…
– Какие?
– В камуфляже. Ты рассказывал.
– А ты их видел? – попенял собеседнику упырь. – Не видел. Так чего бояться?
Оно и верно. Страшнее упыря никого здесь нет.
Хмель пошел. Буквально – куда глаза глядят. Ни цели какой-либо себе не ставил, ни направления не выбирал. Побрел по траве, глядя под ноги. Напряженно вслушивался. Тихо было за спиной, никаких шагов. Наверное, упырь отпускал его подальше от себя, хотел установить дистанцию.
Слишком далеко Хмель не ушел, нервы у него не выдержали, и он обернулся. Под кустом, где только что сидел в траве упырь, никого не было. Только трава примята. Хмель испуганно повел взглядом окрест. Никого. Упырь словно сквозь землю провалился. Хмель растерянно топтался на месте. Ему было страшно под пристальным взглядом невидимого упыря, а тот прятался где-то рядом, в этом не было сомнений. Хмель развернулся и пошел прочь, то и дело трусливо оглядываясь. Упыря он не видел, но знал, что тот близко. Подгоняемый страхом, Хмель не разбирал дороги, но пытался сообразить, что ему делать дальше. Он бы побежал и попытался оторваться от своего сопровождающего, но ему хватило сообразительности понять, что упырь его догонит все равно. Он снова вспомнил несчастного белобрысого Пашу и снова ужаснулся.
Попалась на пути дорога. Хмель перебежал через нее пугливым зайцем, упал в траву и долго так лежал, ожидая, когда дорогу пересечет упырь. Но тот так и не появился. Был где-то рядом, но ничем себя не выдал. Теперь Хмель боялся упыря пуще прежнего. Развеялись последние надежды на то, что получится этого вурдалака переиграть.
Хмель пошел вдоль дороги. Старался не выходить на открытые безлесные места и постоянно оглядывался.
