В лесу было тихо. Будто вымерло все. Вымерло – плохое слово, вдруг всполошился Хмель. Страшное слово.
Дорога вывела Хмеля к заброшенной деревне. Он пошел по улице между безлюдными домами, то и дело вертясь волчком на месте – ждал, что кто-то вдруг появится из-за домов, и боялся, что обнаружит он это слишком поздно.
Упырь прятался, наверное, где-то за домами. И Хмель вдруг подумал, что здесь у него появился шанс.
Он перестал озираться по сторонам, пошел по улице, всматриваясь в полуразрушенные дома, и при взгляде со стороны его сейчас можно было принять за беспечного туриста, который знакомится с местными достопримечательностями. Вот очередной дом на пути, чем-то он Хмеля заинтересовал. Хмель, продолжая демонстрировать беспечность, свернул к дому, неспешно поднялся на крыльцо, осторожно ступая по сгнившим ступеням, и только когда оказался в полутемных сенях, преобразился. Метнулся в дом, пригибаясь, чтобы его не было видно снаружи, пробрался к оконному проему в противоположной от входа в дом стене, вывалился наружу, упал в траву, но тут же вскочил и изо всех сил помчался в лес. Бежал, пригибаясь, и время от времени оглядывался – погони не было. Сначала он бежал по лесу, потом началась местность более-менее открытая, деревья стояли редко, и здесь уже упырю было бы негде укрыться – а не было упыря. Хмель все-таки заосторожничал и, когда миновал этот участок, упал в траву, затаился и долго лежал неподвижно, высматривая погоню. Не было погони. Провел он упыря. Перехитрил.
Несколько часов Хмель неподвижно пролежал в траве. Он неожиданно почувствовал себя в безопасности, но знал, что чувство это развеется, как дым, едва он поднимется из травы и двинется куда бы то ни было. Он хотел продлить это ощущение покоя. Так он дождался наступления вечера. А вечером поднялся ветер. Он шумел, заглушая все прочие лесные звуки, и от этого Хмелю вдруг сделалось тревожно. Он будто слуха лишился и мог запросто пропустить момент, когда к нему бесшумно подкрадется враг. К Хмелю снова вернулись все его недавние страхи.
Он подумал, что неплохо было бы ему вернуться в деревню. Не входить в деревню сразу, а залечь на окраине и пролежать до темноты. А потом уже можно пробраться в какой-нибудь из домов – не увидят его в темноте и не услышат из-за ветра, даже если вдруг в деревне кто-то есть.
Не без усилия над собой Хмель поднялся и пошел, пригибаясь, через открытый участок, постепенно ускоряя шаг. Он уже миновал и вступил в спасительный вечерний сумрак под деревьями, когда по какому-то наитию обернулся. И присел от страха.
По открытой местности по следам, оставленным Хмелем, бежал человек в камуфляже и с черной, как уголь, головой. Лица не разобрать, одни только глаза светятся, как у хищника в ночи. Он гнался за Хмелем, и расстояние ему оставалось преодолеть совсем небольшое. Хмель ужаснулся и помчался через лес. Здесь было много валежника, и Хмель несколько раз падал, спотыкаясь о поваленные деревья. Ноги его плохо слушались, потому что страх лишал сил. Топот погони был уже близко. Жить Хмелю оставалось до следующего падения – подняться он уже не успеет. Он хотел жить, но судьба ему много времени не отмерила. Хмель налетел на пень в траве, кувыркнулся, и это уже был конец. Хмель только и успел, что перевернуться на спину. Он закричал от ужаса, увидев своего преследователя так близко, а в следующее мгновение тот обрушился на Хмеля, двумя ударами в лицо лишил его возможности кричать и сопротивляться, но Хмель еще боролся за жизнь, вертелся ужом в тщетной надежде выскользнуть из-под своего палача. Но у того в руках уже был нож, и этим ножом палач ударил Хмеля в грудь. Было очень больно, но Хмель еще не умер, и обнаруживший это палач занес нож для решающего удара, но в следующий миг обмяк и повалился на Хмеля. Потом неведомая сила сорвала его с Хмеля, он упал в траву, и в вечерних сумерках прямо над собой Хмель увидел упыря.
– Лежать! – просипел упырь едва слышно.
Но Хмель сейчас не смог бы встать, даже если бы сильно захотел.
Упырь вдруг отступил бесшумно и сгинул – опять нигде его не было видно. Появился он, как призрак, и так же призрачно исчез.
Уже почти совсем стемнело, когда упырь возник снова. Он все это время пролежал рядом с Хмелем, как оказалось. Теперь сел в траве, прошептал едва слышно:
– Хана! Один он был!
И Хмель тоже сел. Тот, в камуфляже, лежал совсем близко. Но голова-то черная какая! Неужто негр?! Хмель таращился, пытаясь разглядеть получше в темноте. Упырь тем временем взял этого «негра» за голову, потянул, и вдруг открылось белое, как мел, лицо. Это на нем шапочка была такая, черная, с прорезями для глаз. Просто поначалу Хмель не рассмотрел с перепугу в сумерках.
Упырь быстрыми движениями ощупал бледнолицего: сначала шею, потом грудную клетку. Прошипел с досадой:
– Кончился, зараза! Хлипкий, сука!
Только тут Хмель обнаружил, что дрожит. Его трясло, и он не мог вспомнить, когда это началось – только что или много раньше.
Упырь склонился и поднял из травы нож с широким лезвием.
– Он ножом тебя ударил? – спросил у Хмеля недоверчиво.
Хмель себя ощупал. Крови не было. Только тупая боль в груди. И что-то твердое там, под одеждой. Хмель пошарил. Нашел пятирублевую монету. В ней была вмятина, но насквозь нож металл монеты не пробил. Упырь взял пятирублевку в руки, повертел, сказал равнодушно:
– Повезло.
У убитого упырем человека в камуфляже не обнаружилось никаких документов. Вообще ни единого клочка бумаги не было в карманах. Зато был компас, были всепогодные спички, был фонарь. Еще при нем был ранец: добротный, явно импортный. Упырь изучил содержимое ранца, подсвечивая себе трофейным фонарем. В ранце оказались продукты: печенье, шоколад, вода в пластиковой бутылке. Здесь же лежали упаковки от использованных продуктов, они занимали отдельный карман ранца.
Еще была карта местности. Когда упырь карту развернул, на ней обнаружились отметки, сделанные черным маркером. Упырь долго разглядывал карту, время от времени поднимал голову и смотрел задумчиво куда-то вдаль, будто хотел сопоставить местность с тем, что он видел на карте, хотя ничего уже нельзя было различить в обступившей их темноте.
В ранце упырь нашел еще электрошокер. Потом наручники. Потом переговорное устройство. Едва увидел эту черную коробочку с антенной, тут же погасил фонарь и выдохнул, кляня себя, наверное, за безрассудную беспечность:
– Он не один!!!
Они неподвижно пролежали в темноте до первых предрассветных лучей, которые окрасили черное прежде небо в серый цвет. Хмель даже задремал было, провалившись в кратковременное беспамятство, но пробудился, едва услышал шорох.
Ветер уже утих. Лес был беззвучен.
Упырь жестом поманил Хмеля к себе.
– Будем выдвигаться! – дохнул в ухо жарким шепотом. – Идешь в ту сторону, – показал рукой направление. – Через полтора километра будет деревня. Берешь правее, обходишь ее, идешь вперед примерно километр и упираешься в болото.
Он отстранился, давая понять, что все сказал.
– А дальше? – спросил Хмель.
– Дальше – я скажу.
– Ты идешь со мной?
– Я буду близко, – пообещал упырь.
– Я не согласен, – сказал Хмель.
Он уже догадался обо всем, и ему было очень обидно.
– Почему? – хмуро осведомился упырь.
– Ты же меня подставляешь, – сказал Хмель, жалея себя, бедолагу. – Бросаешь перед собой, как приманку.
Еще вчера он думал, что раскусил упыря, догадался, что упырь ловит Машу на живца. А у упыря,
