Козлова Вика обнаружила на улице. Он стоял, прислонившись к дереву, и мрачно рассматривал проносящиеся мимо автомобили.
– Пойдем, – сказала Вика.
– Я вот подумал здесь… – Он кусал нервно губы. – Мне надо побыть одному.
– Ты обиделся на меня, да?
– Мне лучше побыть одному!
– Как знаешь.
Не лучше ли им действительно расстаться? Кто он ей? Вика развернулась и пошла прочь. Козлов не остановил ее. И даже не окликнул.
Глава 14
Завотделением оказался хмурым и неприветливым. Худое, в морщинах лицо, очки в черной старой оправе, седые волосы выбиваются из-под белой шапочки. Большаков показал свое удостоверение. Врач скользнул по удостоверению демонстративно равнодушным взглядом, спросил коротко:
– Ну и что?
– Вы моих подчиненных к потерпевшей не допускаете. И вот я сам приехал, лично.
– А вы зря приехали.
– Почему?
– Мне без разницы, кто к этой девушке рвется, – хоть лейтенант, хоть министр внутренних дел. Ни того, ни другого не пущу в палату.
– Вы мешаете следствию.
– А вы гробите человека.
– Мы этого человека еще даже не допросили. А вы говорите, что гробим.
– Она испытала шок. И ей эти ваши допросы…
– Не смейте так со мной разговаривать! – взорвался Большаков.
Врач внимательно на него посмотрел.
– Вам успокоительное бы попить, – сказал.
Он эти слова произнес с издевкой, чтобы уколоть, но, к его удивлению, Большаков не обиделся, а засмеялся.
– Зря смеетесь, – желчно заметил врач.
– Нет, не зря.
Большаков извлек из кармана упаковку с лекарствами.
– Думаете, вы один такой умник? – спросил он. – И до вас были советчики. Вот, прописали. Пью.
– Но я вижу, что вам не помогает, – все так же желчно сказал врач.
– Не помогает, – легко согласился Большаков. – Ни к черту эти лекарства не годятся.
Он неожиданно швырнул упаковку в мусорную корзину.
– Хороший бросок, – оценил врач.
– В баскетбол когда-то играл.
– Но с лекарствами так нельзя.
– Можно. Мне они не помогают. Вы же врач, должны знать: пока не будет ликвидирована причина болезни, от нее не избавиться.
– А для вас в чем причина?
– В этом убийце. Он мне спать не дает. Я по ночам вскакиваю, меня уже жена боится.
– Уйдет.
– Кто уйдет? Жена?
– Да.
– Некрасиво так говорить, но мне кажется, что я не слишком бы и расстроился. Мне не до нее сейчас. У меня ребенок больной, а я, страшно сказать, для него времени не могу выкроить. Это нормально? Как по- вашему?
– Ненормально.
– Так сохраните мою семью. Верните меня моему ребенку. Всего-то и делов – дайте с потерпевшей переговорить. Ведь она единственная, кто видел убийцу в лицо.
Врач молчал, хмуро разглядывая деревья за окном.
– Вы не любите милицию, – сказал Большаков.
Врач промолчал.
– Что-то было у вас в жизни такое… неприятное. Да? И вы на нас на всех обиделись.
– Вы моего сына посадили, – сказал внезапно врач.
Значит, Большаков не ошибся.
– Не мы посадили, – сказал он. – Суд.
– Не суд. Милиция его посадила. Сфабриковали дело, а суд проштамповал. Восемь лет. Когда он выйдет, ему будет тридцать три. Его ребенку – восемь.
– Значит, вы не согласны с приговором?
– А вы как думаете? – поднял глаза врач.
Большаков пожал плечами:
– Если не согласны – требуйте пересмотра дела. Обратитесь к адвокатам…
Замолчал внезапно, и в кабинете повисла тишина.
– Это глупо – мстить таким способом, – прервал паузу Большаков. – Любая месть слепа, но ваша… – Он даже развел руками, давая понять, как нелепо выглядит поступок врача. – Вы на нас обиделись, но в чем виноваты люди, которые могут стать следующими жертвами убийцы? Пока мы даже не знаем, кого искать. А вы от нас прячете единственного свидетеля. Это подло. Подло и мерзко.
Врач поднял на Большакова глаза.
– Да, – подтвердил Большаков. – Подло и мерзко. И еще я вам одну вещь скажу. Я с этой девушкой переговорю обязательно. Даже если для этого мне придется вас нейтрализовать.
– В наручники закуете?
– Зачем? Вас просто снимут с работы.
– Неумный ход.
– Да, – согласился Большаков. – У каждого государственного органа – своя функция. Мы вот такие. Не всегда хорошие и добрые.
Врач потер переносицу.
– Против тупой силы есть единственное средство, – сказал он.
– Какое? – изобразил интерес Большаков, сделав вид, что нисколько не обиделся.
– Уступить.
– Гениальное решение! – восхитился Большаков.
Они вышли из кабинета и направились по коридору мимо бесконечного ряда одинаковых дверей.
– Действительно, было бы лучше, если бы вы ее не трогали пока, – извиняясь, сказал врач. – Но если уж вы настояли, мне только остается предупредить вас: беседуйте с ней очень коротко. Вопрос – ответ, три минуты – и на выход. Иначе она может не выдержать.
– Считаете, что все так серьезно?
– Да. Физической опасности нет. Нож скользнул по ребру и повредил лишь мягкие ткани. Она и сознание-то потеряла только из-за шока. А вот психическое состояние… Ей нужно время, чтобы прийти в себя окончательно.
Остановились перед дверью – одной из многих.
– Договорились? – спросил врач.
– Да.
Девушка лежала на кровати и повернула голову, когда открылась дверь.
– Это к тебе, Лена, – сказал врач. Девушка выглядела неплохо, но была бледна.
– Здравствуйте. – Большаков сел на стул. – Как вы себя чувствуете?
– Нормально.
Врач встал по другую сторону кровати и внимательно всматривался в лицо своей подопечной.
– Я из милиции, – сказал Большаков. – Нас интересует личность человека, который напал на вас. Он
