чего хотят от него – неизвестно.
В конце дня подъехали двое на иномарке. С собой привезли из офиса распоряжение: отгрузить предъявителям сего четыре упаковки изделия № 16. Паша не знал, что там внутри коробок этих и что это за изделия № 16.
Передал записку Дегтяреву, тот ушел в склад, Паша у машины остался. Двое приехавших – оба в дорогой коже и с перстнями на руках – курили неподалеку, переговаривались вполголоса.
– Нет, на это я не пойду, – сказал один, продолжая начатый ранее разговор. – Если бы раньше! А теперь – нет. Подбельский распорядился – не заниматься этим. А мне моя голова дороже.
– Дался тебе этот Подбельский! – произнес с досадой второй.
– Он хозяин. Царь и бог этого города. И не мне с ним тягаться.
Вышел из склада Дегтярев. Сложил аккуратно коробки в распахнутый вместительный багажник.
– Все? – спросил один из приехавших.
– Четыре упаковки – как написано, – пожал Дегтярев плечами. – Вот здесь распишитесь.
Машина уехала.
– Что задумчив? – спросил Дегтярев, неизвестно отчего развеселившись.
Паша пожал неопределенно плечами. Он пытался вспомнить, где раньше мог слышать фамилию Подбельского. Никак не вспоминалось.
25
Петр Семенович так спешил, что едва не сбил Пашу с ног. Охнул, отступил на шаг.
– Здравствуй, Паша, – сказал. – Ты уж извини.
– Ничего страшного. Торопитесь?
– Жену иду встречать. Она к сестре ездила – надо встретить.
– На вокзале?
– На каком вокзале? На остановке троллейбусной.
– Близко идти-то.
– Идти близко, да боязно. Времена такие, Паша. Никто себя не может спокойно чувствовать. Про убийства-то эти слышал?
– Про какие убийства? – напрягся Паша.
– Да буржуев наших доморощенных, спекулянтов проклятых резать начали одного за другим.
– Не слышал, – сказал Паша медленно. – И что, многих уже убили?
– Четверых или пятерых.
– Ух ты? – изумился Паша. – Многовато будет.
Сам он число убитых знал. И так много, как Семенович говорит, не получалось. Нет, если считать таксиста и Валентину эту несчастную, то да – как раз пятеро и выходит. Да, журналист еще.
– Буржуев бьют – а вы боитесь? – сказал хмуро Паша.
– Сейчас всех бьют, – ответил Семенович печально. Встрепенулся вдруг: – Ладно, пойду я.
Прошел несколько метров, прежде чем Паша его нагнал и остановил. Паша хотел сказать, что не надо Семеновичу никого бояться, не против него направлено все происходящее, и что кому, как не ему, Паше, об этом знать, но в глаза старику заглянул и осекся.
– Ты чего, Паша?
– Это я так. – А у самого плечи уже опустились безвольно, развернулся и пошел прочь.
Дома собрался поспешно, вещи сложил в сумку самые необходимые, которые могли ему понадобиться, пока у Дегтярева жить будет. В один момент на руки свои взглянул и увидел – дрожат. И понял – боится, что телефон сейчас зазвонит, он трубку поднимет и опять услышит в ней тишину. Так испугался, что провод телефонный оборвал – пусть теперь попробует позвонить. Засмеялся злорадно, но страх не ушел, лишь спрятался где-то глубоко.
Уже в самом конце, собрав сумку, достал из тайника нож. Долго смотрел на него и вдруг поднес к губам, поцеловал и тут же отпрянул, едва не отшвырнув нож с отвращением, – вспомнил вдруг, что это лезвие в чужую плоть входило и все было в крови. Он кровь смыл, конечно, но какие-то мельчайшие частицы остались, наверное. Поморщился, спрятал нож в сумку.
Из подъезда вышел поспешно и направился к остановке, но не видел, что человек, стоявший за деревьями, пошел следом, отставая на двадцать метров и укрываясь за спинами прохожих. Паша в какой-то момент оглянулся – но не увидел ничего подозрительного.
Петр Семенович жену встретил, Паша их увидел у самой остановки.
– Бежим завтра? – спросил старик.
– Нет, не получится. – Паша на свою сумку кивнул: – К другу уезжаю.
– В другой город?
– Нет. Здесь, у нас. Просто у него так обстоятельства сложились…
Замешкался на мгновение, не зная, как объяснить, чтобы правдиво выглядело.
– Обстоятельства семейные. Беда приключилась, словом.
– Ну ты нас не покидай надолго, – сказал Семенович.
Подошел троллейбус, распахнул двери.
– Неделька, – сказал Паша. – Или две. Не больше.
Последние слова уже на бегу произнес, потому что двери троллейбуса уже вот-вот должны были закрыться и Паша хотел успеть. Вбежал в салон, двери за его спиной сомкнулись мягко, и троллейбус тронулся.
Человек, шедший за Павлом следом от самого подъезда, от остановки слишком далеко находился в этот момент – и Пашу упустил.
26
– Родителей я уже отправил, – сказал Дегтярев. – Так что мы вдвоем с тобой. Ужинать будем?
– Будем, – кивнул Паша. – Проголодался я.
– Уехали родители. Наказали хорошо себя вести, дверь чужим не открывать, по улицам поздно не ходить. Эти последние убийства совсем их запугали.
– Я вот хлеба горячего купил, когда к тебе шел, – сказал Паша. – И кефир. Ты любишь кефир?
– Не очень.
– А я люблю. Так о каких убийствах ты говоришь? – спросил он будто невзначай, со спокойным выражением на лице, только сердце забилось учащенно.
– Таксиста зарезали недавно. Еще бизнесмена какого-то. И самое интересное… – Дегтярев повернулся к Паше, посмотрел внимательно.
– Что? – поинтересовался Паша, все так же оставаясь внешне спокойным.
– Самое интересное – хотя убийства в разных местах произошли, убийца – один и тот же человек.
– Да? – растерянно произнес Паша и почувствовал, что багровеет. – А откуда же известно, что один и тот же убивал?
– Ну, не знаю, – замялся Дегтярев. – Говорят так.
– Мало ли что говорят.
– Рассказать могут что угодно, – согласился Дегтярев. – Но как-то установили, наверное. Кажется, характер ран.
– Характер ран? – изогнул дугой брови Паша.
– Да. Этот человек в обоих случаях одним и тем же ножом орудовал, наверное.
Вот оно что. Как же это сразу не пришло ему в голову.
