– Охранник – как-то слишком уж это зависимо.
– На побегушках, да? – уточнил Паша.
– Да.
– А я не собираюсь на побегушках быть.
– А я знаю, – засмеялся Подбельский, но глаза серьезными оставались. – Потому и спрашиваю – почему пошел на эту работу.
Очень серьезный разговор начинался. Паша это почувствовал, и сердце у него сжалось. Здесь тебя прощупывают, даже благодарность вынося за спасенную жизнь.
– Время приходит, когда все в жизни надо поменять круто, – сказал Паша. – У каждого человека так бывает, наверное.
Специально последнюю фразу произнес. Хотел, чтобы Подбельский ситуацию эту и на себя примерил, это его отвлечет.
Но Подбельский не задумался ни на мгновение, сказал:
– Такое бывает. Но тогда только, как правило, когда не все ладно в жизни.
Паша уже знал, о чем Подбельский его в следующий миг спросит. И тот спросил:
– А что у тебя в жизни неладно?
– Нормально все, – отозвался Паша глухо.
Взглянул Подбельскому в глаза и понял, что тот ответом не удовлетворен. Лучше уж не лгать. Говорить как есть, но не все. Полуправда – она всегда правдиво выглядит.
– Я не знаю, – сказал Паша. – Просто вдруг такой момент пришел, когда чувствую – самим собой недоволен. Все поменять захотелось разом.
– А тут – я, – сказал понимающе Подбельский.
– Да.
– Вот это похоже на правду.
Подбельский засмеялся вдруг и пальцем шутливо погрозил:
– И все равно не все мне рассказываешь.
И Паша тоже засмеялся. С облегчением, потому что понял – не будут ему больше сегодня вопросов задавать.
– Не все рассказываю, – кивнул. – Да и зачем оно вам?
– И то правда, – согласился Подбельский. – Ладно, иди. Мне работать надо. Зайдешь к Виталию Викторовичу, он тебе скажет, какие документы принести.
– Для чего?
– Разрешение на ношение оружия тебе оформим.
– Оружия? – переспросил Паша, еще не до конца поверив.
– Да. Негоже тебе без оружия в охране работать.
56
Дегтярев позвонил сам. Паша его голос в телефонной трубке не сразу и узнал. Даже спросил в первый момент:
– Кто это?
– Дегтярев.
– А, Игорек. Давно не слышал тебя.
Это правдой было. Казалось, целая вечность прошла с того дня, когда в последний раз виделись.
– Как дела?
– Нормально, – сказал Паша.
Он искренне сейчас говорил.
– Работаешь?
– Угу.
Пауза повисла между ними. Пустота, вакуум, ничто.
– Может, встретимся? – предложил Дегтярев.
– Зачем? – сорвалось у Паши с языка.
И опять возникла пауза.
– Ну ладно, – пошел на попятный Паша. – Ты где сейчас?
Дегтярев молчал первое время, будто и сам еще не решил, соглашаться ли ему на встречу.
– Алло! – позвал его Паша. – Ты не слышишь меня разве?
– Слышу.
– Знаешь, где я живу? Подъезжай.
Дегтярев вдруг трубку положил, не ответив ничего, и Паша в догадках терялся, приедет ли тот. Дегтярев приехал, позвонил в дверь коротким звонком, и когда Паша ему открыл, даже отступил на шаг и сказал, не сумев сдержаться:
– Ну ты даешь, Дегтярь!
Он плохо выглядел. Он очень плохо выглядел. Такой вид бывает у тех, кому жить осталось до следующей электрички. Электричка приближается, и человек вдруг бросается под нее. Все. Конец. Занавес жизни опускается.
– Случилось что? – спросил Паша. – С работы выгнали? Квартиру обокрали?
– Нет, ничего, – Дегтярев качнул головой как-то безвольно.
Лицо у него серое было.
– На мое место взяли кого-нибудь? – поинтересовался Паша, чтобы хоть чем-нибудь его отвлечь.
– На склад?
– Да, на склад?
– Нет еще.
– Как же ты один управляешься?
– Никак. Я на работу не хожу.
– Не ходишь? – удивился Паша.
Он Дегтярева за плечи взял и встряхнул сильно:
– Что с тобой, Дегтярь?
Тот вдруг голову в руки уронил и заплакал. Безутешно, по-бабьи.
Паша налил в стакан водки, встал над плачущим:
– Возьми, выпей.
Дегтярь все еще руки от лица не мог оторвать, и Паша его голову запрокинул силой. Лицо у Дегтярева было мокрое.
– Выпей! – сказал Паша, брезгливо поморщившись.
Смотрел с неприязнью и потом стакан обратно не принял, отступил на шаг.
– Что за истерика? – спросил Паша.
Дегтярев рукавом рубашки вытер лицо:
– Это не истерика, Паш.
– А что?
– А-а, пустяки все. Ты лучше о себе расскажи.
– Что именно?
– Как работа, как жизнь. Мне интересно.
Интереса в его голосе не читалось нисколько. Говорил без интонации, как робот.
– Работа как работа, – сказал Паша.
– Платят много?
– Хватает.
– Доволен?
– Как слон.
