объясняло, что надо инициативу в свои руки брать.
– Ну почему же! – возразил Подбельский.
В его голосе слышалась вялость какая-то.
– Ты-то как раз на эту роль идеально подходишь. Кровь на тебе, Паша. Я ведь проверял. Не соврал ты в прошлый раз, когда рассказывал мне о жене, тобой убиенной.
Вот это окончание фразы – 'тобой убиенной' – Паше о многом очень сказало. Не всерьез здесь было все. Совсем иначе разговор шел бы, будь Подбельский уверен в своих подозрениях.
– Там мотив был, – сказал Паша. – Эта потаскуха получила то, что заслужила.
– А я?
– А что – вы?
– А я за что получить должен?
– Вы? – кивнул Паша и в глаза Подбельскому посмотрел почти с насмешкой. – Вы-то чем предо мной провинились?
– Я – ничем. Ты не по собственной инициативе на меня вышел. Тебя подослали.
– Кто? – изумился неподдельно Паша.
– Ачоев! – быстро ответил Подбельский, глядя собеседнику в глаза испытующе.
Паша засмеялся, но глаз не отвел, нельзя этого было делать, он чувствовал.
– Значит, подослали меня? – переспросил. – Я только напомнить хочу, что на работу к вам не напрашивался. Вы мне предложили ее сами. А?
И голову набок склонил, Подбельского разглядывая.
– Пригласил, – согласился Подбельский. – После того как ты – совершенно случайно – у моего офиса оказался.
Эта фраза как обвинение звучала.
– Я, значит, возле вашего офиса нарочно оказался, – кивнул понимающе Паша. – Так, мой вам совет: вы всех подозревайте, кто мимо по улице проходит.
Он верный тон выбрал. Он понял уже – не потому Подбельский этот разговор начал, что его к стенке хотел припереть. Дмитрий Николаевич играл свою игру. Проверял, похоже, Пашу, хотя пока и непонятно было для чего.
– И еще, – сказал Паша. Он последнюю точку хотел поставить в их беседе. – Если я хочу, чтобы вы умерли, – почему я помешал убить вас тому бедолаге, которого охрана так запоздало изрешетила? Мне достаточно было только сделать вид, что я не заметил опасности, и на меня даже подозрение бы не пало.
Открылась внезапно дверь, Виталий Викторович заглянул в номер. Подбельский ему рукой показал – входи, сам опустился наконец на диван. В лице не было и остатка той живости, с которой только что с Пашей разговаривал, одна лишь усталость.
– Ну? – сказал Подбельский угрюмо. – Хороши новости?
Виталий Викторович не сдержался, удрученно вздохнул.
– Ты не вздыхай! – взорвался Подбельский. – Ты дело свое делай! Здесь, возле меня, киллер ходит! Ты сам в его руки пистолет вложил! Сам! Теперь расхлебывай!
Лицо начальника охраны обрело совсем уж мрачное выражение.
– Может быть, информация еще и не подтвердится, – предположил он.
– Да какого черта! – опять закричал Подбельский. – Это я…
Он ткнул себя в грудь пальцем.
– …я могу думать, что информация неверная. А твоя работа – всегда предполагать, что опасность реальная! Всегда! Днем и ночью! Я в постели с женой лежу, а ты должен думать – не враг ли она мне, не исходит ли опасность от нее!
– От женщин всегда опасность исходит, – буркнул Виталий Викторович.
Подбельский оборвал свою речь и посмотрел на начальника охраны с изумлением. И вдруг рассмеялся.
– Ты не философствуй, – сказал он, но в голосе уже не было агрессии. – Не прав ты, Виталик. Где-то промашку допустил.
Вспомнил вдруг причину своего беспокойства в последние дни:
– Я очень серьезные подозрения имею по поводу Пыляева.
Виталий Викторович поморщился, как при зубной боли. Подбельский этого демонстративно не заметил.
– Я ведь сразу тебе сказал, Виталик, – обрати внимание на этого человека.
– Мы его проверяли.
– Плохо, значит, проверяли. Вот помяни мое слово – Мухатов им займется и что-нибудь непременно откопает.
– Мухатов на кого хочешь материал найдет.
– И на меня? – спросил Подбельский, усмехнувшись.
– На вас – не знаю, – ответил Виталий Викторович дипломатично. – А на всех остальных – запросто.
И опять у Паши сердце сжалось. В комнате душно было. Хотелось свежего воздуха вдохнуть.
– Ладно, – сказал Подбельский. – Посмотрим. Для начала Пыляева из охраны убери. Дай ему отгул или в командировку пошли – что хочешь сделай, но чтобы я его за своей спиной не ощущал.
Виталий Викторович кивнул обреченно-покорно.
– Далее. Из пансионата не выезжаем в эти дни никуда. Пока ситуация с этим киллером неизвестным не прояснится. И на всякий случай никого к моему номеру близко не подпускать. Это второе. И теперь третье. На завтра пригласи сюда мэра, Мухатова, из архитекторов кого-нибудь, еще из коммунальщиков и обязательно – Ачоева.
Начальник охраны поднял голову и взглянул непонимающе.
– Устроим презентацию нашего с Ачоевым проекта, – пояснил Подбельский и рассмеялся сухим невеселым смешком. – Телевизионщики пусть снимут это мероприятие. Так надо.
Вдруг обернулся к Паше и сказал:
– Ты можешь идти.
Фразу произнес мягко, почти дружески. Будто сказать хотел о том, что не стоит на него сердиться за сегодняшнее. Маленькую проверочку Паше устроил, но понимать надо – ситуация очень сложная, и без этого не обойтись. Паша кивнул, давая понять, что не сердится нисколько, и из номера вышел.
Он сегодня перехитрил самого Подбельского. И яснее ясного теперь видел – сможет справиться с этим человеком.
70
Сначала мэр приехал, спустя десять минут прибыл полковник Мухатов. Еще какие-то люди появились один за другим, их Паша не знал, никогда прежде не видел.
Гостей встречал Виталий Викторович, провожал в расположенное на первом этаже кафе. Все столики там были сдвинуты в один ряд, так что один большой общий стол получался, и безмолвные официанты расставляли поспешно последние блюда.
Приехал Ачоев. Паша за Виталием Викторовичем следил и увидел, как тот напрягся, увидев Ачоева. Поздоровался подчеркнуто вежливо и до кафе проводил. Через минуту сам Подбельский появился. Значит, ждал, когда Ачоев приедет. Обошел гостей, с каждым поручкался персонально, рядом крутились телевизионщики, слепили светом софитов.
Виталий Викторович ввел в зал охранников, те скользнули тенями вдоль стен и замерли каждый на отведенном заранее месте, не привлекая к себе ни малейшего внимания. Один из них совсем рядом с Пашей оказался, Паша даже его дыхание слышал, покосился недовольно, но промолчал, здесь у каждого своя работа была.
