– Прошу к столу! – сказал Подбельский. – Мы сегодня собрались по очень значительному поводу.
Мэр и Мухатов так сели, что между ними как раз два свободных места оказалось – для Подбельского и Ачоева. Демонстративно, значит, подчеркивали, что нейтралитет соблюдают, и их обоих – и Ачоева и Подбельского – считают равными, и готовы дело с любым из них иметь. Или с обоими сразу, если они между собой договорятся-таки полюбовно.
– Всего-то и делов – мэр приехал, – негромко сказал за Пашиной спиной охранник. – А я думал, самого президента ожидаем.
– С чего бы это? – спросил, не оборачиваясь, Паша.
– Наш шеф такие меры предосторожности принял. Даже оружие у нас забрал.
– Забрал? – не поверил Паша. – Пистолеты?
– Ага. Я и подумал: не иначе президента в гости ждем, и чтобы эксцессов не было никаких…
Значит, и вправду Подбельский охране не доверяет. Всех, кто приближен, оружия лишил. Так ему спокойнее. Паша в душе усмехнулся, но внешне сохранял невозмутимость.
– Мы рады, – говорил Подбельский тем временем, – что можем помочь городу, в котором живем. У нас не так много сил, чтобы сразу, одним махом, изменить жизнь к лучшему. Но мы можем делать это постепенно, шаг за шагом. И сегодня мы такой шаг делаем.
Повернулся к Ачоеву, давая понять, что и от его имени говорит тоже.
– Пусть это будет нашим подарком городу. Какой пустяк – новые заправочные станции, но из таких, с позволения сказать, пустяков складывается наша с вами жизнь. И если благодарные горожане…
– Послушай! – сказал негромко Паша, по-прежнему не оборачиваясь. – А у тех, кто на улице, тоже оружие забрали?
– Нет, – ответил охранник.
Все верно. Тех, кто поближе, оружия лишили.
– Я Пыляева не вижу почему-то, – вспомнил Паша.
– Виталий Викторович его выгнал.
– Выгнал? – удивился Паша.
– Да. Придрался из-за чего-то и велел из пансионата убираться.
– Совсем выгнал?
– Не знаю. Но крика много было.
Ачоев поднялся со своего места и сказал короткую речь. Он новый человек в этом городе, мол, но видит, что здесь многого можно добиться, и рад работать с такими людьми, которые сейчас его окружают.
Теперь уже и Хохрякову надо было слово сказать. Мэр поблагодарил за то, что Подбельский с Ачоевым о нуждах вверенного ему города помнят, и всяческую поддержку обещал.
Паша, слушая эти речи, искренности в словах говоривших не улавливал нисколько. Каждый играл в свою игру, держа собственный интерес в уме.
Подбельский себя явно хозяином чувствовал. И всячески это подчеркивал – и уверенным видом, и репликами. Паша за ним следил краем глаза, и в душе чувство было – будто он о Подбельском такое знает, что тому и самому о себе неведомо. Куражился Подбельский, барина из себя изображал – а уже был приговорен. И жить ему осталось… Паша лоб наморщил, прикидывая. До конца этой недели, наверное. Вряд ли дольше. Подбельский опять в силе был. Переборол врагов своих, похоже. И теперь его смерть очень своевременной будет. Он сейчас на вершине успеха и гостей своих собрал, чтобы только это продемонстрировать. Но не могут на вершине быть двое одновременно. Или он, или Паша. Если разобраться – они на равных соперничают, просто каждый свою стезю избрал. Подбельский через бизнес хочет первым стать, а он, Паша, другой дорогой идет. Каждый по-своему самоутверждается.
Телевизионщики свою работу закончили и собирались уже, аппаратуру пакуя. За столом еще продолжался банкет, но вяло как-то. Похоже было, что все и затевалось для того только, чтобы материал для вечернего выпуска новостей подготовить. Уехал мэр, за ним следом и остальные потянулись по одному. Обнаружив это, и Ачоев засобирался. Подбельский его удерживать не стал, попрощался прямо здесь же, у стола, на улицу провожать не вышел. Потом обернулся, Пашу взглядом отыскал, махнул рукой – за мной иди.
Поднялись на второй этаж.
– Возле меня держись, – сказал Подбельский. – Мне кто-нибудь надежный нужен за спиной.
Паша едва удержался, чтобы не усмехнуться при этих словах. Он уже примерился, куда ударил бы Подбельского. Под левую лопатку. Даже если в сердце не попадет, то хотя бы лишит того возможности сопротивляться. И сможет добить спокойно.
Подбельский дверь своего номера открыл, Паша уже примерился в кресло сесть, где обычно время дежурства коротал, но Подбельский ему бросил коротко:
– Ко мне заходи, поговорить с тобой хочу.
Паша вошел в номер.
– Дверь закрой, – сказал Подбельский. – Поплотнее.
Стоял у окна, задумчиво глядя на верхушки деревьев. Паша терпеливо ждал. Подбельский обернулся наконец. И сказал голосом совершенно будничным:
– Ты должен убить Ачоева.
71
Виталий Викторович, провожая до машины полковника Мухатова, поинтересовался будто невзначай:
– Как наши дела продвигаются?
– Это вы о чем? – не понял Мухатов.
– О проверке наших людей.
– А-а, об этом.
Полковник руками развел и даже усмехнулся.
– Вы этой ночью только нам материал предоставили, – сказал. – А уже требуете результатов. Хоть пару дней нам дайте.
И спросил, озаботившись:
– Вам, наверное, житья теперь нет из-за этой новости – про киллера-то?
– Да, бессонница мне на ближайшее время обеспечена.
– Найдем, – пообещал Мухатов. – Если только это правда – найдем всенепременно.
Вдруг приблизился к Виталию Викторовичу вплотную, сказал заговорщицки:
– А вы, быть может, знаете, кто смерти Подбельского ждет с нетерпением, а? – И в глаза заглядывал, участие демонстрируя.
– Нет.
– Неужели? Если мы будем знать, кто мог бы это убийство заказать…
– Нет! – повторил Виталий Викторович. – Никого не подозреваю, совершенно.
– Жаль, – остыл полковник.
После этого они распрощались. Виталий Викторович территорию пансионата обошел неспешно, проверяя охрану, и остался удовлетворенным. Поднялся наверх, постучал в дверь к Подбельскому. Войдя, обнаружил, кроме Подбельского, еще и Пашу. Тот на диване сидел и был бледен немного. Или это так свет из окна на него падал? Паша на Виталия Викторовича быстрый взгляд бросил и тут же глаза опустил.
– Проходи, Виталик, – сказал Подбельский. – У нас тут интересный идет разговор.
Дождался, пока начальник охраны в кресло опустится, и мысль свою закончил:
– Пора нам от Ачоева избавиться.
И опять на начальника охраны быстрый взгляд бросил. Тот молчаливо-сосредоточен был.
– Прошлое покушение на меня – его рук дело, – сказал Подбельский. – Я не сомневаюсь в этом нисколько. И опять он ко мне подбирается. Если промедлим, не ударим первыми – нам конец.
