– Он вчера еще одну женщину убил, – сказал вечером Толик. – Вот так-то.
Катя сразу поняла, о чем он говорит.
– Он ее подкараулил возле железнодорожной станции. Там будка такая есть, для путейцев, в ней он ее и убил. А перед этим изнасиловал.
Катя поджала губы.
– Это маньяк, – сказал Толик. – Этот кошмар будет продолжаться, пока его не поймаем.
– Он что – местный?
Толик пожал плечами:
– Вполне возможно. Но его пока никто не видел. Кроме двух убитых женщин, естественно.
– Какой кошмар, – прошептала Катя. – Как это все ужасно. Что должны чувствовать эти женщины в такую минуту?
– Я бы и сам хотел это знать, – сказал Толик. – Послушай, вот если женщина попадает в такую ситуацию, как она себя ведет?
Катя вздохнула:
– Откуда же я знаю?
– Предположим, ты оказалась один на один с насильником. Помощи ждать неоткуда. Что ты будешь делать? Отбиваться?
– Каким образом? Он ведь мужчина. – Катя покачала головой.
– Он тебе говорит – раздевайся. Что тогда?
– Ты такие вопросы задаешь, – вздохнула Катя.
– И все-таки.
– Я не знаю, Толя. Наверное, разденусь.
И, увидев, как взметнулись кверху брови мужа, добавила:
– В такую минуту очень хочется жить. Поэтому я так говорю.
– Но ведь ему все равно живой свидетель не нужен. Он убьет потом женщину.
– Человеку свойственно надеяться до последней секунды, – пожала плечами Катя. – И поэтому до последней секунды женщина будет делать все, чтобы остаться в живых.
После небольшой паузы она спросила:
– Ты меня как милиционер спрашиваешь или как мужчина?
Толик уловил разницу, поморщился:
– Спрашиваю как милиционер, а слушаю как мужчина.
И добавил:
– Каждый мужчина в душе немного насильник.
Наутро к нему в мастерскую заглянул Авдотьин:
– Как голова? Бо-бо?
Он поморщился:
– Иди ты! – и передразнил, скривив рот: – Бо-бо.
– Ничего, не впервой – пройдет, – рассмеялся Авдотьин. – Новость слышал?
– Какую? – спросил он без всякого интереса. У Авдотьина все новости были связаны с женщинами.
– У всех мужиков кровь будут брать на анализ.
– Это еще зачем? – удивился он.
– Да из-за маньяка этого, который двоих изнасиловал. Теперь вот кровь сдавать будем.
– А что, маньяк свою кровь оставил где-то там, или как это понимать? – Он присел на стул и положил ладони на колени, чтобы не дрожали, проклятые.
– Говорят, по сперме определяют группу крови мужика. Вот им для чего наша кровь и нужна. У меня, к примеру, четвертая группа.
– Группа крови?
– Да. Вот они получат данные и сравнят. А у маньяка, допустим, группа крови первая. Значит, я здесь ни при чем.
– А если… совпадет. – Ему вдруг стало жарко, и он расстегнул пуговицу на рубашке.
– Ну… – Авдотьин задумался. – Наверное, сразу устроят проверку – где был в тот день, кто может подтвердить.
– И что, всех-всех проверят? Это же сколько людей.
– Наверное, всех. Директриса уже получила команду всех подчиненных ей мужчин отправить в поликлинику. Так что готовься, после обеда пойдем.
Когда Авдотьин вышел, он уронил голову на руки и застонал. Сегодня ему впервые по-настоящему стало страшно.
В поликлинике была очередь. Он с тоской окинул взглядом толпящихся в коридоре мужиков. Вот дела начнутся, если он сейчас скажет: «А ведь это из-за меня здесь собрались, ребята». Наверное, примут за ненормального. Авдотьин нашел место у окна, махнул ему рукой: иди сюда, мол. Он сделал вид, что не заметил, прислонился к стене. Очередь продвигалась медленно. Время от времени из кабинета выходила медсестра и объявляла:
– Товарищи! У кого нет с собой паспортов? Без паспортов анализы не берем.
Мужики переругивались негромко. Он пытался уловить, о чем говорят люди вокруг, но маньяка поминали редко, да и то с беззаботной усмешкой. Только раз какой-то мужчина вышел из кабинета с гримасой страдания на лице и сказал громко:
– Поймать бы этого ублюдка! Всю руку из-за него продырявили.
Он с неприязнью посмотрел на мужчину и тут же отвел взгляд. Авдотьин уже стоял у самых дверей, он вставал на цыпочки и махал рукой:
– Слушай, наша очередь! Иди сюда!
– Я сейчас, – кивнул он. Ему стало совсем плохо.
Когда Авдотьин скрылся за дверью, он вышел на улицу, сел на лавочку и закурил. Сигарета в его руках мелко дрожала. Группа крови у него вторая. Если возьмут на анализ и сравнят, то сразу начнут проверять: где был в тот день? И что он им скажет? Что был дома? А кто может подтвердить? Только мать. Но ведь ей придется что-то объяснять. Догадается. И тогда… А что тогда?
– Ты где пропадаешь? – Авдотьин появился на крыльце. – Очередь пройдет.
– Я сейчас, – сказал он, не делая ни малейшей попытки подняться.
Авдотьин присел рядом, хлопнул себя по колену ладонью:
– Представляешь, история: захожу я в кабинет, а там врачиха сидит. Я глянул: ба, вот так встреча…
– Слушай… – Он наконец решился. Сидел, глядя на улетающий сигаретный дым, и говорил медленно, стараясь, чтобы голос звучал как можно естественнее:
– Тут такое дело… В общем, влип я. Помнишь, месяц назад практикантка у нас была? Ну та, приезжая?
– А-а, эта, как ее? Людка, что ли?
– Вот-вот, она. Зашла как-то ко мне в мастерскую, ну, слово за слово, в общем, дал я ей прикурить. – Он усмехнулся развязно, чтобы Авдотьин понял, о чем идет речь.
– Так ты ее… Ух ты! – восхитился Авдотьин. – А такую недотрогу из себя строила.
– Лучше бы она ее и дальше строила, – сказал он. – В общем, заразила она меня, шлюха. Если я сейчас кровь сдам, они меня сразу расколют, понял?
– Чего ж не понять, – пробормотал Авдотьин. – Сразу в диспансер упекут, да и с работы выгонят, пожалуй.
– Вот и я такого же мнения, – сказал он. – Ума не приложу, что мне делать.
– Не паникуй! – Авдотьин хлопнул его по плечу. – Я сейчас за тебя пойду и сдам. Давай твой паспорт.
– Ты же только что оттуда вышел. Врачиха увидит тебя и…
– Ха, врачиха! – развеселился Авдотьин. – Я же тебе недорассказал. Так вот, захожу я в кабинет, а там сидит эта краля.
– Какая краля?
