– Дня три, – ответил понятливый Корнышев. – Сегодня день какой?
Обернулся к Горецкому за ответом.
– Четверг, – ответил деревянным голосом Илья.
Корнышев закатил глаза к потолку, зашевелил губами, подсчитывая.
– В понедельник, товарищ генерал! – определился он со сроками.
– В понедельник ты бумаги подготовишь, – сказал Калюжный. – А во вторник уже надо получить разрешение суда. После совещания задержись на минутку, я тебе подскажу, к кому из судей обратиться, чтоб без проволочек.
– Слушаюсь!
– И во вторник навещаем банк, – сказал Калюжный. – Ты учти, – ткнул он пальцем в направлении Корнышева, – сбоя быть не должно! И если я начальству своему доложу, что во вторник у них на столе будут результаты нашей работы по этой ячейке – значит, во вторник они и должны быть!
– Я понял.
– А ты туда подъедь, покрутись немножко, – вдруг обратился Калюжный к Илье. – Банк этот посмотри. Потом доложишь мне. Во вторник выемку сделаем, и надо там пост наблюдения ставить.
Калюжный придвинул к собеседнику листок с адресом и названием банка. Горецкий осторожно взял бумагу в руки. Калюжный спросил:
– Вопросы есть?
– Никак нет! – ответил Горецкий, который сейчас мечтал об одном – уйти как можно скорее.
– Тогда иди, – будто прочитал его мысли генерал.
Когда Горецкий вышел из кабинета, Калюжный передал Корнышеву точно такой же листок, какой только что получил Илья, и сказал:
– Подежуришь эти дни возле банка. Только незаметненько так. Чтоб не засекли. Присмотришь. Интересно, кто придет. Если одна Нефедова – проследи, куда после банка отправится. Если с Горецким – все равно проследи.
Горецкий приехал к Глебу взвинченный, на нервах, и по той причине даже не обратил внимания на то, в каком состоянии пребывает сам Глеб.
– Женя где? – спросил Горецкий.
– В своей комнате. Телевизор смотрит.
– Без нее поговорим, – нервно сказал Горецкий. – Глеб! Есть еще один сейф, записанный на нее, про этот сейф знают чужие!
– Какие «чужие»? – насторожился Глеб, хотя догадался, о ком речь.
– Наши, черт бы их побрал! И во вторник они его будут вскрывать! Женя ходила в «Спектрум»? Что там было? Какой-нибудь очередной ключ?
– Там было пусто.
– Как – «пусто»! – обмер Горецкий.
У него было такое чувство, будто он только что мчался вприпрыжку и вдруг со всего маху шлепнулся о внезапно выросшее препятствие.
– Илья, она пришла в скверном состоянии. Я ее взгляд поймать не мог. Что-то мямлила. Спрашивала, верю ли я ей…
– Ты думаешь, что врет?
– Я не знаю, – честно признался Глеб. – Тут что угодно можно подумать. Но ты скажи – если ей приходит эсэмэска, в которой адрес банка, и Женька туда идет, и там действительно есть ячейка, а внутри ничего. Так бывает?
– Подозрительно, – оценил Горецкий.
– То-то и оно.
– Ты с ней разговаривал? Пытался на чистую воду вывести?
– Обижается на недоверие. Но комплекс вины у нее есть.
– Хорошо, я напрямую спрошу. Ты вещи ее проверял?
– Был грех, – процедил сквозь зубы Глеб.
– Что-нибудь подозрительное есть?
– Нет.
– Значит, спрятала где-то?
– Или действительно ничего не было, – подсказал Глеб.
– Ты сам в это веришь?
– Почти что нет.
– То-то и оно, – с интонацией Глеба его же собственную недавнюю фразу произнес Горецкий и засмеялся невесело. – Да, скверные дела. Что она могла там найти?
– В этих закладках, которые для нее приготовлены, всегда есть записки. Могло быть написано что-то такое…
Глеб сделал неопределенный жест рукой.
– Там могла быть какая-то новая вводная для нее, – сказал он. – Пойди туда-то, сделай то-то. Кто-то ее ведет, кто-то ее направляет. Мало ли что он мог на этот раз придумать.
– Теперь тебе придется с ней пойти, – сказал Горецкий.
– Куда?
– В банк этот, – Горецкий достал из кармана лист, который дал Калюжный. – Раз она хитрить начала, будет теперь под контролем все делать.
– Что толку? Дальше операционного зала меня не пропустят.
– Нет, ты не понял, – покачал головой Горецкий. – Ты с нею должен в сейфохранилище зайти. Она как основной арендатор должна тебя вторым пользователем оформить. Там такая карточка в банке есть, куда вписываются все, кто имеет доступ к сейфу. Она тебя туда должна вписать.
Глеб замялся. Было видно, что это его нисколько не радует.
– Войдешь в сейфохранилище вместе с ней, – жестко сказал Горецкий, демонстративно не замечая выражения лица собеседника. – И лично ячейку проинспектируешь. Тут есть одна сложность, правда. Ключа у нас нет. Что-нибудь они там придумают.
Глеб все еще мялся, и Горецкий не выдержал.
– И перестань ты психовать! – сказал он. – Вместе поедем! Я вас лично на машине отвезу! Мы должны их опередить! У нас времени – только до вторника!
К банку Корнышев приехал в половине восьмого утра, чтобы до открытия банка у него было время осмотреться и выбрать точку для наблюдения. Проехал на машине мимо банка без остановки, фиксируя в памяти увиденное.
По первому впечатлению место ему не понравилось. Неширокая улица, на которую выходят фасады офисных зданий, и среди них – ни одного жилого дома, зато повсюду – зеркальные стекла и системы видеонаблюдения. Чувствуешь себя, как в аквариуме, и откуда за тобой в данный момент могут наблюдать – с ходу и не определишь. Ни открытого кафе, ни даже просто какой-нибудь скамьи, где с газетой в руках можно было провести хотя бы пару часов, не привлекая ничьего внимания. В припаркованной машине можно без проблем провести несколько часов, будто ожидая ушедшего по важным делам пассажира, но зафиксируют в конце концов.
Корнышев проехал два квартала, оставил машину в переулке и вернулся к банку пешком.
Было восемь часов утра. Большинство офисов откроются только через час, но прохожих уже немало. Корнышев шел в общем потоке. Охранник курил у входа в офис. А напротив, через дорогу, – тот самый банк. И точно так же этот охранник будет выходить на улицу в течение дня – покурить. Неудачное место. Газетный киоск. Корнышев остановился, разглядывая газетно-журнальную выкладку за стеклом и одновременно пользуясь этой задержкой, чтобы получше все рассмотреть. За этим киоском можно простоять и час, и два, и из-за угла киоска превосходно просматривается вход в банк, но, если Горецкий появится с этой стороны, они столкнутся нос к носу.
Корнышев купил газету, перебросился с продавцом парой ничего не значащих и потому мгновенно забывающихся фраз, и пошел дальше.
Через два дома у здания банка черноусый азербайджанец устанавливал на тротуаре лоток. За
