– Охраняли?
– Да.
– От кого? – снова подступилась к интересующему ее вопросу Женя.
– Я не знаю. Просто охранял.
– Я вам верю, – вдруг сказала Женя.
У нее было серьезное выражение лица. Как у школьницы на экзамене.
– Спасибо, – сказал Корнышев.
– За что? – не поняла Женя.
– За то, что вы мне доверяете.
Женя улыбнулась в ответ растерянной улыбкой.
– Ваше доверие очень важно для меня, – сказал Корнышев. – Для нас обоих, – тут же поправился он. – Потому что нам – вам и мне – предстоят важные дела.
– Какие? – округлила глаза Женя.
– Мы с вами летим на Кипр.
– Зачем?
– Так надо.
– Здесь мне угрожает опасность?
Приятно иметь дело с человеком, который сам преподносит тебе готовый ответ.
Корнышев выразительно посмотрел на Женю, демонстрируя, что она не ошиблась.
– Вы поедете туда как Евгения Нефедова, – сказал Корнышев. – А я – как Святослав Нефедов.
– Родственники? – озадаченно посмотрела на собеседника Женя.
– Да.
– И кем же вы мне будете приходиться?
– Мужем.
Как она зарделась! Любо-дорого было смотреть!
– Но все это только по документам, разумеется. Формально, – сказал Корнышев. – Так надо, Женя.
По совету Калюжного «супруги Нефедовы» улетали на Кипр через Украину. Сначала поездом доехали до Киева, а уже из киевского аэропорта Борисполь улетели в Ларнаку. Генерал считал, что, если кто-то отслеживает перемещения Жени Нефедовой, ей могут не позволить вылететь из Шереметьева. Решили не рисковать.
В купе вагона СВ Корнышев и Женя были вдвоем. Женя смущалась. Корнышев старательно держал дистанцию и вел себя как старший товарищ – ничего личного. Но равнодушие его было напускным. Он уже кое-что о ней знал, и ее прошлое, пускай пока не целиком, а фрагментарно, было ему известно, но оно не было известно самой Жене, и для нее не существовало ни Вани Алтынова, ни полковника Ведьмакина – и можно было считать, что прошлого у нее нет. Она не помнила тех, кто когда-то целовал ее, она не помнила мужских прикосновений, и Корнышев мог бы сейчас стать ее первым мужчиной, если бы захотел, потому что в ее девственно чистой памяти никаких других мужчин не было. Он подумал об этом и вдруг обнаружил, что мысли эти становятся навязчивыми.
Ужин им принесли прямо в купе. Корнышев предложил Жене выпить вина. Она не отказалась и выпила довольного много, тем самым выдавая глубоко упрятываемое напряжение.
– Вы волнуетесь? – спросил у нее Корнышев мягким тоном человека, которому можно доверять.
– Да, – не стала кривить душой Женя.
– Из-за чего?
– Из-за всего, что со мной происходит.
А Корнышев думал, что это общение с ним держит его спутницу в таком напряжении.
– Каждый день приносит мне что-то новое, – сказала Женя.
– Новое – интересное? – уточнил Корнышев.
– Нет. Такое, что пугает, – покачала головой Женя. – Я будто стою перед каким-то шкафом, в котором много-много ящиков. Эти ящики выдвигаю один за другим, и в каждом – какая-то невероятная вещица, связанная со мной, с моей прежней жизнью. И каждый раз так страшно в новый ящик заглядывать!
– А вы не заглядывайте, – посоветовал Корнышев.
– Не получается.
– Почему?
– Я ведь не по своей воле все это проделываю.
– А по чьей?
– По чужой, – сказала Женя. – Сейчас вот, к примеру, – по вашей.
Корнышев посмотрел с интересом.
– По вашей, – повторила Женя, будто хотела убедить спутника в справедливости своих слов. – Вы сказали мне, что мы едем на Кипр, и еще сказали, что так надо. Надо вам, а не мне, а я даже не знаю, зачем все это. Но думаю, что это очередной ящик. И я снова испугаюсь.
Корнышев долил вино в бокалы.
– Вы когда-нибудь были на Кипре, Женя?
– Только во сне.
– Во сне? Вам снился Кипр? – насторожился Корнышев.
– Да.
– И вы знали, что это именно Кипр?
– Да.
– Откуда?
– Я не знаю.
Самое время было сказать. Ведь все равно придется ей объяснять как-то.
– Вы были на Кипре, Женя.
– Да?!
Изумление и испуг. Она только что заглянула в очередной ящик.
– Я не уверен на сто процентов, – сказал Корнышев. – Но думаю, что были. У вас там есть фирма…
Извлек из кармана листок бумаги и положил его на стол перед Женей. На листке была информация о фирме. Все, что удалось узнать. Женя читала, морща лоб, и снова Корнышеву представилось, что перед ним школьница.
– А эти люди, – ткнула пальцем в бумажный листок Женя. – Кто они?
– Вас трое учредителей. Эти люди – ваши компаньоны.
– Компаньоны – это что? – озадаченно посмотрела Женя.
– Это люди, которые на равных с вами ведут бизнес. Они такие же владельцы, как и вы.
– Я их знаю?
– Возможно, вы никогда в жизни их не вдели. Но, если вас на Кипре спросят о них, должны сказать, что прекрасно знаете.
Женя склонилась над листком, поправила упавшую на лоб прядь волос. Корнышев взял в руку бокал с вином и сделал жадный глоток. К черту сомнения! У нее нет прошлого. Женщина без судьбы. Свежая глина, из которой можно вылепить все, что угодно. Она не напомнит, как Лена, о прожитых ею годах, о муже и о прижитых с этим мужем детях. Они прилетят на Кипр и поселятся в номере отеля вдвоем. Ведь у них одна фамилия, и они супруги, и супругам не следует селиться в разных номерах, это выглядит и глупо, и подозрительно. Он сможет ей объяснить, почему им нельзя жить порознь. Она верит ему. У него дар убеждать людей.
В Ларнаке было солнечно и жарко. Едва Корнышев покинул самолет и ступил на трап, его обдало жаром средиземноморского воздуха. Женя спускалась по трапу впереди него, и, когда она поворачивала голову, Корнышев видел, как женщина жмурится, подставляя лицо обжигающим солнечным лучам.
– Вам здесь нравится? – спросил Корнышев.
– С самой первой секунды.
Это память тела, понял Корнышев. Она здесь действительно когда-то была. Не помнит ни одного факта из той своей прежней жизни, но вот эти ощущения, связанные с ярким солнцем и обжигающе жарким
