И ведь учительница сказала, что…
Да… что такое она сказала?
А впрочем, не всё ли равно? Не только ведь учительница это сказала!
Нет! Эльвис сделал то, чего и сам очень хотел.
19
Какое удивительное кольцо!
Эльвис то и дело подбегает к шкафу, где папа его спрятал, вынимает его и разглядывает.
Маленькая корона, в которую вправлена жемчужина — совсем как настоящая.
А что, если где-нибудь на свете вдруг найдётся такая маленькая головка! И такой маленький король! Целая страна маленьких людей!..
Так или иначе, мама в этом году получит своё кольцо! Обязательно! Обязательно! Пусть в этом году у мамы будет настоящий праздник! Так решил Эльвис.
Родным Аннарозы некогда особенно готовиться к празднику. Мама и бабушка Аннарозы работают, а прабабушка всё только вспоминает праздники былых времён.
Вот и хорошо, думает Эльвис, а то у нас дома всё только и разговоров, что о рождестве. Но за несколько дней до праздников он услышал такое — жуть берёт…
Бабушка Аннарозы вдруг сказала, что вечером перед рождеством она никогда не отваживается глянуть в зеркало.
В эту ночь зеркала зловеще преображаются. Когда зажигают свечи, с ними происходит что-то необычное. И тот, кто должен умереть в наступающем году, отразится в зеркале без головы.
— Зачем ты внушаешь детям этакий вздор! — упрекнула её мама Аннарозы, — Ты же сама знаешь: всё это — старые бредни!
Прабабушка тоже этому не верит.
Пусть вздор, но Эльвис и Аннароза в ужасе переглядываются, от страха у них побелели носы и дочерна расширились зрачки. Такая жуть берёт от бабушкиных слов, что дети даже не смеют ни о чём спросить. И оба молчат, как воды в рот набрали.
И хотя Эльвис больше всех верит прабабушке, всё равно он никак не может забыть бабушкины слова…
Может, большинство людей просто не подозревают об этом? Эльвис придирчиво наблюдает за мамой и папой — нет, никак не скажешь, что они что-то знают. Они ведут себя точно так же, как и всегда… Может, позвонить бабушке и дедушке и спросить? Хотя, если сами они ничего про это не знают…
Нет, лучше уж держать сомнения при себе. Эльвис всё взвесил и решил, что самое лучшее — помалкивать…
Раньше Эльвис думал: всякое чудо — прекрасно. Например, когда из чёрных семян вырастают жёлтые подсолнечники…
А то, что сказала бабушка, противно и страшно…
Никогда ещё Эльвис не знал таких причудливых дней. Они то тянулись слишком медленно, то пролетали слишком быстро. А сам он то и дело вспоминал о кольце, которое предназначалось в подарок маме. Тогда он загорался пылом и с нетерпением ждал праздника. Но тут же его снова захлёстывал страх, и вся радость быстро угасала. Эльвису даже казалось, что он больше никогда не сможет радоваться.
Перед рождеством ни в коем случае нельзя заглядывать в зеркала. Ведь только один этот вечер надо остерегаться — после уже не страшно! Самое разумное — вообще убрать все зеркала, спрятать в шкаф, но это невозможно. Мама без зеркал не может.
Труднее всего обойти зеркало в прихожей — никак ведь не пройдёшь мимо.
Накануне сочельника мама наклеила на него уйму пляшущих гномов — хотела придать зеркалу праздничный вид. Но в глазах Эльвиса зеркало от этого сделалось лишь ещё более страшным. И грозным. Он не мог отвести от него глаз.
Тут мама подошла и пощупала его лоб.
— Какой у тебя лоб горячий, детка! — сказала она. — Только бы ты не заболел под праздник!
— Нет, нет, я совершенно здоров! — ответил Эльвис, хотя голова у него шумела, как котёл.
Мама всё же измерила ему температуру на всякий случай, но жара у него не оказалось.
— Наверно, он просто волнуется из-за подарков, — потом сказала мама по телефону бабушке.
Мама боялась: вдруг ей придётся объявить всем родным, чтобы они не приходили к ним на праздник, но, кажется, всё обошлось. Завтра она ждёт всех к себе…
20
Прекрасная выдалась сегодня погода. Сыплет слабый снег, на улицах тихо.
В комнате пахнет гиацинтами.
Эльвис сам посадил гиацинты. Он сделал это давным-давно, задолго до того, как познакомился с учительницей и Аннарозой, в ту пору, когда всё раздумывал, стоит ли ему вообще поступать в школу или нет. И вот теперь гиацинты зацвели — белыми, голубыми, розовыми цветками.
Голубой цветок стоит перед зеркалом в прихожей. Эльвис всегда старается убрать его оттуда, но мама ставит его назад. Эльвис снова пытается его убрать. Но мама тут как тут.
— Не выдумывай, Эльвис! Пусть гиацинт стоит в прихожей!
— Да здесь слишком темно! — пытается возразить Эльвис.
— Ничего подобного! — говорит мама. — Скоро уж зажжём свечи!
Слева и справа от цветка стоят свечи. Всё уже готово для праздника… Остаётся только ждать…
Гости и впрямь скоро пришли: дедушка и бабушка по отцу, бабушка и дедушка по матери. И каждый немного постоял у зеркала в прихожей, но сейчас, пока свечи не зажжены, опасности ещё нет.
Зеркала становятся колдовскими только при зажжённых свечах, говорит бабушка Аннарозы.
У всех с собой уйма свёртков, все веселы, и дедушка по обыкновению шутит с Эльвисом. Совершенно ясно, что и он ничего не знает про зеркала, а ведь вообще-то он столько всего знает, сколько никто другой на свете…
Нет, Эльвис должен сам отвести от мамы угрозу, он уже понял: никто ему не поможет. Самое удивительное другое: как только он это понял, он сразу же успокоился. И голова перестала пылать, наоборот, его даже зазнобило.
— Что-то Эльвис сегодня бледный, — сказала бабушка маме.
— Да, правда, я уж и сама вижу, — удивлённо ответила мама. — Только минуту назад он был красный, как варёный рак! Наверно, волнуется, гадает, какие подарки принесёт ему Дед Мороз… Все дети такие… Они чуть ли не заболевают от нетерпения…
За окном уже медленно смеркается.
Мама обходит квартиру и всюду зажигает свечи.
Эльвис следит за её рукой, которая держит спичку. Мама переходит от свечи к свече. От окна к телевизору, оттуда — к столу.
А Эльвису теперь кажется, будто изнутри его сковало льдом.
Все расселись вокруг стола. Все голодны и веселы. Гости перебивают друг друга, громко смеются.
Стол изнемогает под тяжестью блюд. Тихо мерцают свечи. Гости протягивают друг другу блюда с угощением, тарелки. Все хвалят маму за великолепную стряпню. И мама рада.
Один только Эльвис не может проглотить ни кусочка.
— Нет, вы только посмотрите, все дети одинаковы, — говорит мама. — Надо скорей отдать ему
