совершается второе превращение - львом становится дух, его единственное желание - это добыть для себя свободу, разбить 'ты должен' и сказать: 'я хочу'. Так происходит разрушение прежних ценностей и замена их новыми, но новые ценности ставят еще на прежнее место. Однако для Ницше 'переоценка' означает то, что исчезает именно 'место' для прежних ценностей, происходит устранение сверхчувственного как 'места'. Поэтому дух переживает третье перевоплощение: лев превращается в ребенка. 'Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра… святое слово утверждения'. Ребенок создает свой мир, свой язык. Если лев завоевал себе право для новых ценностей, то ребенок это право реализует. Воспринимая что-то как ценность, мы не совершаем акта оценивания. По Ницше же, 'оценивать - значит созидать'. Спасения - вот чего просят 'маленькие люди'. Человек же ради и во имя прихода Сверхчеловека должен стать гибелью, бурным морем, безумием, и не спасения ищет он, а риска. Ницше говорит в тексте книги о таких составляющих своего идеала, как: умение жертвовать собой, 'дарящая добродетель', честность, неустрашимость, великодушие, безграничная жажда деятельности, твердость, героизм, и самое главное - это умение и желание смеяться ('мужество хочет смеяться'). Первая часть 'Т.Г.З.' (где Ницше сформулировал все качества своего идеала) пронизана солнечным светом, она несет в себе молодость, радость, воинственность. Это великий полдень. Но в силу ряда внешних обстоятельств и, прежде всего, из- за резкого неприятия этой части книги Ницше убеждается в тщетности своих попыток по осчастливливанию людей. Совсем иной тон у второй части: жесткость, желчность. Однако идеал 'сверхчеловека' не выходит за пределы поэтической расплывчатости и неопределенности. В одном, изначальном смысле, под ним подразумевается великая индивидуальность, которая в противоположность массе осуществляет свое первичное право. С другой стороны, 'сверхчеловек' представляет собой высший тип породы людей… культ сильной личности, с жестокостью преодолевающий моральные нормы современного общества. В этой части звучит песня тоски и печали и витает дух одиночества. Постепенно Ницше подступает к своей основополагающей мысли о 'Вечном Возвращении того же самого, или всех вещей'. По выражению философа, мысль о вечном возвращении - это высшая форма утверждения и основная концепция этого произведения. Образ Вечного Возвращения Ницше рисует в самом начале работы с помощью спутников Заратустры: орла и змеи. Описывая широкие круги, орел несет в воздухе змею, но не в виде добычи, а как подругу: она обвила его шею своими кольцами. Эти круги можно трактовать по-разному. В частности, А.Белый понимал под ними брачные кольца самой жизни. Для Ницше эта мысль имела роковую загадочность, поэтому Заратустра говорит о ней всегда с нерешительностью, со страхом, с тоской. Впервые о вечном возвращении Заратустра говорит во второй части в отрывке 'О призраке и загадке', где на слова карлика о времени: 'само время есть круг' он гневно говорит: 'не притворяйся, что это так легко!' Заратустра указывает на ворота, на которых написано 'Мгновение' и два вечных пути назад и вперед тянутся от них. Он лишь вопрошает: 'Не должно ли было все, что может идти, уже однажды пройти этот путь?…И не связаны ли все вещи так прочно, что это Мгновение влечет за собою все грядущее? Следовательно - еще и само себя?' Перед Заратустрой предстает загадка-видение: молодой пастух, задыхающийся, с искаженным лицом, и изо рта у него висит черная змея. Змея - это символ духа тяжести, духа мщения и отвращения к земле и ко всему преходящему. 'Откуси ей голову!' - этот крик Заратустры содержит в себе учение о 'воле к власти' и Сверхчеловеке. Сама мысль о том, что все должно пройти и повториться, может раздавить человека, лишить его воли. Каждый человек должен преодолеть в себе это отвращение, должен выздороветь. Заратустра выздоравливает. Об этой 'бездонной мысли' говорят ему его звери, эта идея выражена здесь в самом чистом виде, непосредственно и наивно: 'О Заратустра, для тех, кто думает, как мы, все вещи танцуют сами: все приходит, подает друг другу руку, смеется и убегает - и опять возвращается… вечно вращается кольцо бытия… В каждый миг начинается бытие; вокруг каждого 'здесь' катится 'там'. Центр всюду. Кривая - путь вечности'. Но звери не знают о великой тоске, поджидающей человека и Заратустру на пути к Сверхчеловеку; они не знают, что Вечное Возвращение может быть для человеческой воли испытанием отвращения, мщением и слабоволием. У Заратустры отвращение вызывало то, что маленький человек вечно возвращается. Только воля, говорящая: 'Так это была - жизнь? Ну что же! Еще раз!', помогает преодолеть отвращение. Воля освобождает, но есть еще цепи, сковывающие освободителя. Горе воли в том, что она не может победить времени. 'Было' - вот камень преткновения, из-за которого воля может впасть в безумие, стать мстительницей. Именно дух мщения составляет основу метафизической мысли и нигилистического отношения к жизни. Суть мщения - это злопамятство воли, ее отвращение ко времени, ко всему преходящему. Поэтому Ницше в отрывке 'О тарантулах' призывает человека избавиться от мести. Воля должна преодолеть месть, она должна вспомнить, что она созидательница. И пока она не скажет: 'Но так хотела я!', всякое 'было' будет оставаться ужасной случайностью. 'Спасти прошлое в человеке и преобразовать все, что 'было', - вот это и есть избавление от мщения и отвращения. Смысл 'выздоровления' Заратустры в том и заключается, чтобы понять вечное 'возвращение не как наказание 'существованием', но как вечное утверждение и созидание', т.е. возвращается само возвращение как возможность становления; не скука однообразия, а радость различения, многообразия. Трудно понять преходящность времени не как отрицание, а как высшую надежду и утверждение. Труднее говорить 'да' наперекор самому времени, труднее созидать, когда само время все отрицает. Высшее прозрение Ницше состоит в том, что ужасно не Вечное Возвращение, а абсолютный конец. Заратустра должен стать учителем Вечного Возвращения, т. е. самим собой, и только тогда засверкает молния - Сверхчеловек. Только сильная воля может утверждать. То, что утверждается в Вечном Возвращении, - это полнота жизни, возможность бытия. Поэтому воля говорит: 'Да!'
ТВОРЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
ТВОРЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ - понятие и концепция философской системы Бергсона ('Творческая эволюция', 1907), изначально разрабатываемые им в целях обоснования схемы соотношения интеллекта и интуиции (инстинкта) и впоследствии заложившие фундамент центральной для Бергсона и большинства философов 20 ст. проблемной парадигмы соотношения философии и науки как различных стратегий человеческой деятельности и конституирования миропонимания. Противопоставляя свое видение эволюции парадигмам Спенсера и Дарвина, Бергсон отвергал не только присущие им механицизм и веру в причинность ('…творение мира есть акт свободный, и жизнь внутри материального мира причастна этой свободе'), но также и (в противовес схеме Лейбница) трактовал эволюцию как ориентированную не в будущее, а скорее в прошлое - в исходный импульс жизненного порыва. Становление интеллектуальных форм познания, согласно Бергсону, является одной из линий эволюции мира, инициируемой жизненным порывом. Многомерная эволюция, на развилках которой последний утрачивает исходное единство, включает в себя линии развития как растительного и животного мира, так и меняющиеся во времени интеллектуальную и инстинктивную формы познания. (Человек является, по мнению Бергсона, таким же продуктом Т.Э., как и конституирование сообществ муравьев и пчел - продуктов объективации 'толчка к социальной жизни'.) Интеллект в своей актуальности, по Бергсону, ориентирован на продуцирование искусственных орудий труда и деятельности, а также механических приспособлений: 'Если бы мы могли отбросить все самомнение, если бы при определении нашего вида мы точно придерживались того, что дают нам исторические и доисторические времена для справедливой характеристики человека и интеллекта, мы не говорили бы, быть может, Homo sapiens, но Homo faber'. Интеллект ('способность создавать и применять неорганические инструменты') и инстинкт ('способность использовать и даже создавать органические инструменты') являют собой, с точки зрения Бергсона, 'два расходящихся, одинаково красивых решения одной и той же проблемы', взаимопроникающие, взаимноперетекающие и никогда не случающиеся в чистом виде. (По схеме Бергсона, в ветви позвоночных эволюция привела к интеллекту, а ветвь членистоногих явила миру наиболее совершенные виды инстинкта.) У человека, согласно Бергсону, наследуемый инстинкт действует через естественные органы и обращен конкретно к вещам, ненаследуемый интеллект продуцирует искусственные инструменты и интересуется отношениями мира. Инстинкт как привычка повторяется, ориентирован на решение одной, не варьируемой проблемы, разум - осознавая связи вещей, оперирует формами и понятиями, стремясь моделировать
