Постмодернизм

воздействия на действительность, то есть в конечном счете вне какой-либо функции, кроме символической деятельности как таковой' (см. Нарратив), 'голос отрывается от своего источника /выделено мною - ММ/, для автора наступает смерть, и здесь-то начинается письмо' (Р.Барт). Таким образом, базисным прецедентом языковой презентации в постмодернистском пространстве выступает не речь, непосредственно завязанная на личностно артикулированного субъекта (см. Анти-психологизм, 'Смерть субъекта'), но как текст (с заглавной буквы - 'Текст' - у Р.Барта), понятый в качестве объективированно-безличного пространства операциональных семиотических трансформаций (см. Текст, Конструкция). И, согласно деконструктивистской программе Деррида, в этом контексте 'грамматология должна деконструировать все то, что связывает концепты и нормы научности с онто-теологией, с логоцентризмом, с фонологизмом' (см. Деконструкция, Differance). Таким образом, в свете постмодернистской парадигмы письмо предстает в качестве спонтанной процессуальности, т.е. как performance языка: 'уже не 'я', а сам язык действует, 'перформирует'…' (Р.Барт). И бытие языка в целом понимается в этом контексте как письмо, т.е. 'жизнь текста', не продуцирующаяся 'деятельностью сознания субъекта - автора или читателя', но предстающая имманентной процессуальностью языка - вне каких бы то ни было личностных проекций и аппликаций (П. де Ман), что отражает фундаментальную установку постмодернистской философии на рассмотрение языка как самоорганизующейся среды (см. Эротика текста, Нелинейных динамик теория). В этом плане любая вербальная процессуальность - это, в итоге, 'не правда человека… а правда языка' (Р.Барт), - и Ф. в таком парадигмальном контексте оказывается невозможен, ибо даже голосовая презентация языка лишается прежнего ореола внешней, субъектной детерминации: по оценке Р.Барта, современная лингвистика (см. Лингвистика) показала, что 'высказывание как таковое… превосходно совершается само собой /выделено мною - M.M./, так что нет нужды наполнять его личностным содержанием говорящих'. Таким образом, постмодернистская трактовка письма не просто снимает с Ф. традиционный для западной культуры аксиологический акцент, но и разрушает саму возможность семантических оппозиций голоса и взгляда, речи и текста в современном культурном пространстве; и поскольку, согласно постмодернистскому видению, в целом 'наша цивилизация, более чем любая другая, является цивилизацией письма' (Р.Барт), постольку в современном культурном пространстве устраняется возможность парадигмального противоречия между 'культурой зрения' и 'культурой слуха' (см. Бинаризм). [См. также 'Семиология как приключение' (Барт).]

'ФРАГМЕНТЫ ЛЮБОВНОГО ДИСКУРСА'

'ФРАГМЕНТЫ ЛЮБОВНОГО ДИСКУРСА' ('Fragments d'un discours amoureux') - работа Р.Барта (1977), посвященная анализу вербальных практик, используемых в соответствующей дискурсивной среде с целью выявления их специфики и обоснования их вне-референциальной самодостаточности. Методологическим приемом, характерным для позднего Р.Барта и наиболее ярко проявившим себя в данной работе, является особый подход к исследуемым вербальным феноменам, метафорически обозначаемый Р.Бартом 'эротическое отношение к тексту' (ср. с 'желающей аналитикой' В.Лейча). Под последним понимается особый тип рассмотрения языковой среды, предполагающий, во-первых, ее трактовку в качестве самоорганизующейся и семантически креативной (см. Эротика текста), и во-вторых, рассмотрение чтения как процедуры, обладающей особым ('эротическим' или 'гедонистическим') измерением: векторная направленность читателя на текст артикулируется как 'желание', спровоцированное тем, что текст вызывает читательское вожделение: 'читать - значит желать произведение', но для того, чтобы 'гедонистическое чтение' состоялось, текст, в свою очередь, 'должен дать мне доказательства того, что он меня желает' (Р.Барт). В этом контексте чтение оборачивается по отношению к тексту различными инструментальными стратегиями - традиционное чтение 'реализуется через кульминационные моменты интриги', дискретно принося читателю 'удовольствие' и финально завершаясь в момент его семантико-герменевтического 'удовлетворения' (см. Текст- удовольствие), в то время как иной способ чтения концентрируется не на своем исчерпывающем герменевтическом разрешении (обрывающем процесс финале), но на самой процессуальности чтения как нон-финального наслаждения (см. Текст-наслаждение). Генеральная концепция 'Ф.Л.Д.' базируется на фундаментальной для Р.Барта идее об 'эротическом текстуальном теле' - единственной форме онтологии языка, которая конституируется в процедуре взаимного кодирования (двойной аналогии) вербального и телесного: текст мыслится как тело, тело - как текст (см. Текст, Тело, Телесность). Важно, однако, что речь в данном случае идет не о теле как таковом, но именно об 'эротическом теле' (ср. с трактовкой хоры как 'эрогенного тела' у Кристевой - см. Хора): согласно программному тезису позднего Р.Барта, 'текст… это образ, анаграмма человеческого тела… Но речь идет именно о нашем эротическом теле. Удовольствие от текста несводимо к его грамматическому функционированию, подобно тому как телесное удовольствие несводимо к физиологическим отправлениям организма' (ср. с ситуативной функциональностью 'тела без органов' у Делеза и Гваттари - см. Тело без органов). Согласно Р.Барту, любая (от классической - до современной) фигура 'любовного дискурса' основана на феномене 'отсутствия' (Р.Барт апеллирует в этом контексте к детским воспоминаниям о напряженном ожидании отсутствующей матери), столь значимого и для постмодернистской философской парадигмы в целом (см. Метафизика отсутствия), и для постмодернистской текстологии (см. Пустой знак). В этом контексте единственно подлинной реальностью любви оказывается реальность ее вербального выражения - тот 'восхитительно-бесполезный остаток усталости самого языка', который и выступает предметом анализа для Р.Барта в 'Ф.Л.Д.'. Процессуальность 'любовного дискурса' артикулируется Р.Бартом как 'поездка в один конец', основной целью которой оказывается 'признать - и практиковать - тавтологию': 'от слова до слова я пытаюсь разместить в других словах индивидуальность образа, выразить уместность моего желания'. - Чувство влюбленного оказывается в этом контексте направленным фактически не на тот предмет (того субъекта), к которому обращено: влюбленный 'любит любовь', т.е. практически стремится принадлежать (и, в конечном итоге, принадлежит) к той группе лиц, которая практикует определенный тип дискурса. В этом отношении сознание влюбленного, по наблюдению Р.Барта, центрировано на рефлексивном осмыслении собственного состояния: 'Я хочу знать, что случилось со мной! Что я думаю о любви? -…Мне фактически было бы довольно знать, что это такое'. Любовь как феномен обретает в этом контексте фактически спекулятивный характер, возрождая как 'потерянную в беседах красоту', так и 'потерянную красоту бесед' (ср. с характерным для куртуазной традиции пониманием любви как 'близости бесед' и трактовкой 'ars amandi' как искусства лирического стихосложения). Собственно, 'влюбленный' и определяется им как 'тот, кто говорит так:', - и за этим двоеточием, обрывающим авторское предисловие к 'Ф.Л.Д.', и разворачивается, собственно, все ее содержание. Особенности 'любовного дискурса' трактуются Р.Бартом не как проистекающие из субъективно-психологических или, тем более, телесно артикулированных состояний индивидуального субъекта ('любящего'), но, напротив, как детерминированным различными культурными стереотипами - 'мифами', в терминологии Р.Барта. Специфика 'любовного дискурса' заключается в том, что правила, по которым он себя реализует, не могут быть идентифицированы не с наличными правилами актуальных (современных по отношению к каждому прецеденту 'любовного дискурса') дискурсивных практик, но с определенным (сквозным по отношению к различным культурным традициям) набором стереотипов дискурсивных процедур. - Так, например, 'любовный дискурс', согласно оценке Р.Барта, включает в себя конфигурации высказываний, задаваемые 'сократическим' и 'романтическим' мифами, генетически восходящими к совершенно различным социокультурным контекстам. Однако по отношению к 'обычному'сознанию современной 'влюбленному' повседневности этот тип дискурса воспринимается как своего рода 'аннулирование' или 'взрыв языка'. Согласно Р.Барту, влюбленный,