вырастает как классическая парадигма философии Я., так и теоретическая лингвистика, равно основанные на презумпции истолкования Я. как внеположенной объективной реальности, открытой для когнитивного проникновения в рамках субъект-объектной процедуры. Исходной формой этого объективизма выступает лингвистический натурализм. В контексте сравнительно-исторического языкознания оформляется подход к Я. как к организму, проходящему в своем развитии стадии 'становления' и 'истории развития' и стадию 'распада языковых форм', вызванную деформацией Я. со стороны духа (А. Шлейхер); формируется генеалогическая классификация языков (Э.Бенвенист). Младограмматической лингвистической школой (Г. Остхов, К. Бругман, Б. Дельбрюк, Г. Пауль и др.) принцип историцизма ('принцип истории Я.' у Пауля) был рассмотрен как основа теоретического языкознания, ориентированного на исследование языкового формализма. В качестве альтернативы лингвистическая школа 'слова и вещи' культивирует фокусировку внимания не на фонетическо-формальном, а на семантико-этимологическом аспекте языковой эволюции, понимаемой как 'история слово-вещей' (X. Шухардт). Окончательное оформление классической парадигмы в истории языкознания было осуществлено в связи с появлением концепции Соссюра, опубликованной после его смерти учениками (Ш. Балли и А. Сеше) на основании студенческих конспектов. Соссюром осуществлен системный подход к феномену Я.: 'Я. представляет собой целостность сам по себе'. А поскольку Я. 'является системой', постольку любое изменение в ней, подобно ходу в шахматной партии, касаясь исходно одного элемента Я. (фигуры), на самом деле в результате своей реализации приводит к изменению 'значимостей всех фигур' и 'может коренным образом изменить течение всей партии'. Однако для оценки, понимания и анализа наличного состояния системы Я., по Соссюру, знание ее генезиса является избыточным: 'зритель, следивший за всей партией с самого начала, не имеет ни малейшего преимущества перед тем, кто пришел взглянуть на положение партии в критический момент', в силу чего, хотя 'вне категории времени языковая реальность не полна, и никакие заключения относительно нее невозможны', тем не менее 'единственный реальный объект лингвистики - это нормальная и регулярная жизнь уже сложившегося Я.'. В этой связи Соссюр дистанцирует 'внутреннюю лингвистику' или собственно лингвистику, направленную на анализ имманентной системы Я., и так называемую 'внешнюю лингвистику', предметом которой являются внешние по отношению к языковой системе условия ее функционирования (прежде всего, социальный контекст). Важнейшей особенностью системы Я. является семиотический характер ('Я. - это семиологическое явление', 'система различных знаков'). Знаки, функционально предназначенные для 'выражения идей', абсолютно безразличны по отношению к содержанию последних и являются результатом закрепленной в традиции конвенции. 'Именно потому, что знак произволен, он не знает другого закона, кроме традиции, и, наоборот, он может быть произвольным лишь потому, что опирается на традицию'. Языковой знак, по Соссюру, есть единство означающего (план выражения) и означаемого (план содержания). Соссюру принадлежит заслуга дифференциации Я. (langue) и речи (parole), задающих в своем взаимодействии сферу речевой практики (langage). Идеи Соссюра заложили фундамент классической парадигмы исследования Я., представленной такими направлениями в языкознании, как:
1) копенгагенская школа с ее программой создания глоссемантики (греч. glosso - говорение) как 'имманентной лингвистики' или 'алгебры Я.' (Л. Ельмслев), исторически восходящей к логико-философским идеям Пор-Рояля и изоморфной идеям 'априорной грамматики' Гуссерля и 'чистого синтаксиса' Карнапа;
2) пражский лингвистический кружок, развивающий идеи семантических оппозиций в структуре Я. (В. Матезиус, С.Н. Трубецкой, Р. Якобсон);
3) американская школа дескриптивной лингвистики (Л. Блумфилд, 3. Харрис, В. Блок, У. Хоккет), исследовавшей речевое поведение с позиций бихевиоризма (дистрибутивный анализ речевого акта в категориях сигнала, стимула и реакции);
4) школа этнолингвистики (Э. Сепир, Г. Пайк, Б. ли Уорф), в рамках которой была сформулирована лингвистической относительности концепция (см. Лингвистической относительности концепция);
5) французская структурно-формальная школа, тесно связанная с идеями философского структурализма и герменевтики и основанная на тезисе 'Я. - не калька действительности', - языковые структуры интерпретируются этой школой прежде всего как 'инструмент', посредством которого осуществляется взаимопонимание среди людей' (А. Мартине);
6) школа социолингвистики (У. Уитни, Дж. Фишман, У. Мейбов), центрированная вокруг проблематики функционирования Я. в социокультурном контексте;
7) школа системно-теоретической лингвистики, ориентированная на семиотический анализ языковых систем, в рамках которого, по Гийому, 'в своей совокупности язык представляет собой великое творение, построенное по общему закону, закону когеренции (связанности, coherence, частей и целого…), частные интегральные системы, которые, как и любые системы, являются интегрирующими в отношении своих составных частей, обладают собственной целостностью'.
Таким образом, Я. представляет собой 'системное целое, охватывающее всю протяженность мыслимого и состоящее из систем, каждая из которых относится только к одной конкретной части мыслимого' (Гийом). На базе классической трактовки Я., ориентированной на анализ его объективных параметров и, в частности, языкового формализма, развиваются такие современные направления исследования, как концепция интерфейса 'человек-компьютер', в рамках которой именно Я. обеспечивает 'интеллектуальность системы'; 'генетическая грамматика' В.А. Ратнера, основанная на рассмотрении белковых цепочек как своего рода биологических 'текстов без пробелов'; 'полинуклеотидный Я.' ('НК-Я.') в геномной биологии М. Ичаса и др. Параллельно разворачиванию традиции классического подхода к Я. в европейской культуре закладываются основы неклассической парадигмы в философии Я., вызванной к жизни рассмотрением последнего не в качестве объективно наличной ставшей реальности, внеположенной познающему сознанию, но, напротив, в качестве творческой процессуальности, определяющей духовное бытие индивида и фактически совпадающей с ним. Первый импульс движения в этом направлении был задан в контексте пред-романтической философии 18 в., трактовавшей человека как 'языковое существо', а Я. - как 'форму развития человеческого духа' (Гердер). Важнейшей вехой оформления неклассической трактовки Я. является идея о возможности толкования в качестве Я. любой знаковой системы с заданной интерсубъективной семантикой (от исходной мысли Вундта о 'Я. жестов' до интегрального базисного тезиса Витгенштейна 'мир есть Я.'). Основоположником неклассической парадигмы истолкования языковых феноменов и основателем философии Я. в собственном смысле этого слова является Гумбольдт. В его трактовке Я. предстает не внешним средством выражения результатов мышления ('ergon'), но 'непроизвольным средством' протекания последнего, - процессуальным средством духовного творчества и обретения истины ('energeia'). Я., таким образом, представляет, по Гумбольдту, особый мир, конституированный духом и выступающий в качестве медиатора между духом и предметным миром: языковое опосредование предметности позволяет сделать ее содержанием духа, открывая возможность мышления о мире. В этом контексте строй Я. оказывается содержательной детерминантой мировосприятия и миропонимания ('внутренняя форма' Я. как 'формирующий орган мысли'), что позволяет интерпретировать концепцию Гумбольдта как предвосхищение концепции лингвистической относительности. На базе идей Гумбольдта разворачивается широкий веер психологизированных концепций Я. (уже в рамках классической традициии) и собственно психолингвистики: трактовка Я. как 'инстинктивного самосознания народа' у Г. Штейнтама, понимание И. А. Бодуэном де Куртэне предмета своего исследования как 'действительного Я., существующего в своей непрерывности только психологически', радикализм крайних младограмматиков с их тезисом о том, что 'реально язык существует только в индивиде', и, следовательно, 'на свете столько же отдельных языков, сколько индивидов' (Г. Пауль). Концепция Гумбольдта положила начало и неклассической парадигме философии Я., задав ее проблемное поле, категориальный аппарат и основные интенции. (Таким образом, можно констатировать, что если применительно к классической традиции трактовки Я. философское осмысление языковых феноменов осуществлялось в контексте общегносеологических философских моделей, но в рамках неклассической традиции философия Я. конституируется в качестве самостоятельной сферы философской проблематики.) Становление философии Я. оказывает существенное воздействие не только на структурную организацию, но и на содержание проблемных полей философского знания, охватывая своим влиянием не только гносеологию и методологию, но также и онтологию, понятую как онтология человеческого существования, и антропологию, и др. В этой связи конституирование философии Я. рефлексивно осмыслено в философии как
