Накануне открытия слушаний во Флагстафе в здании окружного суда, носившем имя некоего Коконино, царило относительное спокойствие. Все занимались обычными делами, ничто не предвещало исторического конфликта с далеко идущими последствиями, которому было суждено разыграться здесь на следующий день. Шла вторая неделя сентября, но столбик термометра дополз до ста пяти градусов[16]. Побродив по центру города, Клей и Оскар вздохнули с облегчением, оказавшись наконец под сенью кондиционера.
В одном из залов шло совещание суда с адвокатами сторон, и вот здесь-то атмосфера оказалась весьма накаленной. Ложа присяжных пока пустовала, отбор жюри должен был начаться на следующее утро ровно в девять. Одну сторону арены занимал Дейл Мунихэм со своей командой. Орда «Гофмана» во главе с легендарным адвокатом из Лос-Анджелеса Роджером Реддингом оккупировала другое крыло. Роджера Реддинга называли Роджером-Ракетой за то, что он умел поражать противника молниеносно и смертельно. А еще его прозвали Роджером-Шельмой за то, что ездил по всей стране, сражался с самыми знаменитыми адвокатами и хитроумно добивался баснословных вердиктов.
Клей и Оскар заняли места среди прочих зрителей, которых для всего лишь предварительных слушаний собралось необычно много. На Уолл-стрит намеревались пристально следить за процессом. В финансовых изданиях это дело обещало стать темой номер один на предстоящие дни. Ну и, разумеется, стервятники вроде Клея проявляли к нему огромный интерес. Два передних ряда занимали корпоративные клоны – человек двенадцать одинаково одетых нервных мужчин, несомненно, из компании «Гофман».
Мунихэм метался по залу, как бык в загоне, рявкая то на судью, то на Роджера. Голос у него был низкий, глубокий, а интонация – всегда сварливая. Он был закаленным бойцом. Его хромота то появлялась, то исчезала. Он то брал в руки трость, то забывал о ней.
Роджер, напротив, демонстрировал голливудское хладнокровие. Костюм с иголочки, проседь в волосах, мощный подбородок, идеальный профиль. Наверняка когда-то хотел стать актером. Его красноречивые выступления в суде являли собой образцы почти художественной прозы, речь строилась красиво и слетала с губ без малейшей запинки. Никаких «э-э», «как бы», «ну»... Никаких поправок. Ведя спор, он использовал изысканные выражения, которые, однако, каждому были понятны, и обладал талантом одновременно оперировать тремя-четырьмя аргументами, которые элегантно сводил потом в один безукоризненно логичный вывод. Он ничуть не боялся ни Дейла Мунихэма, ни судьи, ни тех фактов, которые вменялись в вину корпорации.
Слушая, как Реддинг оспаривает даже самые ничтожные пункты, Клей чувствовал себя так, словно его гипнотизировали. Страшная мысль вдруг пронзила его: если придется судиться с «Гофманом» в округе Колумбия, компания и там не задумываясь бросит в бой Роджера-Ракету.
Пока Клей с интересом наблюдал за поединком двух великих адвокатов, его самого начали узнавать. Одному из членов команды Реддинга, окинувшему взглядом зал, лицо Клея показалось знакомым. Он подтолкнул соседа, и они вместе установили его личность. Из последних рядов команды «Гофмана» в первые пошли записки.
Судья объявил пятнадцатиминутный перерыв – ему нужно было в туалет. Клей пошел искать содовую. Два человека двинулись вслед за ним и в конце коридора зажали его в угол.
– Мистер Картер, – любезно начал один, – я Боб Митчелл, вице-президент и юрисконсульт компании «Гофман». – Он протянул руку и больно стиснул ладонь Клея.
– Очень приятно, – неискренне ответил Клей.
– А это Стерлинг Гибб, один из наших нью-йоркских адвокатов.
Клею пришлось потрясти руку и мистеру Гиббу.
– Мы просто хотели познакомиться, – продолжал Митчелл. – Не удивлен, что вижу вас здесь.
– Да, меня в известной мере интересует этот процесс, – сказал Клей.
– Не скромничайте. Сколько у вас сейчас дел?
– О, точно пока не могу сказать. Есть немного.
Гибб довольно ухмылялся и молча глазел на Клея.
– Мы постоянно следим за вашим сайтом, – говорил тем временем Митчелл. – По последним сведениям, у вас двадцать шесть тысяч клиентов.
Ухмылка Гибба стала неприязненной: он явно презирал игры в массовые тяжбы.
– Что-то около того, – согласился Клей.
– Вы, кажется, сняли свою рекламу? Набрали наконец достаточное количество истцов?
– Достаточно никогда не бывает, мистер Митчелл.
– Что вы собираетесь делать со всем этим, если мы выиграем этот процесс? – поинтересовался наконец и Гибб.
– А что собираетесь делать вы, если проиграете его? – парировал Клей.
Митчелл приблизился еще на шаг.
– Если мы здесь выиграем, мистер Картер, у вас будет уйма времени, чтобы поискать какого-нибудь нищего адвоката, который согласится забрать ваши двадцать шесть тысяч дел. Тогда они ничего не будут стоить.
– А если проиграете? – спросил Клей.
Гибб тоже подошел поближе.
– Если мы проиграем здесь, то отправимся прямо в округ Колумбия, чтобы в суде оспорить вашу фальшивку. Если, конечно, вы к тому времени еще не окажетесь за решеткой.
– Буду рад с вами встретиться, – сказал Клей, едва сдерживаясь, чтобы не ответить на оскорбление.
– Вы дорогу-то в суд найдете? – съязвил Гибб.
– Я играю в гольф с судьей и встречаюсь с корреспонденткой судебной хроники, они подскажут. – Это было вранье, но собеседники на миг опешили.
Митчелл, опомнившись, протянул Картеру руку и сказал:
– Ну что ж, я просто хотел познакомиться.
Клей пожал его руку и ответил:
– Было очень приятно поговорить наконец с сотрудниками компании. Вы ведь до сих пор не подтвердили получение моего иска.
Гибб, не сказав ни слова, повернулся и пошел прочь.
– Давайте сначала покончим с этим процессом, а потом поговорим о вашем, – со скрытой угрозой произнес Митчелл.
Клей хотел уже вернуться в зал, когда нахальный репортер Дерек-как-его-там из «Файнэншл уикли» преградил ему дорогу и попросил сказать несколько слов. Его газета исповедовала правые взгляды, ненавидела адвокатов, поносила коллективные тяжбы, являлась рупором корпораций, и Клей не собирался отмахиваться от ее сотрудника обычным «без комментариев» или посылать его вон. Фамилия Дерека показалась смутно знакомой. Не тот ли это корреспондент, который написал про него столько гадостей?
– Можно поинтересоваться, что вы здесь делаете? – спросил Дерек.
– Поинтересоваться – можно.
– Так что вы здесь делаете?
– То же, что и вы.
– И что же это?
– Наслаждаюсь жарой.
– Это правда, что вы собрали двадцать пять тысяч исков по максатилу?
– Нет.
– А сколько?
– Двадцать шесть.
– И сколько они стоят?
– Где-то между нулем и парой миллиардов.
Неизвестный Клею судья уже предупредил адвокатов обеих сторон о недопустимости публичных высказываний до окончания процесса. Поскольку мистер Картер не отказывался говорить, вокруг него
