Газетка «Король в переделке» вышла в понедельник три раза, в каждом выпуске имелся свежий обзор прессы и приводились сплетни о нападении на Клея. Ему ничего не показывали, друзья оберегали его покой в больничной палате.
Во вторник утром, по пути на работу, в больницу заехал Зак Бэттл и сообщил несколько приятных новостей. Расследование в отношении Клея приостановлено. Зак говорил с балтиморским адвокатом Мэла Спеллинга. Мэла не прослушивала, никакого давления ФБР на него не оказывало. А без Мэла ничего доказать не удастся.
– Вероятно, увидев ваши фотографии в газетах, они сочли, что вы достаточно наказаны, – в шутку предположил Зак.
– Обо мне пишут в газетах? – удивился Клей.
– Да так, пара статей появилась.
– Мне следует их прочесть?
– Я бы не советовал.
Больничный уклад действовал угнетающе – вытяжение, судно, бесцеремонные визиты медсестер и санитарок в любое время суток, безрадостные беседы с докторами, четыре стены, отвратительная еда, бесконечные перевязки, анализы крови и полная беспомощность. Придется пролежать в гипсе несколько недель, о том, чтобы появиться в городе в инвалидной коляске или на костылях, Клей не хотел и думать. Планировалось еще минимум две операции – несложные, как его уверили.
Стали сказываться психологические последствия избиения – Клея преследовали фантомные звуки и физические ощущения, он снова и снова переживал нападение: перед глазами вставало лицо человека, нанесшего первый удар, но Клей не мог понять, видел он его во сне или наяву, поэтому не стал описывать следователю. Он слышал женский крик, донесшийся из темноты, но крик тоже мог оказаться игрой воображения. Ему казалось, что он помнит, как взлетела вверх черная дубинка размером с бейсбольную биту. Слава Богу, что он тогда потерял сознание и не почувствовал остальных ударов.
Отеки начали спадать, в голове постепенно прояснялось. Картер отказался от обезболивающих, чтобы не затуманивать себе мозги и иметь возможность руководить конторой по телефону и электронной почте. В конторе, судя по тому, что ему докладывали, все были полны энтузиазма. Но Клей подозревал: на самом деле это вовсе не так.
Ридли проводила с ним час в первой и час во второй половине дня. Стоя у изголовья кровати, она демонстрировала глубокое участие, особенно когда в палате находился кто-нибудь из персонала. Полетт ненавидела красотку и исчезала, как только та появлялась.
– Ей нужны лишь твои деньги, – убеждала она Клея.
– А мне – исключительно ее тело, – отвечал он.
– Значит, сейчас она получает больше, чем ты.
Глава 39
Чтобы читать, приходилось поднимать верхнюю половину кровати, а поскольку его ноги были подвешены под углом, тело при этом принимало форму буквы V. Весьма неудобная поза, выдерживать ее Клей мог не более десяти минут, после чего снова приводил кровать в горизонтальное положение и отдыхал. Когда зазвонил телефон, он, прислонив ноутбук Ионы к загипсованным конечностям, просматривал статьи из аризонских газет.
– Это Оскар, – доложила Полетт.
Они уже имели короткий разговор в воскресенье вечером, но тогда Клей был одурманен лекарствами. Сейчас сознание полностью прояснилось, и он жаждал подробностей.
– Давай послушаем, – сказал Клей, опуская кровать и с облегчением выпрямляя тело.
– В субботу утром Мунихэм отдыхал, – начал свое повествование Оскар. – Дела у него идут как нельзя лучше. Этот парень великолепен, жюри ест у него из рук. В начале процесса гофмановские ребятки ходили гоголями, а теперь не знают, куда спрятаться. Вчера к вечеру Реддинг выложил свой главный козырь – вызвал в свидетели знаменитого ученого, который дал показания, согласно которым прямой связи между препаратом и раком груди у истицы не существует. Он был очень убедителен – неудивительно при трех-то ученых степенях. Присяжные слушали его с большим вниманием. Но потом Мунихэм разнес его в пух и прах. Он где-то раскопал сомнительное медицинское заключение, которое этот ученый сделан двадцать лет назад, и оспорил его компетентность. Присяжные были потрясены. Я даже подумал, впору вызывать службу спасения, чтобы выносить бедолагу-эксперта из зала. Никогда не видел, чтобы свидетель был так унижен. Роджер побледнел, а мальчики «Гофмана» сидели на скамье, как изобличенные убийцы в полицейском участке.
– Отлично, отлично, – повторял Клей. Наушник от телефона был воткнут в его левое, неповрежденное ухо.
– А вот самое интересное. Я разузнал, где остановилась команда «Гофмана», и перебрался в тот же отель. Теперь регулярно встречаюсь с ними за завтраком и вечерами в баре. Они знают, кто я, так что мы, как бешеные псы, ходим кругами друг возле друга. Среди них есть юрисконсульт по фамилии Флит. Вчера он поймал меня в вестибюле после заседания, на котором разгромили их эксперта, и предложил выпить. Я выпил три бокала, он – только один, потому что ему предстояло подняться наверх, в апартаменты, где расположена штаб-квартира их компании. Они там всю ночь прикидывали возможности сделки.
– Повтори это еще раз, – тихо попросил Клей.
– Вы не ослышались: в этот самый момент адвокаты фирмы «Гофман» рассматривают возможность заключения соглашения с Мунихэмом. Они в ужасе, потому что, как и все находящиеся в зале, уверены, что присяжные готовы сбросить на их компанию атомную бомбу. И сделка будет стоить им очень дорого, потому что старый упрямец не желает на нее идти. Клей, он намерен слопать их с потрохами! Роджер великолепен, но Мунихэм ему не по зубам.
– Давай ближе к сделке.
– Хорошо, ближе к сделке. Флит желал узнать, сколько из наших дел могут быть признаны доказанными. Я сказал: все двадцать шесть тысяч. Он походил вокруг да около, потом спросил, как я думаю, согласитесь ли вы тысяч на сто каждому. Это означает два и шесть десятых миллиарда, Клей, вы успели сосчитать?
– Успел.
– А гонорар?
– Тоже, – сказал Клей и почувствовал, что вся боль вдруг куда-то ушла. В голове перестало стучать. Тяжелый гипс сделался легким как перышко. Он чуть не расплакался.
– Ну, конечно, это еще не предложение сделки, а лишь прощупывание почвы, первое приближение. Здесь ходит много слухов, особенно среди адвокатов и биржевых аналитиков. По их мнению, в компании есть средства на компенсации – до семи миллиардов. Если компания пойдет на сделку сейчас, их акции могут удержаться на нынешнем уровне, потому что кошмар с максатилом останется позади. Это, разумеется, лишь теория, но после вчерашнего кровопускания она выглядит весьма правдоподобной. Флит подкатился именно ко мне, потому что у нас самый крупный иск. Здесь говорят, что общее количество истцов может приблизиться к шестидесяти тысячам, так что наши составляют около сорока процентов. Если мы согласимся на сто тысяч, компания сможет планировать свои расходы.
– Когда ты с ним увидишься в следующий раз?
– Здесь сейчас почти восемь, заседание суда окончится примерно через час. Мы договорились встретиться на улице.
– Позвони мне сразу после вашей встречи.
– Не волнуйтесь, шеф. Как ваши поломанные кости?
– Уже гораздо лучше.
Полетт забрала у него телефон, но через несколько секунд тот снова зазвонил. Она передала наушник Клею, сказав:
– Это тебя, я отлучусь.
