Звонила Ребекка, по сотовому, из больничного вестибюля. Спрашивала, может ли она зайти ненадолго. Спустя несколько минут она вошла в палату и, увидев его, испытала шок. Но, справившись с собой, подошла и поцеловала в щеку между ссадинами.
– Они вооружились дубинками, – сказал Клей, – чтобы сравнять шансы, а то у меня было бы несправедливое преимущество. – Нажав на кнопки, он поднял верхнюю часть кровати и принял позу V.
– Ужасно выглядишь, – сказала она, и глаза ее увлажнились.
– Спасибо. А ты, напротив, выглядишь потрясающе.
Она еще раз поцеловала его в то же место и стала гладить по руке. Некоторое время оба молчали.
– Можно задать тебе вопрос? – спросил Клей.
– Конечно.
– Где сейчас твой муж?
– То ли в Сан-Паулу, то ли в Гонконге. Я не могу за ним уследить.
– Он знает, что ты здесь?
– Конечно, нет.
– Что бы он сделал, если бы узнал?
– Мы наверняка бы поссорились.
– Это было бы необычно?
– Да нет, мы постоянно ссоримся. Не складывается у нас жизнь, Клей. Я хочу развестись.
Несмотря на все увечья Клея, это был лучший день в его жизни. Богатство было рядом – стоило руку протянуть, Ребекка – тоже. Дверь в палату тихо открылась, на пороге возникла Ридли, незамеченная, подошла к изножью кровати и сказала:
– Простите, что помешала.
– Привет, Ридли, – кисло улыбнулся Клей.
Женщины обменялись взглядами, от которых в ужасе застыли бы даже кобры. Ридли обошла кровать, встала с противоположной стороны, как раз напротив Ребекки, державшей покрытую синяками руку Клея.
– Ридли, это Ребекка. Ребекка, это Ридли, – представил их друг другу Клей и всерьез подумал: не натянуть ли простыню на голову и не притвориться ли мертвым?
Никто не улыбался. Ридли взяла правую руку Клея и точно так же начала гладить ее. Окруженный двумя прекрасными дамами, он чувствовал себя как человек, сбитый машиной на шоссе, за несколько секунд до появления стаи волков.
Поскольку пауза затянулась, Клей кивнул в сторону Ребекки и сказал:
– Моя старинная подруга. – Потом кивнул в сторону Ридли и добавил: – А это моя новая подруга.
Обе женщины, по крайней мере в этот момент, чувствовали себя кем-то более значительным, чем просто подруги Клея. И обе испытывали раздражение. Ни одна не шелохнулась, каждая словно застыла на посту.
– Мы, кажется, были у вас на свадьбе, – выдавила наконец Ридли, не слишком тонко намекая на семейное положение соперницы.
– Не будучи приглашенными, – парировала Ребекка.
– А, черт, мне пора ставить клизму, – пошутил Клей, но, кроме него, никто даже не улыбнулся. Чувствовать себя отвратительнее он не мог, даже если бы они вдруг прямо над ним вцепились друг другу в волосы. Еще пять минут назад он разговаривал с Оскаром и мечтал о рекордном гонораре. Теперь это...
Две очаровательные женщины. Ничего, бывает и хуже, сказал он себе. Где эти чертовы сестры? Когда не нужно, являются в любое время суток, без стука, не обращая внимания на то, спит ли пациент, занят ли он туалетом, а уж при посетителях непрошеный визит гарантирован: «Не нужно ли вам чего, мистер Картер?», «Не перестелить ли вам постель?», «Не включить ли телевизор?».
Сейчас в коридоре царила мертвая тишина. Обе «подруги» яростно гладили его каждая по «своей» руке.
Ребекка моргнула первой. У нее не оставалось выбора, в конце концов, она действительно была замужем.
– Ну, мне пора. – И она медленно двинулась к выходу, словно не хотела уходить и оставлять поле боя за соперницей. Клей был тронут.
Как только дверь за ней закрылась, Ридли отошла к окну и долго стояла там, глядя перед собой невидящим взором. Клей углубился в газету, не обращая на Ридли никакого внимания и даже не замечая ее присутствия.
– Ты ведь любишь ее, правда? – сказала она, не отходя от окна и стараясь казаться уязвленной.
– Кого?
– Ребекку.
– Ах, ее. Да нет, просто давняя подруга...
При этих словах Ридли быстро обернулась и подошла к кровати.
– Не принимай меня за дурочку, Клей!
– Я и не принимаю, – ответил он, продолжая смотреть в газету. Поскольку ее попытка разыграть сцену из «высокой» драмы его ничуть не растрогала, Ридли схватила сумочку и, нарочито громко стуча каблуками, покинула палату. Минуту спустя заглянула медсестра проверить, не пострадал ли пациент.
А еще через несколько минут, выйдя из зала, с сотового телефона позвонил Оскар. В заседании был объявлен короткий перерыв.
– Ходят слухи, что Мунихэм сегодня утром отказался от сделки на десять миллионов.
– Это Флит тебе сказал?
– Нет, мы не виделись. Что-то заставило его воздержаться от встречи. Постараюсь отловить его во время обеда.
– Кто сейчас дает показания?
– Еще один эксперт фармацевтов, женщина-профессор из Дьюка, чихвостит правительственный доклад по максатилу. Мунихэм уже точит нож. Расправа будет ужасной.
– А тебе слухи кажутся правдоподобными?
– Я не знаю, чему верить. Похоже, мальчиков с Уоллстрит они очень волнуют. Им сделка на руку, потому что ставки стали бы предсказуемыми. Я позвоню вам в обеденный перерыв.
Процесс во Флагстафе мог иметь три исхода, два из которых оказались бы убийственными. Суровый вердикт вынудил бы компанию пойти на соглашение, чтобы избежать многолетней тяжбы и постоянной угрозы новых исков, которые пришлось бы удовлетворять. Сделка, заключенная в ходе процесса, могла бы означать общенациональную программу компенсаций для всех истцов.
Вердикт в пользу «Гофмана» заставил бы Клея шевелиться и начать подготовку собственного процесса в округе Колумбия. При этой мысли острая боль вернулась, в голове снова застучали молоточки.
Неподвижное лежание на больничной койке само по себе было пыткой. Но при молчащем телефоне пытка становилась невыносимой. В любой момент фирма «Гофман» могла предложить Мунихэму достаточно денег, чтобы тот согласился на сделку. Самолюбие, разумеется, будет подталкивать старика добиваться вердикта, но и интересы клиента он игнорировать не сможет.
Медсестра опустила жалюзи, выключила свет и телевизор. Когда она ушла, Клей положил телефон на живот, натянул простыню на голову и стал ждать.
Глава 40
На следующее утро Клея снова отвезли в операционную, чтобы чуточку «подогнать» штыри и скобы
