— А ну, подтянись! — неистовствовал он. — Туор луми распротак, дети природы! Животы убрать! Плечи шире, инвалидная команда! Ровнее строй! Мелькан кышун! Мускат коньяк, убогие!.. Щиты сомкни, тухтам здай якк! С левой ноги шагом… арш! Харррашо-о! Ать. Ать.
Повинуясь не столько его крикам, сколько сопровождавшим крики жестам, первая шеренга качнулась и нестройно двинулась вперед. Вторая помедлила и потекла следом. Глаза Юрика сделались совсем полоумными.
— Ать. Ать! Внимание… к бою! Шарам шур, лоботрясы! Ах-ха!..
Неровный ряд копий слитно опустился перед шеренгой — мало-помалу муштра делала свое дело.
Витюня скучал. Если бы не дал слово присутствовать на каждодневных экзерцициях (для большего понта, как объяснил Юрик) на этой поляне, которую его сотоварищ называл то плацом, то полигоном, — ей-черт, ушел бы в землянку, где уже наверняка ждет кувшин-другой свежего, холодного пива.
Надоело… Который день одно и то же.
— Лучники — на фланги! — вопил, приплясывая, Юрик. — На фланги, я сказал! Ты, кривой, тебе говорю, где у тебя фланг? Ышари найза!.. Блин, не левый фланг, а правый! Который к тебе ближе, туда и беги, понял, здай кышун? Сулле юккаги шари!. Куда попер, образина, ты лучник, что ли?.. Фаланга, бегом впе-еред!.. Сто-оп! Ты куда вылез, бестолочь, щель сделал? Арви ухара ахут, беги так, чтобы щит щита касался, ферштейн? Спринтер хренов! Стоп, я сказал!.. Все назад!.. Вы кто, армия, блин, или стадо? Назад, сказано, на исходную! Все сначала!.. Р-равняйсь!
Вторая попытка принесла еще меньше успеха — фаланга развалилась, не успев даже перейти на бег, и в получившейся неразберихе некий зазевавшийся юнец из второго ряда, подколол впереди идущего копьем пониже спины, за что заработал от подколотого здоровенную плюху. Началась свара. Иные, побросав копья, уже поплевывали в кулаки. Лишь бешеная ругань Юрика и, несомненно, авторитет молчаливо присутствующего Витюни удержали рать от кулачной усобицы.
— Козлы! — прокомментировал Юрик, объявив перерыв в занятиях и присаживаясь подле Витюни. — Видал? Нет, я с ними сдохну, с кретинами! Казалось бы, чего проще: непосредственно перед столкновением фаланга переходит на бег, увеличивая силу удара, лучники прикрывают фланги — блин, стройно и красиво! Так ведь шиш, толпой бегают. — Он поискал глазами вокруг и, прежде чем Витюня успел ему помешать, схватил кувшин и радостно забулькал.
— Поставь на место, — буркнул Витюня.
— Чего? А, пиво… Жалко тебе, да? Слушай, батыр, ты странный все-таки. Мигнул бы только — тебе десять таких кувшинов вмиг притащат. Скажешь, нет? Одна нога здесь, другая там. Вон как раз пацаны стоят — сбегают, только свистни… — и Юрик вновь присосался к кувшину.
— Сам свисти, — недовольно пробасил Витюня. — Долго мне еще тут сидеть?
Юрик с трудом оторвался от пива. По пробившимся рыжеватым усам и редкой курчавой бородке текло и пенилось.
— Посиди еще… А ты что, батыр, уже домой захотел? В смысле, в землянку? Так ты на нее плюнь. Сколько надо, столько и будешь тут сидеть, понял? У моих ландскнехтов без тебя дисциплина падает.
— У кого, у кого?.. — не понял Витюня.
— У ландскнехтов, — повторил Юрик мудреное слово. — Хотя, конечно, какие они, на хрен, ландскнехты. Так, с миру по нитке, фольксштурм…
Витюня неопределенно промычал.
— Тут местным еще до нас какие-то ровномордые здорово врезали, — продолжал Юрик, облизывая усы. — Ну, сам понимаешь, от войска остались рожки да… что?
— Ножки, — прогудел Витюня.
— Правильно, — похвалил Юрик. — Ну, местный князек, или вождь, его Растаком зовут, он тут самый крутой… короче, мы с ним друг друга поняли. Не числом надо воевать, а… чем?
— Умением.
— Молодец, — восхитился Юрик. — Вообрази себе: у них тут о военном строе вообще никакого понятия, кидаются толпа на толпу… Оружие тоже дрянь, меч от ножа не вдруг отличишь, одни топоры ничего… до щитов и кожаных рубах додумались, а о шлеме, чтоб бестолковку прикрыть, вообще никакого понятия, даже не знают, что это такое… Ну дикие как есть! Вот я их и учу, а ты, значит, присматриваешь и вроде осуществляешь общее… что?
— Что? — заморгал Витюня.
— Общее руководство. Как великий и непобедимый богатырь, словом, наикрутейший авторитет. Теперь понял?
На лбу Витюни собрались крупные тектонические складки.
— Ты сам где служил-то? — спросил он наконец.
— А нигде. — Юрик хихикнул. — Как из политеха ушел, закосил, понимаешь, отсрочку продлили. Хотел поначалу вообще откупиться, да бабок не собрал… Чего я в армии той не видел — дач генеральских не строил? Траву не красил? У дедов в шестерках не ходил?
— Я бы не ходил, — прогудел Витюня, рассматривая кулак.
— Ну, твое дело, — с сомнением сказал Юрик, по-видимому, не желая дальше ворошить эту тему, и замахал руками, отгоняя слепня, нацелившегося в лицо.
— Во пакость, а?..
Помолчали.
— Сам не служил, а этих вот учишь… — подковырнул Витюня.
— Ну и что?
— А то, что не служил. Тоже мне, генерал…
— Ну и генерал, — не сморгнул Юрик. — А ты, между прочим, фельдмаршал, ты это запомни. На безрыбье и мы сойдем. Будь спок, читано кое-что, читано… Манипулярным строем я бы их не выстроил, врать не стану, а фалангой — запросто. Делов-то… Ничо, поймут, хоть и бестолковые. Как научатся строй не рвать и понт свой не показывать, сам в первую шеренгу по центру встанешь, а я покомандую. Потерпишь, фельдмаршал?
— Чего это ради? — изумился Витюня.
— В смысле?.. Сам, что ли, хочешь этих учить? Ну иди учи, а я пивка попью…
— Чего ради мне-то вставать в твою фалангу? — сформулировал Витюня и даже прояснел лицом. — Больно надо…
— А чего ты хотел? — возразил Юрик. — В стороне отсидеться? Так ты имей в виду, Носолом: в древние века полководцы дрались в общем строю. Чтобы личным примером, понял? Или ты дерешься в первом ряду, или тебя не уважают, только так…
— Еще того лучше, — буркнул Витюня. — Уже дрались с кем-то, хватит. Теперь-то на хрена? И с кем?
Юрик сузил глаза.
— А чего тебе надо? — спросил он вкрадчиво.
— Сам знаешь чего, — прогудел Витюня. — Домой надо. Меня на стройке ждут. Ход назад искать надо… — Он помолчал и добавил с угрозой: — А ты, значит, развлекаешься…
— Да?
— Да.
— Ну ты, блин, даешь… — Юрик прищелкнул языком как бы в удовольствии и воззрился на Витюню с неподдельным интересом. — Сколько лет живу, а такого тормоза впервые вижу. Я тебе, Носолом, о чем талдычил, а? Даром они нас тут держат, как ты думаешь?..
— За Носолома ответишь, — предупредил Витюня.
— Что?.. Ну и отвечу. Это для нас развлекаловка, а они тут, представь себе, серьезным делом заняты. Для них это жизнь, а не кунсткамера, ферштейн? Ясен пень, вождь воевать хочет, я только пока не усек, с кем. А ты — великий воин Вит-Юн, понял? А я менее великий, но тоже ничего себе воин Юр-Рик, уяснил наконец? Иначе кому мы тут нужны, тунеядцы, сам прикинь. Пристукнут — вякнуть не успеешь. Медный век, дикие нравы.
Опершись на лом, Витюня надолго задумался. Как назло, мысли в голове вертелись все больше
