остаться.
— Я думал, старик давным-давно ума лишился, а не только что. А он, выходит, еще вон когда всех перехитрить вздумал… Ну и ну. Готовил себе замену, так надо понимать?
— Дедушка так хотел, — согласилась Юмми.
— Какой он тебе дед, — пробурчал Растак. — Он Ер-Нану дед, а тебе прадед, ему зим сто…
— Я зову его дедушкой, — возразила Юмми.
Растак с безразличным видом поворошил угли в очаге.
— Говори, зачем пришла.
Меньше всего сейчас следовало юлить, пересыпая, словно бисер, слова и недомолвки, к тому же в этом деле вождь был явно искушеннее, и, поняв это, Юмми выпалила:
— Чужаки не умрут, если я этого не захочу.
Она видела: как ни владел собою вождь, в эту минуту он вздрогнул.
— Ты говоришь правду или лжешь, как привыкли лгать колдуны? Ты справишься?
— Я говорю правду. Я справлюсь.
Хуккан, присевший на корточки подле очага, шумно вздохнул.
— Что ты хочешь получить взамен? — спросил вождь. — Я готов выслушать. Только не проси слишком много.
— Мне нужно совсем мало, вождь. Жизнь чужаков стоит много больше.
— Хочешь сама стать кудесницей? — В глазах вождя вспыхнул интерес.
— Нет. — Юмми помотала головой. — Мне все равно. Лучше Ер-Нан, чем я. Если он окажется слаб, я приду ему на помощь.
Растак кивнул.
— Пусть так. Так чего же ты хочешь?
— Не убивай дедушку.
На этот раз обе брови вождя взметнулись вверх в деланом удивлении.
— И все? По-моему, его никто не трогает. Наоборот, его день и ночь охраняют от людского гнева…
— Ты понимаешь, о чем я говорю, вождь. — Голос девушки был тверд, но чего ей это стоило! Но только так и не иначе сейчас надо было говорить с вождем — открыто, дерзко, с высоко поднятой головой. Только так и можно было уцелеть самой, спасти Скарра и, в конце концов, все племя! Ведь неошибающийся старый чародей все-таки ошибся… — Дедушка должен жить в своей землянке, как прежде. Ему по-прежнему должны носить еду. Он не должен погибнуть ни от голода, ни от меди, ни от камня, ни от воды, ни от огня…
— Я не в силах сделать его бессмертным, — с усмешкой перебил Растак. — И я не могу сделать так, чтобы все стало, как раньше. Человеческая память — не текучая вода.
— Но ты обещаешь, что Скарр умрет не раньше, чем предки сами призовут его к себе?
— Это я обещаю, — неторопливо, с видимой неохотой проговорил вождь после долгого молчания.
— Поклянись Матерью-Землей, что исполнишь, — потребовала Юмми.
Растак сдержал вспышку. Покачав головой, наскреб с утоптанного пола пригоршню земли, прижал горсть к бороде.
— Клянусь Матерью-Землей. Духи очага и предки, что глядят на меня с небес, — свидетели мои. Слово мое твердо.
Теперь, когда клятва была произнесена, невольно вздохнула Юмми. Огромное напряжение, с каким она столь дерзко вела разговор с вождем — сама от себя такого не ожидала! — понемногу стекало в земляной пол.
— Когда ты готова приступить? Время дорого.
— Дорого, — согласилась Юмми. — Но у меня есть еще одно условие, вождь…
— Не много ли? — нехорошо усмехнулся Растак.
— Ты выслушаешь меня? — На этот раз Юмми говорила кротко и тихо, опустив голову.
— Я слушаю.
— Одного из чужаков ты отдашь мне, — еще тише произнесла девушка.
Теперь пришло время Растаку насторожиться по-настоящему.
— Тебе?.. Зачем?
— В мужья.
Несколько мгновений вождь, позабыв от изумления о собственном достоинстве, сидел с открытым ртом, словно задетый по черепу боевой палицей. Затем раскрыл рот еще шире и, хлопнув ладонями по коленям, захохотал.
— Ну, девка!.. Тебе — в мужья? Чужака из Запретного мира? Ну и ну… А которого?
— Юр-Рика.
Ответ Юмми вызвал новый приступ смеха вождя. Засмеялся и Хуккан — беззвучно скалил зубы, ибо неприлично в доме вождя реготать в голос.
Отсмеявшись, Растак вытер глаза рукавом. Было заметно, что с души у него упал немалый камень.
— Дети Земли не раз мешали свою кровь не только с ближними соседями, но и дальними, и даже с чужаками из других миров, — напомнила Юмми.
— Но не из Запретного мира! А если на нас разгневаются предки?
— Они не разгневаются.
— Ни Мать-Земля, ни добрые духи, ни боги? — пытливо перечислил Растак.
— Я уговорю их.
— А как не уговоришь?
Юмми пренебрежительно улыбнулась.
— Уговорю. Я спрашивала Мать-Землю, она согласна. Для остальных я найду слова и приношения. Они согласятся.
— Ну а Договор? — в упор спросил Растак, не удержавшись от злобной гримасы.
— Это наше, человеческое. Духам нет дела.
Таким взглядом, как Растак на Юмми, мог бы, наверное, смотреть только пастух на овцу, внезапно заговорившую с ним о том, на каком выгоне сочнее трава.
— Ну а зим-то тебе, девка, сколько? Пятнадцать?.. Ну, тогда ничего не поделаешь, самая пора, бери за себя чужака, коли сумеешь. Верно, Хуккан? А ну как он присмотрит другую кралю, тогда как быть? Парней-то у нас немного осталось, а девок вон сколько…
— Ты вождь, — твердо сказала Юмми, — ты можешь приказать, тебя послушают. Уж заодно от меня всем скажи: посмотрит какая поганка на Юр-Рика — лучше бы ей вовсе не рождаться на свет. Засохнет заживо, что сосна на болоте. Я умею. И вину перед Великой Матерью возьму на себя всю как есть. Чтобы все знали: он только мой.
Все-таки ей удалось озадачить вождя еще раз. Растак замедлил с ответом.
— Мы договорились, вождь?
Растак махнул рукой: а, была не была! Если девчонка справится с тем, от чего со страхом отступился Ер-Нан… то так и быть. Юр-Рик не Вит-Юн, пусть девка им владеет, коли пришелся по нраву.
Кивнул.
— Клянешься ли ты и в этом?
— Клянусь Матерью-Землей. — Вождь повторил несложный обряд. — Теперь говори, как ты думаешь спасать чужаков.
— Не дело вождя выпытывать чужие секреты, — отрезала Юмми. — Вели только воинам проводить меня к чужакам, и пусть никто не приближается к их землянке, пока я не закончу обряд. Это дело такое, что не терпит чужих глаз.
— Тебя проводит Хуккан, — подумав, уступил Растак. — И проследит, чтобы все было так, как тебе надо. — Он повысил голос. — Но если у тебя ничего не выйдет — бойся, женщина!
