которой крутится не сверло, а пациент. Ответ должен быть проще.
Моше Хаимович хрюкнул. Наверное, ему понравилась моя аналогия со странной бормашиной. Мне бы она не понравилась. Насколько люди все-таки разные!
– Проще – это вроде вот этой вашей идеи? – спросил он. – Ну допустим. Кстати, а вы не боитесь, что ее присвоят другие?
– Нет, – отрезал я.
– Хм… почему?
– По трем причинам. Во-первых, я пока еще член группы и обязан работать на команду. Во-вторых, идейка настолько тривиальна, что наверняка кто-нибудь додумался до нее гораздо раньше меня, проверьте…
– Обязательно проверю.
– А в-третьих, это не ответ на вопрос, который перед нами поставлен, а так, зацепка.
Магазинер попыхтел немного.
– Не представляю, как эта зацепка может работать на вашу гипотезу тонкой кишки…
Он был не прав. Я сейчас же возразил в том смысле, что эта зацепка работает на значительную часть гипотез, с коими мне удалось ознакомиться, и лишь гипотезу конкуренции она, пожалуй, опровергает. На кой черт чужим делать нас сильнее, а не слабее?
Мы еще долго препирались.
12. Экипаж планеты всей
История так же, как и познание, не может получить окончательного завершения в каком-то совершенном, идеальном состоянии человечества.
Извинение я сочинил в духе моей стародавней отписки Генкелю – не извинение, а сожаление о случившемся. При желании его можно было понять и так: сожалею, мол, о том, что злая Судьба свела меня с таким болваном, которого приходится бить по голове. Но Штейниц не Генкель, он сделал вид, что все в порядке, хоть и грыз меня глазами по-волчьи. То-то. По части владения словом ты со мной не спорь, немецкая харя, я всегда могу извиниться так, что не мне будет обидно, а тебе. Твой прапрапрадед еще сперматозоидом не был, когда мною зачитывалась вся Россия. Да, признаю: много было у меня ошибок в науке: и во флогистон я верил, а Ньютону не верил, и с атомарной теорией напутал изрядно, и считал возможным плавание через Северный полюс без ледоколов, да только я не посрамил своих предков, а ты посрамил. Куда тебе до тех немцев, что в стенах Академии, бывало, кулаками махали не хуже русских! Овца ты в наморднике Устава. А еще кадровый военный!
В состоянии внутреннего торжества я отбыл на вертушке в Томск и с высоты еще раз имел возможность полюбоваться на свежий кратер. Размеры его впечатляли. С точки зрения всей планеты, это, конечно, сущий пустяк, комариный укус, не влияющий ни на тектонику, ни на климат, да и на географию повлиявший весьма незначительно. Подумаешь, возникнет еще одно таежное озеро, когда яма наполнится дождевой и грунтовой водой! Эка диковина!
Кораблю – тьфу. Это его Экипажу такая диковина неприятна.
Я вспомнил, что так и не поинтересовался, скольких людей убил этот «комариный укус», и досадливо дернул щекой. Мысль была посторонней. Подсчет трупов не скажет ничего нового о целевой программе чужих, можно лишь предположить, что на сей раз мы проштрафились не так уж сильно. Что и без подсчетов более или менее понятно.
Я не жалел об отъезде. С Сорокиным и Штейницем каши не сваришь, тут и спорить не о чем. Не те люди, и понятно, почему не те. Какое подразделение Экипажа отдаст по первому требованию лучшие мозги? Нет в природе таких дураков. Генерал Марченко сглупил, поверив рекомендациям. Или, что вернее, с самого начала отбросил мысль о возможном успехе нашей группы. Почти наверняка так и было. Обычное дело: ему приказали сверху, он распорядился и курирует, потому как приказ не хрен собачий. Не будет результата – с него не спросят, будет результат – о, приятная неожиданность! Как хорошо быть генералом! Я бы поменялся с ним местами…
Нет, не поменялся бы! У меня задача, от которой захватывает дух, кипят мозги и верещит что-то в области простаты. Продвинусь вперед хоть на микрон – уже восторг! Мучения, с какими дался этот микрон, перед ним ничто. Такая работенка выпадает раз в жизни.
И я найду решение. Как минимум – нащупаю путь к нему. Или сдохну. Клянусь.
А Магазинер – союзник?
Над этим я ломал голову вчера, продолжал ломать и сегодня. Конечно, мозги у него есть. Кажется, он понял, что в смысле начинки головы я тоже не Винни-Пух. Пожалуй, в отношениях с ним мне стоит сдерживать эмоции – кто же еще, кроме него, будет снабжать меня служебной информацией? Сорокин? Штейниц?
Вертолет доставил меня на летное поле и тут же отбыл. Здание аэропорта пострадало, в общем, несильно, рабочие заканчивали стеклить его заново. Рейсы, как я мигом узнал, еще вчера вошли в нормальный график, толпы пассажиров успели рассосаться.
Как будто ничего и не произошло… Потока беженцев из Томска не наблюдалось, люди не потеряли голову, Экипаж оставался Экипажем. Кто-то рысцой спешил на регистрацию, кто-то жевал пирожное в кафетерии, приятный женский голос вещал насчет отправления и прибытия самолетов, в углу притулилась группа перспективных резервистов с рюкзачками – этих ребят явно ждала заброска в тайгу для испытания на выживание. Кто из них альфа? Ага, вон тот. А кто бета? Сразу и не поймешь. Как правило, беты в глаза не бросаются. Страдают из-за этого, переживают, а на самом деле они просто умнее, хоть и не понимают этого. Их беда, и их счастье.
В офицерской кассе я предъявил командировочное удостоверение и, получив билет, выразил удовольствие: рейс удобный, прямо хоть сейчас на регистрацию. Миловидная блондинка в окошке кассы посмотрела на меня с любопытством и, по-моему, с завистью. Ее взгляд спрашивал: «Вы
В самолете мне досталось место у прохода. Ну и ладно: я собирался немного поработать, а не пялиться в иллюминатор на поля, леса и облака. Справа от меня поместилась мамашка с дочкой лет пяти – рядовой необученной III ранга. Сейчас же после набора высоты рядовая необученная взобралась коленками на кресло, прилипла носом к стеклу и восторженно заойкала. Наверное, в первый раз поднялась в воздух.
Мне они мешали, но обе были в своем праве, особенно малышка. Я решил, что давить на мамашу, чтобы утихомирила дочь, было бы слишком жестоко. В этом или следующем сентябре девчушка узнает, что такое начальная школа и дисциплина, все более жесткая год от года, сдавливающая, как испанский сапожок. Пусть резвится третьеранговая, немного осталось.
Расположив на откидной полочке комп, я углубился в работу и очень скоро перестал слышать все посторонние звуки – стюардессе пришлось даже потрясти меня за плечо, чтобы спросить, пищу какой кухни я предпочитаю в полете – европейской, индийской, японской или, может быть, мексиканской? Отрывисто поблагодарив, я ограничился стаканом дынного сока. Задача манила. Может быть, она и не имела прямого отношения к той задаче, что поставил генерал Марченко, – все равно я был намерен решить ее. А если окажется, что ее уже кто-то решил до меня и что я увлеченно изобретаю велосипед, – не страшно. Я-то знаю, что новоизобретенные велосипеды иногда бегают ничего себе.
Итак. Большинство астероидов чужие насылают на нас изнутри земной орбиты. Эти астероиды