не столько слушал медленный мамин бас, сколько следил за реакцией толпы. Хорошая была реакция, даже восторженная. Временно подчинив Пальмиери маме (ох, и скривил же он физиономию!), я вылетел в Штаб.
Глава 3
– Эге-гей!.. Кто-нибудь!..
Мне ответили только эхо-слизни. Лагерь был пуст. Его покинули недавно, не более полусуток назад. Нескольких палаток недоставало, другие были оставлены как есть. Стояли шалаши и навесы, но люди и имущество исчезли. По всему было видно, что уход состоялся в спешке, хотя и без особой суеты. Ну, тем лучше. Значит, Штаб перебазировался в другое место, чего и следовало ожидать. А темпированные головорезы Рамона снялись отсюда еще раньше. Им предстояла серьезная работа – Новый Пекин и базы землян в нем и вокруг него.
Как-то там Дженни?
Мне следовало самому приглядывать за ней. Боб, правда, обещал, но кто в наше время застрахован от случайностей? Взлетев и взяв курс на Новый Пекин, я повертел в голове эти мысли и пришел к выводу, что самое главное уже позади. Темпированные бойцы нахватают пленных. Уже, наверное, нахватали. Земляне получат их, когда согласятся на наши условия. Они согласятся уже потому, что до смешного берегут жизнь своих сограждан, даже солдат, как будто это невесть какая ценность. Еще они согласятся потому, что после нашей диверсии на Земле их командующий почти наверняка будет заменен другим, более благоразумным. Сражения и мелкие драки еще очень даже возможны, но итог более-менее ясен: в обмен на пленных земляне подпишут с нами соглашение. И вместе с пленными на Землю отбудет Дженни. Ведь не согласится же она остаться здесь навечно…
Или согласится?
Может, я дурак и чего-то не понимаю в ней? Все это время она находилась в подавленном состоянии и – чего уж там! – в прямой опасности как чужинка и родня интервентам, но, может, она ждала, что я сам начну разговор о нашем будущем? Возможно, оно все-таки существует? Беда в том, что все это время мне вечно было некогда.
Теперь будет иначе. «Чем труднее добиться успеха, тем решительнее надо приниматься за дело», – так говорил Фигаро. Вот я и примусь за дело – то есть не сразу, а как только получу способность замедляться хотя бы на время. Не так уж и плохо то, что «темпо» живут и размножаются только на Марции, а у нас дохнут!
Мучительно долго тянулись подо мною джунгли, потом пошли фермерские поля, дороги, отдельные строения. Вопреки всякой логике мне казалось, что бегом я добрался бы быстрее. Проблема техники для темпированного пилота заключается в том, что ее, технику, никоим образом не темпируешь – какой она была, такой и останется, а была она, разумеется, предназначена для нормальных людей с нормальной скоростью жизни. Тупость управления и медленность реакции аппарата на мои движения кого угодно могли вывести из себя. Я вертел головой – в принципе совсем не исключалась встреча в воздухе с какой-нибудь недобитой посудиной землян. На поверхности я без особого труда приблизился бы к землянину, даже не дав ему толком понять, кто его атакует, и свернул бы ему шею, зато в воздухе он имел бы преимущество надо мной. Ну не обидно ли? Стоило темпироваться, чтобы сгореть в этой летающей консервной банке!
Воздух, однако, был чист. Первую боевую платформу я увидел на земле – вернее, увидел то, что осталось от нее и от дома, на который она упала. Руины еще дымились. Две воронки в радиусе километра от сбитой платформы указывали места падения наших катеров, третью воронку я заметил километрах в трех. Наши пилоты подловили землян и навязали им ближний бой. В ближнем бою и простой катер на антиграве кое на что способен. Но земляне недешево отдали свои жизни.
– Суки! – с чувством сказал я в их адрес и добавил еще пару теплых слов. Уцелей кто-нибудь из землян при падении – я специально приземлился бы добить гада, хотя, если вдуматься, он только и делал, что пытался спасти свою жизнь.
Вот и спасал бы ее на Земле! Чего к нам-то сунулся?
Вдали поднимались к небу еще дымы. Поля не горели только потому, что зеленые всходы не горят. Горели фермы. Догорала какая-то деревня, и никто не пытался поливать водой крайний, уже вовсю дымящийся дом. На моих глазах он в один миг вспыхнул факелом и совершенно скрылся в водовороте огня. Мне показалось, что я вижу недвижно распростертое на земле тело, но я не был уверен. В любом случае спасать здесь было уже некого.
Насколько же медленно летел катер для темпированного! Вдобавок он требовал горючего. В каком-то поселке, брошенном по неизвестной причине, но, как ни странно, нетронутом, я приземлился на центральной улице и без зазрения совести ограбил керосиновую лавку, до пробки залив бак, питающий маршевый двигатель. Наша революция по сути еще продолжалась, а какая же революция без экспроприаций?
Чем дальше, тем больше встречалось пожарищ. Я уже боялся увидеть столицу выжженной дотла – и облегченно перевел дух, когда на фоне вечерней зари город нарисовался на горизонте резко, рельефно, зримо. Столбы дыма поднимались и там, но с первого взгляда мне стало ясно, что город пострадал не очень сильно. Навстречу мне поднялись два катера, один зашел сбоку и выстелил передо мной трассер. Связаться с ними по радио мне не удалось, поэтому я просто сел на хвост одному из них – сблизиться иначе не получилось бы – и помахал руками. Осознав, что имеют дело с темпированным, а значит, своим, катера отвалили в сторону.
А я окончательно понял, что город – наш.
Новый Пекин далеко не Степнянск – и по размеру, и по народонаселению, и по прилегающим ландшафтам. Для его захвата мало одной усиленной роты темпированных бойцов – это раз. К нему гораздо труднее подобраться незаметно – это два. Разработанная генералом Фынем и утвержденная Штабом отвлекающая операция привела к громадным потерям, но цель – ввести противника в заблуждение – была достигнута.
Подробности я узнал очень скоро. Отряды партизан начали выдвигаться к столице с началом ночи. Выдвижение происходило по-разному, но преимущественно скрытно. Отдельные группы рядились под беженцев, решившихся вернуться в город и зажить под пятой оккупантов, другие маскировались под хлебные обозы, третьи еще бог весть под что. Почти все эти люди были обречены и если не знали наверняка, то догадывались об этом. Этот этап операции проходил без участия темпированных бойцов и техники.
Земляне должны были клюнуть на приманку. И они клюнули, когда к Новому Пекину начали стягиваться выдвигаться основные силы. Следовательно, речь шла не о массовых диверсиях, а не более и не менее как о попытке захвата столицы! Не знаю, устоял ли бы я на месте земного главнокомандующего перед искушением разнести главные силы мятежников в пух и прах одним ударом. Пытаюсь поставить себя на его место – и не могу. Знаю только, что земляне по-прежнему недооценивали нас. Быть может, они даже воображали, будто мы не знаем о том, как легко обнаружить нас ночью в открытом поле? Или они считали, что мы пошли на заведомо обреченную на провал операцию от безысходности и из чистого фанатизма?
Теперь это уже трудно установить. Есть только факт: поначалу земляне не предпринимали никаких действий, хотя компьютеры их орбитальных инфракрасных локаторов, наверное, одурели от дикого количества целей. Земляне не предпринимали никаких действий до тех пор, пока не уверились: все силы партизан, задействованные в операции, вышли на открытое место и уже никоим образом не успеют скрыться в джунглях, как они проделывали это много раз.
И тогда земляне нанесли удар.
Одновременный. Страшный. Со всего, что летает, по всему, что шевелится на земле, пытаясь драться или бежать.
Погибли тысячи и тысячи. Погибли, едва успев занять исходные позиции для атаки той или иной базы землян, а то и не успев даже этого. Генерал Фынь разработал операцию-чудовище. Одно скажу в его защиту: вряд ли кому-нибудь на его месте удалось бы выдумать какой-нибудь финт, позволивший свести наши потери с чудовищных хотя бы к просто большим. Тактику диктует обстановка. Это как коридор: иди прямо, если нечем пробить стены. До появления «темпо» у нас не было и коридора – была каменная
