– Поспать ты, говорю, здоров…
– Нет! Другое!
– А! В общем, земляне отвергли наш ультиматум, но тем не менее согласны на перемирие и готовы начать диалог, – сказал Боб. – На дальнейшие переговоры по радио мы не согласились. Сейчас вырабатываются взаимоприемлемые условия для встречи высоких договаривающихся сторон. Время работает на нас, но и тянуть особо не будем.
– Связь работает?
– Нормально работает, можешь не дергаться. Ты нужен для другого. Есть ли у нас хоть одна исправная платформа?
– Найдется.
– С управлением справишься?
– Если сумею замедлиться – наверное, да. Но только в атмосфере, выше я не летал.
– Выше не надо. Мы назначим точку рандеву в чистом поле. Можно долететь на катере, но на платформе будет солиднее, ты не находишь?
– Нахожу.
– Ты точно справишься? – с подозрением переспросил Боб.
– Других пилотов все равно сейчас не найти. Когда летим?
– Часа через четыре ориентировочно. Как только прилетит Варлам Гергай… Кстати, он тебе правда дядя?
– Нет.
Дополнительных подробностей Боб не дождался и отвалил куда-то. За следующий час я трижды выпадал из ускоренного времени в нормальное и так же спонтанно возвращался обратно. Потом в сопровождении навязанного мне телохранителя съездил к Питу и техникам, похвалил их и велел держать хвосты пистолетами. Остаток времени я посвятил платформе.
Она стояла передо мной – земное чудо, живое и неживое одновременно. Чудо, которому мы не дали подняться в воздух, противопоставив ему другое инопланетное чудо. На ее боках медленно зарастали вмятины – платформа залечивала повреждения. Чья-то кровь, обильно разбрызганная по борту, затвердевала коркой и отваливалась. Платформа чистила себя. Зачем-то – кто бы мне сказал, зачем? – ей хотелось выглядеть красивой. Эстетичная смерть с небес…
Нечего было и думать подчинить себе платформу, пока я жил в ускоренном темпе. Пришлось дождаться спонтанного выпадения в нормальный человеческий ритм и уже тогда приступить. Я старался быть предельно спокойным. Малейший нервный всплеск – и меня вышвыривало в ускоренную жизнь. Платформа не понимала моих ускоренных втрое желаний. Могла и взбрыкнуть с непредсказуемыми последствиями.
В конце концов я отчаялся и принял единственно верное решение: вновь вздремнул немного. Когда меня разбудили, оказалось, что я уже могу жить в нормальном ритме столько, сколько пожелаю. Конечно, мне приходилось контролировать себя, но недолгие сеансы аутотренинга – дело самое простое. Я временно забыл обо всем, даже о Дженни. Я был каменно спокоен.
Оказалось, что управлять платформой, в общем, несложно. Не думай о постороннем, сосредоточься на полете, знай, какой мавневр платформа выполнить может, а какой ей не под силу, – вот и вся наука. Для боя я еще не годился, но привести платформу куда надо мог. Вот и ладно.
Когда время движется с нормальной скоростью, оно летит куда быстрее. Едва я успел освоиться, как появился дядя Варлам. Затормозил возле меня, как гоночный автомобиль, с усилием замедлился, хлопнул меня по плечу, засмеялся и зачирикал:
– Так ты думал, что я погиб в той пещере? Ха-ха! Мы ее эвакуировали сразу, как взлетели катера. Уйти успели не все, но я, как видишь, жив… Ну ладно, чего зря теряем время? Полезай.
– А делегация? – спросил я.
– Какая тебе еще нужна делегация? Хватит и меня одного. Я буду разговаривать, а ты знай сиди в платформе и не высовывайся понапрасну…
Не вводи во искушение – так это называется. Ни друга не вводи, ни врага. Один переговорщик совершенно достаточен, зачем больше? Для солидности? Или для того, чтобы земляне впали в соблазн разом обезглавить нас?
Но я был удивлен: переговоры, от которых зависит судьба всей Тверди, поручены дяде Варламу! Скромный муниципальный служащий уверенно занимал место в истории Тверди.
Я был рад этому.
Вспомнил о Дженни – и велел себе успокоиться.
Глава 4
– Как же это так получилось…
Сидя на табурете у больничной койки, я повторял эти жалкие слова, пока не понял их ненужность. Мы с Дженни просто смотрели друг на друга, только я смотрел на нее двумя глазами, а она на меня – одним. Неподвижный, он блестел в окошечке, оставленном в слоях бинтов, как бойница. Казалось, что второй глаз, правый, прячется под бинтами, но его просто не было. Бинты скрывали не глаз, а яму.
Около рта была вторая бойница, Дженни могла говорить. Она просто не хотела.
– За тобой хорошо ухаживают? – спросил я.
Ответа не было.
– Я прослежу, чтобы все было в порядке. Будут лучшие врачи, лучшие сестры, сиделки… У нас нет аппаратуры для регенерации поврежденных органов, но на Земле есть. Ты скоро отправишься туда. Скоро- скоро, честное слово. Быть может, уже через несколько дней. Вот-вот здесь появится представитель метрополии с полномочиями – тогда подпишем окончательный договор. Отправим на Землю пленных и тебя, конечно. Там тебя починят в лучшем виде…
Дженни молчала. Я рассказывал ей о переговорах с земным главнокомандующим. Честное слово, был момент, когда мне стало жаль старого служаку в генеральском мундире. Он начисто провалил свою миссию, и в метрополии его не ждало ничего хорошего. Сначала он угрожал, в ответ на что дядя Варлам резонно заявил, что уничтожить нас земляне еще могут, но покорить – уже вряд ли. И добавил, что если земляне дадут нам малейший повод, мы будем убивать каждые пять минут по одному пленному. Я не стал говорить Дженни о том, что дядя Варлам еще уточнил: мы не станем расстреливать их, а просто отдадим женщинам, потерявшим по их милости мужей, детей, братьев. Землянин побагровел и заявил, что это дикость и варварство. Дядя Варлам подтвердил, что мы и есть варвары и в качестве таковых не любим подолгу терпеть. Принимает метрополия наши условия или не принимает?
Главнокомандующий сказал, что подписание каких бы то ни было договоров от имени Земли не в его компетенции, но временное перемирие он заключить может. На том и порешили. Корабли-громадины остались на орбите, пленные – у нас. Насколько мне было известно, их содержали в общем прилично под небольшой охраной. Мы не боялись ни побега пленных, ни попытки отбить их. Земляне уже познакомились с нашими темпированными бойцами и не выражали желания иметь с ними дело в дальнейшем.
Потянулись просто дни.
Фигурально выражаясь, они были заняты попытками разгрести руины и найти что-нибудь стoящее, дабы немедленно включить его в работу. Я собрал в столице все уцелевшие катера и пропустил их через ремонт в «Залесски Инжиниринг». На местах отчаянно нуждались в этих катерах, как и в вертолетах, уцелевших в количестве нескольких штук. Мы были нищими. В каменный век нас не забомбили, но отбросили назад надолго, это было видно невооруженным глазом.
Эйфория победы шла на убыль. В том, что мы победили, ни у кого не было сомнений. Штаб, вновь преобразованный в Комитет, довел до сведения всего населения: почти одновременно с нами борьбу с метрополией начало население еще нескольких планет. Упоминались Дидона, Скрижаль, Новый Тибет и какая-то неведомая Хлябь. В сухом остатке этих поразительных сведений блеснула золотая крупинка догадки: землянам-то, похоже, не до нас. Не так уж много у Земли туннельных кораблей такого класса, как те, что без толку кружат над нами, и разве могут земляне пробивать индуцированные каналы с точностью, доступной пока только марцианам? Военно-космические силы метрополии распылены, а сухопутные силы не могут попасть с Земли прямо на поверхность Тверди!
Войне почти наверняка конец – это понимали многие, а после распространения сообщения Комитета,
