Рыска отважилась снова поднять глаза. Мышцы на спине у саврянина были прорисованы так же четко, как и спереди. И… ниже тоже. Голые мужчины обычно выглядят глупо и жалко, как ощипанные петухи, но Альк скорее напоминал кота, которому одежда вовсе ни к чему.
Саврянин тем временем по-свойски потрошил котомку с вещами, выкидывая ненужное прямо на землю. За ночь одежда Жара высохла, и он снова переоделся в красно-зеленое, отложив новые штаны до лучших времен. Альк брезгливо фыркнул, но особенно смущавшая Рыску часть тела наконец скрылась под тканью.
— А рубашка где?
— Кажется, у лекаря забыли. — Вор укоризненно поглядел на подругу: вот если бы не твои оскорбительные подозрения, собрались бы как положено.
Но Альк уже выволок со дна котомки другую, аккуратно сложенную и ни разу не надеванную.
— Не трожь! Она для моего жениха! — возмутилась девушка, но саврянин бестрепетно сунул голову в ворот:
— Появится — отдам. Если не сгниет к тому времени.
— Сними немедленно!
Альк подергал за подол, пытаясь натянуть его до нужной длины.
— Ты любишь толстых коротышек?
Девушка поняла, что слегка промахнулась с размером: мерила-то по себе, а у мужчин туловище немного длиннее. Грудь же, наоборот, переоценила.
— Это просто ты — жердь портняжная! Отдай! — Рыска чуть не заплакала от бессильной злости. — Она же свадебная! Я ее три месяца вышивала!
— Ты имеешь в виду этих кошмарных зайцев со щучьими мордами?
— Это собачки! Они оберегами служат!
— От вшей?
— От зла!
— По-твоему, вши — добро?
— Жар!!! — обернулась к другу доведенная до предела Рыска. — Ну сделай что-нибудь! Скажи ему!
«Сделай» и «скажи» были разными вещами. Увидев искаженное лицо подруги с полными слез глазами, парень, не дослушав, размахнулся и заехал саврянину кулаком в наглую рожу. Точнее, попытался. Альк ушел от удара, как подхваченное ветром перо, а в следующий миг Жар уже летел на землю, не успев понять, что произошло. Саврянин подмял его, как волкодав дворняжку, и начал трепать. Именно что трепать, а не драться: заломил руку за спину, ухватил за волосы и ткнул лицом в землю. Выпустил, дал перевернуться и снова обездвижил каким-то хитрым приемом, заставив выть от боли — не то чтобы дикой, но заставляющей остро чувствовать свою беспомощность. Все попытки сопротивления саврянин гасил на корню, награждая Жара новыми пенделями. Казалось, Альк даже радуется упорству вора, не мстя за нападение, а спуская скопившуюся злость.
Рыска бестолково прыгала вокруг, не зная, что делать.
— Да подавись ты этой рубашкой, скотина! — с ненавистью и отчаянием прокричала она. — Только отпусти его!
Саврянин и сам уже разжал руки, поднялся. Жар остался лежать на траве, красный от борьбы и унижения.
— Сволочь, — простонал он, языком щупая зубы.
— Дурак, — не глядя огрызнулся Альк. — Нечего было нарываться.
— А что, молча стоять и глядеть, как ты мою подругу обижаешь?
— В следующий раз не полезешь.
— Полезу! — Жар с кряхтеньем поднялся, снова стиснул кулаки, хотя его пошатывало. — Ну, давай!
— Пошел ты… — Саврянин, похоже, начал жалеть о своей вспышке. Поморщился, прижал запястье ко лбу, словно борясь с приступом головной боли. С горечью бросил: — Да что вы вообще понимаете!
— Что ты либо конченый мерзавец, либо чокнутый!
Альк вздрогнул, отнял руку ото лба.
— Я. Не. Чокнутый, — резко изменившимся голосом сказал он.
— Значит, мерзавец! — в запале подхватила Рыска.
— А это ваши проблемы, а не мои.
— Тогда мы… мы… — Девушка лихорадочно поискала, чем его осадить, — и поняла, что только одним, уже до того затрепанным, что повторять стыдно: — Мы тебя дальше не повезем!
— Тогда я вам с лекарем помогать не буду. — Было видно, что Альку безумно хочется ее придушить, оседлать корову и поскакать в Шахты. Но он прекрасно отдавал себе отчет, что обратное превращение может произойти в любую щепку, и уж тут-то ему не поздоровится.
— А иначе будешь? — изумилась девушка.
— Да. Но не голышом же.
— Нет, он точно чокнутый, — убежденно сказал Жар, натягивая шапку. Девушка заботливо похлопала его по кафтану, сбивая пыль. — То спорит до хрипоты, то на людей кидается — а потом соглашается как ни в чем не бывало.
— Еще какой-то вор будет меня поучать, как себя вести. — Альк вскочил на Смерть, так стиснув ее коленями, что коровенка выпучила глаза и встала как сказочный «лист перед травой». Шпорой тронь — в полет сорвется. — Ну, поехали, нечего время терять. Неизвестно, сколько его у меня…
* * *
Разницу Рыска почувствовала уже на въезде в город. Стражники, которые три лучины назад поленились даже встать с бревнышка (на ночь им закладывали дорогу), при виде саврянина сразу насторожились, подхватили прислоненные к стене копья и наставили их на коров.
— А это еще кто с вами?
— Знакомый, по дороге встретили, — неуверенно соврала девушка.
— И откуда же у вас такие знакомства? — почуял какой-то подвох стражник. Жар поморщился. По- хорошему надо было не нарываться на допрос, а взять стражника под локоток, отвести в сторонку и умильно попросить: мол, мы люди подневольные и своего господина сами терпеть не можем, но впустите его, пожалуйста, а то он на нас отыграется.
Однако вор еще злился на саврянина и не собирался его выгораживать. Тем более господином называть.
У ворот с обеих сторон постепенно собралась небольшая очередь, роптавшая все громче. Разумеется, в поддержку стражи, ибо «этих желтоглазых и так в городе что крыс, гоните его к Сашию, не задерживайте честных людей».
Самому Альку было чхать на эту суету. 'Он даже не спешился, свысока поглядывал на толпу, чем злил ее еще больше. И только когда стражник начал совсем уж бессовестно вымогать у девушки пошлину — и плевать, что из города они «просто коров размять выехали», — саврянин свесился с седла и что-то прошептал на ухо его напарнику. Тот вздрогнул, недоверчиво пригляделся к Альку и опустил копье:
— Проезжайте, господин Хаскиль.
Первый стражник подбежал ко второму, собираясь учинить ему хорошенький втык, но был точно так же срезан парой слов шепотом.
Озадаченная толпа притихла, расступилась. Рыска ежилась под недобрыми взглядами, стараясь смотреть только прямо, на спину Алька.
— Что ты ему сказал? — подавив неприязнь, обратился Жар к саврянину.
— Представился.
— Наместником Сашия?
— Почти. Судебным дознавателем.
— Чего?! — Вор схватился за голову: столь вопиющей наглостью впечатлилась даже шапка и начала
