к дикоцветью первые редели до единичных точек, а вторая меняла цвет на сероватый.
– Ложитесь! – Жрец так резко остановился и раскинул руки, что если бы парни его не послушались, то врезались бы в них и упали в любом случае. Сам мужчина распластался по земле лишь секундой позже.
По уже знакомой парням дороге мчалась вереница двуколок, при виде которых на всякий случай залег бы и самый добропорядочный обыватель. Черноспинные, рыжебокие ящерки багайской породы бежали так слаженно, что под них можно было запевать, а серо-стальные повозки на массивных колесах даже издалека резко отличались от прогулочных и почтовых.
Боевая обережь.
– Кто там впереди? – Джай приподнял голову и тут же получил от жреца ладонью по затылку.
– Баба какая-то… – Горец, как охотящийся кот, высунулся из травы ровнехонько по глаза. Двуколки приблизились еще на четверть полета. – Нет, мужик, просто волосы длинные, развеваются. Не то светлые, не то русые с проседью. Без бороды, без усов. Э, да это йер! Кольчуги[24] нет, и куртка простая, кожаная, без колец. Вышивка только на груди какая-то, желтым.
– Архайн. – Тваребожец снова покрылся трупной бледностью. Джаю тоже стало не по себе.
– Светлый[25] его побери! Это же самый паскудный йер в Орите, а то и всем Царствии!
– Я заметил, – замогильно подтвердил жрец. – Он мой владелец.
Парни, не сговариваясь, отодвинулись от жреца в противоположные стороны.
– Так это он послал тебя убить нас в храме?!
– Да.
– А потом воскресил?
– Да.
Джай сглотнул резко прогоркшую слюну:
– Так ты и сейчас…
– Нет, – отрезал жрец. – Я же сказал: он мой владелец, а не господин. Госпожа у меня только одна.
– Еще позавчера ты считал по-другому. – ЭрТар зябко передернул плечами, вспомнив вихрящуюся тень, чуть было не оставившую его без верхней половины тела (или нижней – это уж как посмотреть).
– Тогда мне было все равно.
– Но нам-то нет! – Джай подумал, что в качестве моруна жрец нравился ему и то больше.
– Я вас с собой не звал, – огрызнулся седой. Двуколки скрылись за очередным холмом, и мужчина, тряхнув головой, оторвал взгляд от дороги. Шум колес еще не утих, так что вставать беглецы не торопились.
– Ему-то чего здесь надо? – шепотом, как будто йер мог его услышать, поинтересовался ЭрТар. – Неужели за нами охотится? Или за тобой, э?
– Нет. Мы для него слишком мелкая добыча. – Жрец скользнул взглядом вдоль дороги, и проступившее на его лице изумление затмило все прочие эмоции. – Дхэры должны были отправить Ар… (имя «владельца» далось седому с запинкой) Архайна на Ее поиски.
– Так, может, и отправили?
– Он едет не в ту сторону.
– Ты уверен?
Тваребожец не ответил.
ЭрТар, еще немножко выждав, сел и начал придирчиво отряхивать новую рубаху.
– Ну нас-то йеры вчера быстро отыскали. Интересно как? У Иггра, хе, спросили?
– Я рассказал Архайну, как вы выглядите, – невозмутимо сообщил жрец. – А белобрысых обережников в Орите не так уж много.
– Зачем ты это сделал?! – аж застонал от такой подлости горец.
– Он спросил.
– И ты так просто взял и все ему выложил, да?!
– Он умеет спрашивать. А у меня не было причин защищать храмовых воров.
– Но мы же не воры!!! Мы… мы… – ЭрТар беспомощно оглянулся на Джая, но тот лишь развел руками. Действительно, почему жрец должен навлекать на себя гнев йера из-за двух незнакомцев, которые вдобавок его убили?! – Выходит, ты уже давно этому Архайну служишь? И как же он вознаграждает тебя за усердие?
Тваребожец встал, игнорируя разъяренного горца, и вгляделся в даль, окончательно убеждаясь, что двуколки не вернутся.
– Я умираю.
– А если не справляешься?
– Я умираю не сразу, – так буднично ответил жрец, что Джая мороз продрал по коже. Замолчал и ЭрТар.
Выбранная тваребожцем дорога только для тварей и годилась: узкая, прерывистая тропка, по которой от силы раз в день проезжала селищанская телега с сеном или дровами. А вскоре пришлось сойти и с нее.
– Ты знаешь, куда он нас ведет? – шепотом поинтересовался обережник у ЭрТара.
Горец отрицательно мотнул косой.
– Я по эту сторону Ориты никогда не бывал. И отсюда вроде бы уже до границы рукой подать.
– Ну не рукой – сутки езды, и то если по прямой. Но, кажется, он немного к северу забирает. – Джай обнаружил, что до сих пор сжимает в одной руке хлеб с луком, а во второй кусок курицы. Сыр куда-то исчез, и парень не сразу, по навязчивому вкусу во рту, догадался, что нервно сжевал его во время лежки.
Обережник подумал и догнал жреца.
– Эй, ты! Есть хочешь?
Раздражение в глазах обернувшегося к парню тваребожца сменилось легкой растерянностью.
– Не знаю, – признался он, приостанавливаясь. – Наверное.
Обережник безнадежно покачал головой и изменил вопрос:
– Когда ты в последний раз ел?
Тот честно попытался вспомнить.
– Давно… а какой сейчас год?
– Триста одиннадцатый от Воцарения Двуединого.
Мужчина беззвучно пошевелил губами, одновременно сгибая и разгибая пальцы.
– Двадцать шесть лет назад.
– Ты хотел сказать – часов? – после неловкой паузы уточнил поравнявшийся с ними ЭрТар.
Жрец молчал, продолжая так таращиться на ладони, словно там выросло по семерику лишних пальцев.
– Я слышал, что человек может прожить без пищи не больше месяца, – как бы между прочим заметил обережник. С одеждой эта уловка сработала, вдруг здравый смысл снова на минутку проснется?
– Мне столько и не надо.
Парень понял, что с этим ненормальным быстрее сам рехнется.
– В любом случае ты должен был успеть проголодаться, – заключил он, чуть ли не насильно всовывая ему в руки хлеб и мясо – жрец не то чтобы отказывался, скорее не мог понять, чего от него хотят.
Мужчина неуверенно откусил кусочек хлеба, тщательно прожевал и судорожно, как что-то невкусное, но полезное, проглотил. Так же осторожно попробовал курицу.
– Что, не нравится? – досадливо поинтересовался Джай. Сыр бурчал в животе от одиночества.
– Нравится, – подумав, решил тваребожец и, снова ускорив шаг, с проснувшейся жадностью вгрызся в кусок. Куриные ребрышки хрустели на зубах, как каленые горошины. Тишш косился на жреца с нескрываемым неодобрением.
Джай, конечно, знал, что сказочники склонны преувеличивать выносливость героев – «шли они день, шли ночь, сапоги до носков стоптали» – но чтобы настолько! Солнце жарило за два дня сразу, и вытопленная из земли влага удушливым маревом колыхалась над травой. Новые рубахи промокли от пота – у ЭрТара на загривке, а у Джая и спереди и по бокам. Особую «прелесть» странствию придавали холмы, на
