спросила:
– Матушка, что с отцом? – Не получив ответа, она дотронулась до плеча Коринны. – Матушка, он спит? Но почему заснул в зале?
Ничего, не ответив, дочери, Коринна крепко сжала ее руку. Тогда девочка повернулась к женщине:
– Минерва, что с папой?
Минерва опустилась на покрытый камышом пол и пробормотала:
– О, Хейд, моя маленькая фея… – Она прижала девочку. – Душа твоего папы покинула землю и присоединилась к миру духов.
– Папа умер?
Хейд вырвалась из объятий Минервы, чтобы повнимательнее посмотреть на отца. Коринна, издававшая тихие стоны, по-прежнему лежала у него на груди.
Протянув руку, Хейд осторожно прикоснулась к локону отцовских волос и тут же замерла. Потом взгляд ее обратился к старшей девочке.
– Берти! – закричала она. – Папа умер! Светловолосая девочка, оторвав голову от груди Баррета, взглянула на сводную сестру. Затем высвободилась из объятий воина и направилась к Хейд. Сестры обнялись и опустились на камыши, глядя на своего родителя.
– Не плачь, Хейд, – утешала Солейберт свою младшую сестру. – Теперь папа на небесах, с ангелами и святыми.
– Но что с нами будет без папы, Берти?
– Все как-нибудь устроится, – ответила Солейберт, с трудом сдерживая слезы. – Ведь у нас еще остались наши матери и Минерва.
Минерва тем временем отправилась на кухню и, собрав на поднос все необходимое, вернулась в зал. Накрошив в деревянную миску сухих трав, она склонилась над миской и принялась что-то тихонько бормотать. Потом добавила туда воды из кувшина и щепотку соли. После чего извлекла из складок одежды нож и стала водить его кончиком по воде – словно чертила на ее поверхности какие-то линии.
Собравшиеся в зале воины, а также люди из деревни вскоре удалились – они почти всегда так поступали, когда Минерва начинала заниматься своими обычными делами. Прошло еще какое-то время, и Минерва, спрятав нож, высоко подняла чашу и принялась произносить громким голосом какие-то слова.
– Нет! – закричала Эллора, бросаясь к пожилой женщине и выбивая из ее рук миску. – Нет, ты не посмеешь принести в этот дом новое зло своим колдовством! – Она указала на своего почившего супруга. – Разве мало тебе того, что ты уже сотворила?
Минерва поднялась на ноги и пристально посмотрела в лицо Эллоре. Глаза пожилой женщины сверкнули.
– Как ты смеешь это говорить?! – спросила она. – Никто не желал зла лорду Джеймсу. Но сейчас тело следует обмыть, и тогда душа его сможет спокойно отлететь!
– В таком случае пусть это сделает священник, – заявила Эллора. – Да, священник, а не безбожная язычница.
– А где ты думаешь найти священника, миледи? – Минерва подступила к Эллоре почти вплотную. – Неужели ты не заметила, что наш единственный священник, как и многие другие люди лорда, не вернулся в замок? И неужели ты собираешься сидеть и ждать, когда тело Джеймса сгниет у нас на глазах?
– Убирайся отсюда, – процедила Эллора сквозь зубы. – Забирай свои вещи, а также вещи Коринны и ее отродья. – Она уставилась на Хейд, все еще обнимавшую Солейберт. – Убирайтесь отсюда все!
– Матушка, не делай ничего подобного! – воскликнула Солейберт.
– Эллора, я тебя предупреждаю, – продолжала Минерва, – ты заходишь слишком далеко.
– Нет! – Эллора решительно покачала головой. – Напротив, я опоздала. Напрасно я позволяла тебе жить в Сикресте столько лет. Увы, теперь тот, кто держал тебя здесь… – Она снова посмотрела на Джеймса. – Его больше нет с нами.
– Но Сикрест – это и дом Коринны, а не только твой.
– Довольно! Убирайтесь!
– Хорошо, мы уйдем, – тихо сказала пожилая женщина.
Тут. Коринна вдруг подняла голову с груди своего возлюбленного, и Эллора с Минервой в ужасе уставились на нее: казалось, за час она постарела на несколько десятков лет.
– Я знаю, Эллора, что мое присутствие здесь стало для тебя бременем, – проговорила Коринна, – но так было не всегда, и ради дружбы, когда-то нас соединявшей, мы завтра же покинем замок. – Взглянув на лорда Джеймса, она добавила: – Теперь он не принадлежит ни одной из нас.
– А может, нам все-таки остаться? – неожиданно сказала Минерва. – Я уверена, Джеймс хотел бы, чтобы мы здесь остались. Мы не должны уходить.
– Завтра?.. Что ж, очень хорошо, – кивнула Эллора будто и не слышала слов Минервы. – Я согласна подождать до завтра.
– Матушка, нет! – закричала Солейберт, прижимая к себе Хейд. – Не выгоняй их!
– Что происходит, Берти? – спросила Хейд; ее личико приняло пепельный оттенок.
– Эллора, ты позволишь нам помолиться? – спросила Коринна.
Леди кивнула и тут же, сделав шаг вперед, схватила девочек за руки.
– Я забираю отсюда детей, – сказала она. – Им незачем здесь находиться.
– Нет! – Коринна потянулась к дочери. – Пусть Хейд останется.
Пронзительно вскрикнув, Хейд бросилась к сестре, которую Эллора рывком подняла на ноги.
– Я вернусь, Хейд! – закричала Солейберт, пока Эллора тащила ее вверх по лестнице. – Я вернусь, не бойся!
Тихо вздохнув, Хейд уселась у камина, обхватив руками колени.
– Ты что, обезумела? – Минерва взглянула на Коринну, собиравшую травы, рассыпавшиеся по камышовой подстилке. – Неужели ты действительно хочешь уйти?
– Ах, не досаждай мне, Минерва, – пробормотала Коринна, стараясь дотянуться до деревянной чаши. – Оставаясь здесь, мы ничего не добьемся, и только будем усугублять раздражение Эллоры. Нам лучше уйти.
Опустившись на колени, Минерва принялась помогать Коринне.
– Но куда мы сейчас пойдем? В Шотландию? Вот- вот наступит зима. К тому же здесь повсюду норманны. Две женщины с девочкой, путешествующие одни, – легкая для них добыча. – Она сжала руку Коринны. – Нам еще повезет, если мы умрем от голода.
– Думаю, не стоит так беспокоиться, – возразила Коринна. – Все-таки у нас есть лошади, чтобы передвигаться. А еды нам хватит до конца путешествия.
Она поманила к себе дочь, и Хейд, приблизившись к ней, проговорила:
– Но, матушка, Берти не сможет найти меня в Шотландии.
– Ты там найдешь новых друзей, любовь моя, – шепотом ответила Коринна и убрала волосы со лба дочери. – Может быть, там тебя дожидаются кузины, желающие играть с тобой, моя крошечная фея.
– Мне не нужны кузины, – заявила Хейд. Ее широко раскрытые синие глаза, столь похожие на глаза Джеймса, наполнились слезами. – Берти – моя сестра.
– Тихо, милая. – Коринна прижала дочь к груди. – Я все понимаю, но мы должны уехать. Боги помогут нам в нашем странствии.
– Боги не помогают глупцам, – проворчала Минерва. Взглянув на Хейд, она спросила: – Моя фея, есть ли у тебя молитва, с которой ты могла бы обратиться к предкам? Молитва дойдет до них вместе с душой твоего отца. Девочка тихонько всхлипнула и кивнула.
– Тогда возложи на отца руку во время молитвы и поговори с ним, – с ласковой улыбкой сказала Минерва. – Если хочешь, можешь говорить шепотом. Он услышит.
Отстранившись от матери, Хейд бросилась к Джеймсу и опустилась на колени. Положив головку на плечо отца, она взяла его за руку и крепко зажмурилась, Коринна же принялась произносить слова напутствия:
– С великой любовью отдаю я душу моего возлюбленного мужа Джеймса, лорда Сикреста, в благое место, уготованное ему богами…
А дочь Коринны мысленно обратилась к отцу: «Папа, ты меня слышишь? Это я, Хейд. Пожалуйста, папа, послушай меня. Мама забирает меня отсюда и хочет увезти от Берти. О, почему ты умер? Я боюсь Шотландии и норманнов, папа. Минерва говорит, что мы умрем от голода!»
Глаза девочки по-прежнему были закрыты, но ей вдруг показалось, что она увидела тонкий лучик света – будто кто-то зажег лучину. «Папа, это ты?» – спросила Хейд. Лучик превратился в пламя, затем – в золотистое сияние, теплое и яркое, как солнце. В центре этого сияния возник образ, который становился все больше, пока не занял весь мрак сознания Хейд. Потом смутная фигура приняла облик ее отца, шагавшего к ней по высокой, доходившей до пояса траве. Отец улыбался – и открывал ей объятия. Хейд бросилась к нему с криком радости:
– Папа, ты пришел! – Она уткнулась в его широкую грудь. От него пахло солнцем и сеном, и он крепко прижимал ее к себе.
– А ты думала, что я не приду? – усмехнулся отец. – Хейд, я очень тебя люблю.
Джеймс подхватил дочь на руки и тут же опустил на траву, и теперь они лежали рядом под голубым небом.
– Что же нам сейчас делать, папа? – спросила Хейд. – Ведь ты умер… – Внимательно посмотрев на него, она проговорила: – Хотя сейчас ты совсем не похож на мертвого.
Джеймс громко рассмеялся, и Хейд тоже засмеялась.
– А я вовсе и не умер, – заявил он. – Думаю, я все еще жив, и я живу ради тебя. – Его синие глаза сверкали, как драгоценные камни, а ласковая улыбка все еще оставалась на губах, когда он снова заговорил: – Хейд, любовь моя, тебе предстоит пройти множество испытаний, и ты скоро с ними столкнешься. Поэтому я хочу, чтобы ты слушала меня внимательно.
Хейд с улыбкой кивнула. Никогда еще она не чувствовала себя так хорошо, как сейчас, когда, лежа в объятиях отца, слушала рокот его голоса.
– Скоро в Сикрест нахлынут чужеземцы, – продолжал Джеймс. Он внезапно умолк, потом добавил: – Нет, они уже здесь.
– Кто они, папа? – спросила Хейд, чертя пальчиком, круги на его груди – сейчас на ней не было заметно ни малейшего следа от раны, нанесенной стрелой.
– Норманны, моя милая. – Лицо отца вдруг стало очень серьезным.
– Они и меня убьют, папа? – спросила Хейд, и подбородок ее задрожал.
– Нет, любовь моя, нет. – Джеймс крепко сжал дочь в объятиях. – Но грядет огромное
