приятные обязанности.
– Ты считаешь, что насилие Найджела надо мной – всего лишь неприятная для меня обязанность?
– Совершенно верно, Хейд, Это спасло бы Солейберт от участи, подобной моей! – Грудь Эллоры бурно вздымалась. – И если бы ты действительно любила ее, то именно так и поступила бы.
– Вот что, Эллора, – Хейд пристально смотрела на собеседницу. – Поверь, я искренне сожалею о той боли, что моя мать причинила тебе. Воспоминания об этом постоянно вызывают у меня стыд. Но я не должна всю жизнь выплачивать долг за этот проступок, которого не совершала. Я очень люблю Солейберт, и выбор, сделанный мною, не противоречит ее интересам.
– Говоришь, не противоречит? – переспросила Эллора. – В таком случае ты ужасно глупа. Да и чего ты боялась? Найджел не наградил бы тебя младенцем. Его семя мертво.
Ошеломленная словами Эллоры, Хейд пробормотала:
– Но он сказал… Он сказал… Эллора громко рассмеялась:
– Я прекрасно знаю, что он говорит. Это льет бальзам на его душу. Думаешь, я слепа и не замечаю, что он укладывает в постель всех молоденьких служанок? Но ведь ни одна из них не оказалась в тягости за восемь лет. Именно поэтому я и не родила второго ребенка. Так что самое худшее, чего ты могла бы ожидать от него, – это потеря невинности. Но поверь, потеря невинности – не самое тяжкое бремя.
– Тебе ничего не известно о моем бремени, – проговорила Хейд в раздражении.
– А тебе – о моем! – крикнула Эллора, когда Хейд уже отошла от решетки.
Усевшись в углу своей темницы, Хейд горестно вздохнула. Ее угнетало чувство вины. Увы, какой бы выбор она ни сделала, в любом случае оказывалось, что она виновата.
Хейд не знала, сколько времени она просидела, тяжко вздыхая, но в какой-то момент ей вдруг почудилось, что она слышит чьи-то шаги. Приподнявшись, она прислушалась и теперь уже отчетливо услышала шаги, а затем – голоса Берти и Баррета.
Несколько мгновений спустя в двери звякнул ключ, и дверь распахнулась – перед Хейд стоял шериф с факелом в руке, а рядом с ним – Берти. В другой руке Баррет держал две небольшие жаровни, а Солейберт принесла с собой какой-то узелок. Хейд сразу же заметила, что глаза у сестры заплаканные и припухшие, хотя та и пыталась это скрыть.
– Добрый вечер, леди! – загремел Баррет. – Мы принесли вам провизию!
– Что все это значит? – послышался голос Эллоры. – Мне тоже нужна еда.
– Потерпите, я все вам принесу, леди Эллора, – ответил Баррет вполне миролюбиво. Он поставил жаровни на пол и указал на узел в руках Берти. – Вот, леди Хейд… Ведь вы, наверное, проголодались…
Хейд всхлипнула и бросилась к сестре, но та стояла словно изваяние.
– Берти, дорогая, что с тобой? – прошептала Хейд, заглядывая ей в лицо. – Берти, что же ты молчишь?
Солейберт вздохнула и пробормотала:
– Ах, какая же я дура. – Губы ее задрожали. – Как я могла вообразить хоть на минуту, что он вернется?
Тут Баррет вышел и направился к леди Эллоре. А Хейд привлекла сестру к себе и проговорила:
– Дорогая, я уверена, что Фаро вовсе не собирался покидать тебя. Просто так получилось… Что-то его задержало, когда он направлялся к тебе. Возможно, что задержавшие его люди обратятся к лорду Тристану и потребуют выкупа.
– Ах, всех, кого я люблю, у меня отнимают. – Берти отстранилась и всхлипнула, утирая слезы. Взяв свой узелок, она принялась развязывать его. Вытащив из узла одеяло, чистое платье и гребень, она внимательно посмотрела на сестру и, покосившись на зарешеченное оконце, шепотом сказала: – Король Вильгельм отказался удовлетворить просьбу лорда Тристана.
Хейд побледнела и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Берти же снова заговорила:
– Думаешь бежать, если тебя освободят? Хейд утвердительно кивнула:
– Да, бежать. В Шотландию, если удастся. Я не останусь в Гринли, не хочу все усложнять. Ведь теперь ясно, что король неблагосклонен к нам. А в Сикрест я ни за что не вернусь. – Немного помолчав, она продолжала: – Видишь ли, Берти, Найджел отправил меня сюда для того, чтобы…
– Я уже знаю, – перебила Солейберт. – Баррет мне все рассказал, хотя я давно уже кое-что подозревала…
– Мне жаль, Берти, – прошептала Хейд. – Я никогда не собиралась тебе лгать, а мои намерения…
– Я и об этом знаю, – вновь перебила Солейберт.
Она ласково улыбнулась сестре, и Хейд вздохнула с облегчением; она поняла, что Берти нисколько на нее не сердится.
– А лорд Тристан отправился в Лондон, – продолжала Берти. – И он твердо решил узнать, что случилось с Фаро. Но если он вернется без известий о нем, то я поеду вместе с тобой, Хейд. Я ни за что не останусь в Гринли и не выйду замуж за человека, которого не люблю, что бы ни приказал мне король Вильгельм. Мое сердце принадлежит Фаро, и оно всегда будет принадлежать ему. Дорогая, ты ведь меня понимаешь?
Глаза Хейд наполнились слезами, но она закивала:
– Да, Берти, конечно. Тогда решено. И нам с тобой надо побыстрее составить план, пока Тристан в отъезде. – Тут послышалось лязганье ключа. Баррет уже покидал леди Эллору, и Хейд поспешно добавила: – Пришли ко мне Минерву, хорошо?
Берти с вздохом покачала головой:
– Нет-нет, дорогая, Минерва подозревает, что ты хочешь бежать, и попытается тебе помешать. Мы должны составить план и держать его в тайне, пока не придет время действовать. Минерва же или отправится с нами, или мы ее оставим здесь.
Весьма удивленная неожиданной решимостью Берти, Хейд хотела возразить, однако не успела – дверь темницы распахнулась, и перед сестрами появился Баррет. Посмотрев на Хейд, шериф сказал:
– Миледи, завтра я принесу вам кое-какие вещи, а сейчас нам придется покинуть вас. Надеюсь, ночь вы как-нибудь выдержите.
Хейд взглянула на шерифа с некоторым удивлением. Ей прежде никогда не приходилось слышать, чтобы тюремщики заботились об удобстве своих пленников. «Что ж, тем лучше, – подумала она. – Возможно, кое-что из вещей, обещанных Барретом, пригодится нам с Берти в дороге».
С улыбкой, кивнув шерифу, Хейд сказала:
– Благодарю, Баррет. Я ценю твою доброту.
– Не меня следует благодарить, миледи. Лорд Тристан просил меня позаботиться о вас. – Повернувшись к Бёрти, Баррет спросил: – Леди Солейберт, вы готовы покинуть темницу?
– Подожди еще немного, Баррет, – ответила Берти. Склонившись к Хейд, она прошептала ей на ухо: – Я приду к тебе утром. Что мне делать? Как подготовиться к путешествию?
– Прежде всего, найди карту, – прошептала в ответ Хейд. – Нельзя полагаться на память Минервы, даже если она согласится уйти с нами. Мы должны хорошо знать дорогу.
– Да, ты права. Я сегодня же вечером обыщу комнаты лорда Тристана.
– И приготовь одежду для нас обеих, – продолжала Хейд. – А также деньги. Но все это должно храниться у тебя в комнате, чтобы никто ничего не заподозрил. А потом тебе придется как- нибудь незаметно забрать вещи. Сумеешь?
– Да, конечно, – кивнула Берти. – Ведь мать теперь не сможет постоянно наблюдать за мной. – Солейберт обняла сестру и прошептала ей в ухо: – И все-таки, Хейд, я немного побаиваюсь.
– Знаю, дорогая. Я тоже боюсь.
– Солейберт, ты слышишь меня?! – раздался голос Эллоры. – Ты должна и ко мне зайти!
– Иду, матушка, – отозвалась Берти. Уже у двери она обернулась к сестре: – Спи спокойно, Хейд.
Хейд молча кивнула и заставила себя улыбнуться. Когда же дверь за сестрой закрылась, она с вздохом опустилась на пол возле жаровни.
Сидя у себя в домике, Минерва молча смотрела в холодный темный камин. Хотя огня в камине не было, старая целительница мысленным взором видела перед собой яркое пламя. И из пламени, из-за стены огня, появлялись отчетливые лица людей. Минерва пристально смотрела на возникавшие перед ней лица и шептала по-гэльски:
– Моя фея, ты должна подождать, должна подождать…
Тут перед ней промелькнул образ Хейд, а затем появился Тристан, в ярости размахивавший широким длинным мечом.
Внезапно образы распались на множество крошечных янтарных точек, и у Минервы перехватило дыхание: она отчетливо увидела слово «опасность», начертанное на холодной золе камина.
Рухнув на колени, старуха дрожащей рукой тут же стерла ужасное предзнаменование. Когда такое же огненное видение возникало перед ней в последний раз, умерла ее дорогая Коринна. И теперь у нее почти не оставалось сомнений в том, что Хейд собирается бежать из Гринли. Именно в этом и таилась опасность. Если девочка окажется вдали от замка, она, Минерва, не сумеет ее защитить. И оставалось лишь благодарить богиню Корру за то, что сейчас Хейд находилась темнице. К счастью, Хейд не могла самостоятельно выбраться из темницы, потому что не пользовалась своим даром – только для безобидного битья посуды. А вот если бы она сейчас в полной мере познала свою силу, то из-за своего врожденного своеволия и упрямства непременно погибла бы.
– Только бы лорд Тристан побыстрее вернулся, – пробормотала старуха, поднимаясь на ноги.
Глава 22
После заключения Хейд в темницу минуло три дня, но девушка вынуждена была признать, что у нее имелось все необходимое – Баррет об этом позаботился. Узкую походную кровать она задвинула в самый угол, и на ней горой громоздились меха и теплые одеяла, так что теперь ей было совсем не холодно в сырой темнице. Кроме того, у нее появились небольшой столик и два стула, чтобы она могла вкушать трапезы со всеми удобствами. К тому же ее ежедневно навещала Солейберт, скучать ей не приходилось. Если же учесть еще и то обстоятельство, что Баррет, обеспечив пленнице уединение, повесил на зарешеченное оконце нечто вроде занавески, то вполне можно было сказать, что темница эта очень
