перекрашиваешь в светлые… Бубочка, не будь кругленькой дурочкой, ты же станешь никому не нужна… Вот и Роза идет, открой, вы поможете мне передвинуть диван к окну, так приятно, когда тебя будит солнце. Бася? Ты что, сбежала с работы? Заходи, заходи, я как раз кофе готовлю… Боже, что стряслось?
— Страшно тебе благодарен, старик, на своем горбу я бы не дотащил. — Ромек поднимает картину над перилами. — Осторожно, не задень, краски еще не подсохли как следует.
— Полиэтилен у тебя есть? Ты мне багажник не запачкаешь?
— Ну, краски не такие уж и свежие.
— Мне это что-то напоминает…
— Это — женщина всей моей жизни…
— В субботу мы встречаемся у меня… Познакомишься с Юлией. Увидишь, девчонка она отличная.
— Мне не нравятся отличные девчонки.
— Какой-то ты странный… Тогда приходи просто так, не ради нее.
Роман останавливается и прислоняет картину к стене.
— Красивая девушка, правда? — Великолепная! Кроме шуток! Эффектная и умная вместе!
— А ты откуда знаешь?
— Я столько лет с Юлией знаком…
— Э, да я не о ней… А ты, Кшисек? Ты уже собрался?
— Я не могу. Обстоятельства, — отвечает Кшиштоф и придерживает дверь.
Роман запихивает картину в машину. Они везут ее в Малую Галерею. Там видели эскиз и сделали заказ. А жаль. Никогда бы не продал, да в кармане ни гроша. Но он сделает для себя копию. Первый раз в жизни будет копировать самого себя.
Юлия в ужасе. Петр? Не может быть. Кто угодно, только не он.
— У меня доказательства, — шепчет Васька и вынимает из рюкзачка диск. — Компьютер у тебя включен? Посмотри!
Юлия достает ноутбук, привезенный из Лондона (провалиться бы этому Лондону, но вот компьютер там удалось купить по дешевке, куда дешевле, чем здесь), вставляет диск и в напряжении ждет. Бася отходит к окну — она не в силах смотреть на эту пакость.
Юлия щелкает курсором по иконке диска Е, неспешно открывается папка. На экране — две девушки. Е 189 — две нагие девушки, Е 190 — две нагие девушки целуются. Е 191, Е 192. Номера снимков меняются медленно. Роза не желает смотреть, но не может глаз оторвать от монитора. Что это они делают? Они же не… ну да! Раздвинутые ноги… вот что заключено внутри любой женщины. Господи помилуй!
Так уж и любой? И она сама тоже такая? Не может быть!
Роза заливается краской.
Неужели Петр снимает порнографию? Невероятно! Придумают же люди! И как им только не стыдно? А эти похотливые язычки для кого высунуты — для камеры или для фотографа? Е 212 — чем это их облили? Молоком? Киселем? Что она слизывает с пальцев? Ведь там же никого нет, кроме этой парочки и фотографа, которого не видно! Это даже не фото для журнала, это частные фотоснимки, такие делают на память или по пьяни и уничтожают сразу после проявки. Просто шматок грязи, сувенирчик на память о небольшой оргии… На которой присутствовал Петр и эти две девки. Боже, несчастная Бася…
Юлия выключает компьютер, она не верит своим глазам, ей все еще кажется, что она видит сон. Это так не похоже на Петра. Нельзя же годами так притворяться — она знает Петра вот уже двенадцать лет, этот человек не мог участвовать в такой гадости!
Баська уже не плачет. Она готова к самому худшему, но она справится. Теперь она полна сил и знает, что делать. И хорошо, что есть с кем поделиться.
— Откуда у тебя это?
Юлия с Розой удивленно смотрят на Бубу. Что за вопрос!
— Я спрашиваю, откуда у тебя это? — В голосе у Бубы звучит резкая нота.
И не хочется отвечать, да придется.
— Из компьютера. Нашего. Взгляни на дату. — Баська легким нажатием клавиши показывает свойства папки. — Пожалуйста. И весь тот день бедняга провел в сейме. Там, наверное, и заснял все это?
Сарказм ей не удается, на глаза снова наворачиваются слезы. А плакать больше нельзя, слезы обессиливают.
В повисшей тишине (да и что тут скажешь?) слова Бубы звучат особенно громко.
— Ах, как это приятно — наконец-то обнаружить подтверждение своих самых страшных подозрений, правда?
Басю наполняет хорошо известное с давних пор чувство: ей подсунули подмену, как тогда эту чертову куклу — в виде компенсации за несостоявшийся поход в пещеру. Вместо того чтобы помочь, они ее обвиняют.
Ее! Не его!
— Как ты можешь такое говорить? — кричит она.
— Да у тебя на лице написано: «Я была права!» Ты не ошиблась, Басенька! Ура! Поздравляю! И что же ты станешь со своей правдой делать? Ты ее уже проглотила целиком? И не проблевалась?
Розе делается плохо, она хочет выйти, такие сцены не для нее. Никогда она не видела Бубу такой. А Баська? С красными пятнами на щеках, небольшого росточка, она вдруг стала выше Бубы и даже Юлии, заполнила собой всю комнату. В тихом голосе Баси прорезается нечто особенное, и Роза опускается на диван и сидит как приклеенная.
— Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном? Ты же никогда не переживала того, что довелось мне, и ты не имеешь права!
А эта соплюха Буба, что она творит?! Толкает Баську обратно на стул, нависает над ней и тоже кричит:
— Посиди спокойно хотя бы минуту! И заткнись, хорошо? Роза, сядь с другой стороны, пожалуйста! Напротив Баськи.
Роза словно в трансе (скорее бы все закончилось!) садится где велено. Юлия стоит неподвижно, в глазах у нее непонимание.
Буба протягивает руку к сахарнице (точнее, к бокалу с сахарным песком, из которого торчит серебряная ложечка, Юлия забрала ее из дома, это подарок крестной, была еще солонка и перечница в комплекте, но куда-то подевались) и машет ложечкой у них перед глазами:
— Что ты видишь?
К ложечке прилипло несколько крупинок сахарного песка.
— Скажи, что ты видишь?
— Ло… ложку! — заикается Роза и чувствует, что сейчас разревется.
Буба сильнее тебя, слушайся ее! — Точнее! Опиши!
— Я вижу серебряный предмет, ты это хотела узнать?
— Серебряный предмет… что еще! Баська, сидеть! — Буба, занятая Розой, замечает, что Бася хочет встать.
Бася как подкошенная падает обратно на стул.
Роза послушно уточняет:
— Серебряный предмет, продолговатый, с цветочками на ручке, книзу расширяется, получается вогнутый черпачок, в котором отражается окно, я и…
— А ты, Баська, что видишь?
— То же самое! — вскакивает Баська и, пригвожденная взглядом Бубы, садится снова.
— Присмотрись повнимательнее и опиши, что видишь. Я отстану, только присмотрись хорошенько.
— Я вижу серебряный предмет, — со злобной отчетливостью выговаривает Бася, — продолговатый, книзу расширяется, в выпуклой лопатке отражается часть комнаты и…
— Предмет один и тот же, так? Но Роза видит Розу, а ты видишь себя, это ведь не одно и то же? Роза видит цветочек на ручке, а ты нет. Потому что смотришь на ложку с другой стороны.
